“Чего-то хотелось: то ли Конституции, то ли севрюжины с хреном, то ли кого-то ободрать…”
М.Е.Салтыков-Щедрин, “Культурные люди”
Новая информационная волна, поднятая вокруг возможного пересмотра Конституции РФ 1993 года, носит результирующий характер и состоит из нескольких разнонаправленных “субволн”, каждая из которых достаточно далека от собственного максимума, но их наложение друг на друга здесь и сейчас дало весьма заметный и по-своему интересный результат.
Взять хотя бы меру освоения соответствующих “субволн” в так называемом экспертном сообществе. Если проблематика легитимности действующей власти и оперативного управления обществом вполне узнаваема и читаема большинством отечественных интеллектуалов — хотя бы на основе личного опыта 90-х годов — то с вневременными (а следовательно, и сверхъестественными) системными иерархическими основаниями государственного устройства наблюдается полный провал. Даже самые консервативнейшие русские консерваторы (Владимир Карпец, например) за рамки царской России выходят с трудом — мы, мол, ничего слаще моркови не едали, а потому — чем ближе к “православию, самодержавию, народности”, тем лучше… А власть, мол, “всегда едина и монадична”.
Ежели это так, то почему она, “единая и монадичная”, должна реализовываться неким “Верховным правителем” в масштабах только России, а не всего мира сразу? И почему тогда в послании апостола Павла к римлянам впрямую говорится именно о множественности властей: “нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены” (Рим. 13, 1). Опять же, у святого Дионисия Ареопагита в его труде “О небесной иерархии” соответствующий ангельский чин именуется не “властью”, но “властями”, над которыми стоят “силы” (что в обратном переводе с китайского может звучать как “винтовка рождает власть”, см. также московские события сентября-октября 1993 года), а над “силами” - “господства” и так далее.
Всё это может показаться бессмысленным римейком давних споров о количестве и цвете чертей, способных уместиться на кончике иглы. Разумеется, чисто технологически для достижения тех или иных политических целей нужны и важны прежде всего децибелы “информационного шума”, а не озвученные смыслы как таковые: тут главное — “замутить” покруче и поймать рыбку побольше. Если не золотую, то хотя бы севрюжку, например (см. эпиграф). Но к некоторым иерархическим особенностям политических систем в связи с вопросом о смене Конституции придется вернуться ниже.
Кстати, у отечественного классика приоритеты выстроены строго по нисходящей: “Конституция” — для защиты своих прав/интересов от посягательств вышестоящего начальства, “севрюжина с хреном” — собственно, сами интересы, и, наконец, “ободрать” — привычное действие в отношении лиц нижестоящих и подчиненных для материализации оной севрюжины в нужном месте в нужное время и в потребном количестве.
Поэтому, когда речь заходит о грядущем переустройстве государства Российского и соответственном изменении его Основного Закона, я внутренне содрогаюсь: чего еще не хватает нашему президенту, какой севрюжины с хреном, кого он еще не может ободрать в нашем Отечестве, перед кем вынужден защищать свои права/интересы? И не нахожу ответа. Значит, дело здесь не в том, что Конституция 1993 года плоха или не подходит для России — она вообще не имеет и не имела к реальной России никакого отношения. Дело в том, что Россия в ее нынешнем виде и с ее нынешней Конституцией перестала устраивать “мировые центры силы”. А “против лома нет приема, если нет другого лома” (см. те же события в Грузии и на Украине). Приходится волей-неволей трансформироваться.
Точно так же некогда я не находил ответа на вопрос — зачем понадобилось Политбюро ЦК КПСС и лично товарищу Леониду Ильичу Брежневу вносить в текст новой тогда Конституции СССР 1977 года пресловутую ст.6 о “руководящей и направляющей силе (выделено мной. — Н.К.) советского общества”. Однако мудро-маразматичные геронтократы (или кто там им конституции писал?), судя по всему, знали больше нашего, например, о “Хельсинкском процессе” и прозревали развитие событий на десяток-другой лет вперед. Хотя это их системе, по большому счету, не помогло, а свято место КПСС, которое Горбачев сделал пустым, отменив ст.6, буквально через несколько лет занял президент РФ как “гарант Конституции”. Так сказать, от “коллективного бессознательного” к “всенародно избранному”…
Когда действие той или иной силы в системе начинает явно исчерпываться под воздействием иных сил, застывание этой силы — пусть даже в форме Основного закона — и по форме, и по смыслу своему, как правило, является предвестником ее полного исчезновения.
И, в качестве приправы к основному блюду, своего рода хрена к севрюжине, — выдержка из доклада тов. Сталина И.В. на чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов 25 ноября 1936 г. “О проекте Конституции Союза ССР” (публикация в журнале “Новый мир”, 1936, № 12): “Конституция есть регистрация и законодательное закрепление тех завоеваний, которые уже добыты и обеспечены. Если мы не хотим исказить этот основной характер Конституции, мы не должны заполнять ее историческими справками о прошлом или декларациями о будущих завоеваниях… При составлении Конституции надо исходить не из будущего, а из настоящего, из того, что уже есть. Конституция не может и не должна забегать вперед”.
Поэтому вопрос о новой Конституции России на деле является вопросом о наличии у России хоть какого-нибудь настоящего.
