Печально известная 282-я статья Уголовного Кодекса РФ, также известная как «русская статья», поскольку значительное число осуждённых по ней – русские националисты, уже в течении долгого времени находится на острие критики как со стороны оппозиционных политических активистов, к которым она применяется как инструмент «точечных» политических репрессий, так и со стороны правозащитников и даже «системных» оппозиционных партий.
В неприятии 282-й статьи объединяются люди подчас существенно различных политических убеждений, подтверждением чему служит прошедшая 15 марта 2015 года общероссийская акция против политических репрессий под лозунгом «Отменить 282!», в которой приняли участие самые разные политические силы национального направления: от «Великой России» до Национально-Демократической партии.
К сожалению, требование о полной отмене 282-й статьи, которое я поддерживаю и разделяю и как профессиональный юрист, и как гражданин, в текущей политической ситуации вряд ли реализуемо. 282-я статья, являющаяся одним из воплощений «многонациональности» (понимаемой как политическая доктрина, а не как факт проживания в России представителей многих этносов), неоднократно признавалась Конституционным судом соответствующей Конституции (последний раз совсем недавно - 17 февраля 2015 года Определением №245-О). В её существовании заинтересована бюрократия правоохранительных органов: вспомним, как весомо выглядят в статистике раскрываемости «экстремистские» дела! Правда, их фигуранты по большей части, представляют собой школьников, студентов и случайных блоггеров (по моей оценке, не менее 2/3 уголовных дел по 282-й возбуждается на основе материалов социальной сети «В контакте», точная статистика, к сожалению, недоступна), но ведь высокому начальству об этом знать не обязательно, не так ли?
Понимание того, что сложившаяся политическая обстановка не способствует отмене 282-й статьи, очевидно, есть не только у меня. Поэтому, помимо требования о полной отмене, выдвигаются требования и о внесении в 282-ю статью различного рода изменений, направленных на придание её составу большей определённости и уменьшения тем самым возможностей для произвола при её применении. В этом направлении отмечу инициативу ЛДПР о внесении в 282-ю статью признака обязательного наступления общественно опасных последствий, в виде существенного нарушения прав и законных интересов граждан, что на практике вылилось бы в необходимость обвинению представлять суду реальных потерпевших. Это позволило бы избежать осуждения по явно ничтожным или абсурдным поводам. Также предлагается, например, исключить из формулировки закона возможность разжигания по признаку «принадлежности к какой-либо социальной группе»: такая крайне размытая формулировка на практике приводит, например, к приговору за разжигание вражды к «лицам, осуществлявшим геноцид русского народа».
Однако и эти скромные, но разумные предложения не находят отклика в сердцах депутатов, генералов от юриспруденции и чиновников Администрации Президента.
Поэтому я предлагаю вариант, который на первый взгляд может показаться парадоксальным: внести изменения не в саму 282-ю статью, раз уж это невозможно в сегодняшней политической ситуации, а изменить порядок рассмотрения уголовных дел по ней, передав их в компетенцию суда с участием присяжных заседателей.
В чём основное отличие суда с участием присяжных заседателей от суда, вершимого только профессиональным судьёй? В уголовном процессе с участием присяжных заседателей ключевые вопросы уголовного процесса: доказанность факта преступления и виновность в нём обвиняемого, решаются не судьёй единолично, а коллегией из 12-ти присяжных заседателей, отобранных на основе списка избирателей, то есть представителями того самого народа, которой, согласно статье 3 Конституции РФ, является источником власти и имеет право на её непосредственное осуществление.
Присяжные, в отличие от профессионального судьи, не подвержены психологической профессиональной деформации личности. На них очень тяжело организовать административное давление. Они единственные, кто в состоянии реально учесть «общественно-политический контекст» и «наличие реальной угрозы» (позиция Конституционного суда) в высказывании, а не вырвать его из контекста, извратив смысл - как, например, произошло в деле Константина Крылова, где вырванное из выступления на митинге высказывание «пора кончать с этой странной экономической моделью» было определено экспертами как призывающее к совершению противоправных действий.
С криминалистической точки зрения «преступления», предусмотренные 282-й статьёй, в абсолютном большинстве случаев не представляют никакой сложности. И само высказывание, и его публичность, и его авторство, как правило, очевидны. В большинстве случаев судебное разбирательство сводится к оценке содержания высказывания: возбуждает ли оно вражду (в редких случаях – унижает достоинство) или нет. Именно для ответа на этот вопрос о самом наличии события преступления и нужны присяжные заседатели. И именно они более всех способны дать на него правильный ответ: ведь они, являясь частью народа, и есть тот субъект, в котором и должно было наступить чаемое предполагаемым преступником «возбуждение розни».
С практической точки зрения это означает, что обвинению нужно убедить минимум семерых из двенадцати присяжных заседателей, что высказывание, в публичном распространении которого обвиняется подсудимый, действительно преступно. На мой взгляд очевидно, что при наличии такого условия возмущающие общественность и оскорбляющие разум осуждения по 282-ой статье станут абсолютно невозможны.
Одна только теоретическая возможность рассмотрения дела присяжными заседателями окажет благоприятное воздействие на правоприменительную практику по 282-й статье, исключив заведомо абсурдные и ничтожные обвинения. В суд будут направляться только те дела, по которым у обвинения будет уверенность в вероятности обвинительного вердикта.
Рассмотрение дела с участием присяжных заседателей компенсирует размытость формулировок 282-й статьи и одновременно станет надёжным барьером на пути использования её как инструмента политических репрессий.
Предлагаемое расширение компетенции суда присяжных не приведёт и к существенному росту нагрузки на них. Всего за год по всей Российской Федерации суды рассматривают около 300 дел по 282-й статье при общем количестве уголовных дел около 950 тысяч. Из этих 300 дел около половины рассматриваются в особом порядке при согласии обвиняемого с обвинением. При передаче 282-й статьи в компетенцию суда присяжных я ожидаю снижение общего числа предъявленных обвинений приблизительно в два раза, и что только около трети всех дел будет рассматриваться с участием присяжных заседателей (поскольку для этого требуется желание обвиняемого). Таким образом, нагрузка на суд присяжных возрастёт примерно на 50 дел в год, что составляет около 10% их текущей нагрузки.
Также надо учесть и то, что В. Путин дал поручение о подготовке предложений «о расширении применения института присяжных заседателей». Поэтому сейчас благоприятный с политической точки зрения момент для предлагаемой мной инициативы, которая, не вступая в прямое столкновение со государственной политикой и даже соответствуя ей, поможет русскому обществу «обустроить» 282-ю статью, передав судебную власть над ней в руки самого общества.
