«Петля затягивается на шее Дональда Трампа»… «Роберт Мюллер все ближе подбирается к президенту»… «В "русском деле” появился подозреваемый №1»… «Развязка ближе, чем вы думали»… «Трамп прижат к стенке»…
Подобные заголовки в американских СМИ в последние недели появляются с завидной регулярностью. У читателей и зрителей может создаться впечатление, что в расследовании «русского дела» наметился серьезный прорыв, так что у команды спецпрокурора Мюллера появились прямые улики против Дональда Трампа и скоро следствие представит на суд общественности такие факты, которые позволят подвергнуть 45-го президента США заслуженному импичменту.
Наконец-то? Думаю, не стоит торопиться. «Прорывы» в расследовании «русского дела» намечались за последние два с половиной года не раз. Как только в распоряжении прессы оказывался любой документ ФБР, минюста или группы спецпрокурора, имеющий хоть малейшее отношение к следствию по делу о «российском вмешательстве», поднималась медийная буря. Которая благополучно утихала, как только «прорыв» заканчивался ничем.
Нынешний (наверное, уже двадцатый по счету) всплеск интереса к расследованию Мюллера обусловлен не столько появлением нового обвиняемого (бывшего адвоката Трампа Майкла Коэна), пошедшего на сделку с правосудием, сколько итогами промежуточных выборов в Конгресс, на которых Демократической партии удалось завоевать большинство в нижней палате. Хотя лидеры демократов непосредственно перед выборами старались всячески избегать разговоров об импичменте (не делать из него «тему голосования»), большинство экспертов справедливо полагало, что делалось это исключительно для того, чтобы не дразнить лишний раз трамповский электорат в традиционно демократических штатах.
Строго говоря, импичмент — процедура юридическая. Согласно конституции, президент, как и любой другой представитель федерального правительства (включая судей Верховного Суда), может быть подвергнут этой процедуре в случае, если его заподозрят в «измене, подкупе или другом тяжком преступлении или правонарушении». Определение «тяжкого преступления» (high crime) несколько раз было предметом рассмотрения Верховного Суда, однако окончательная формулировка так и не была выработана. Тем не менее, по опыту двух неудачных попыток импичмента хозяев Белого Дома (Эндрю Джонсона в 1868-м и Билла Клинтона в 1998-99-м), а также вполне успешных попыток в отношении федеральных судей, «другие преступления и правонарушения» никогда не приводили к импичменту и осуждению.
Во всех случаях, когда по решению обеих палат Конгресса со своего поста смещались федеральные судьи, их уличили во взяточничестве и коррупции, причем обвинения были полностью доказаны. Президента Джонсона обвиняли в злоупотреблении властью, выразившемся в прямом нарушении акта о назначении и снятии с постов высших федеральных чиновников (закон был отменен в 1887 г.), Билла Клинтона — в даче ложных показаний под присягой. И Джонсон, и Клинтон были виновны, как говорят в США, «вне всяких разумных сомнений», тем не менее, Сенат под председательством судьи Верховного Суда в обоих случаях решил, что «тяжесть» их правонарушений недостаточна для отстранения от высшего государственного поста.
Наиболее часто приводимый пример «успешного импичмента» — отставка Ричарда Никсона. Однако Никсон ушел в отставку добровольно, до начала официальной процедуры отстранения от власти. До сих пор эксперты ведут споры о том, чем бы закончился суд над 37-м президентом США (а Сенат в ходе импичмента играет роль судебной инстанции) — осуждением или оправданием. Некоторые эксперты полагают, что, если бы он «уперся», как Клинтон, Сенат мог бы его и оправдать. Как известно, об отставке президента тогда попросили конгрессмены-республиканцы. Они уговорили Никсона не «заставлять страну проходить через публичный позор», и тот передал власть вице-президенту Форду.
В общем, история показывает, что подвергать импичменту главу государства бессмысленно, если в Конгрессе не созрело решение отстранить президента от власти по политическим соображениям. Верно и обратное — нижняя палата Конгресса может начать процедуру импичмента вне зависимости от того, каковы перспективы дела против хозяина Белого Дома. Даже если судить президента не за что, Палата Представителей может проголосовать за импичмент (простым большинством голосов). Никто из ее депутатов не будет подвергнут наказанию за то, что поддержал соответствующую резолюцию в отсутствии каких-либо доказательств вины первого лица. И даже в случае наличия прямых доказательств обратного.
Так что запуск процедуры импичмента Дональда Трампа меньше всего будет зависеть от выводов следственной группы Роберта Мюллера. Лидеры Демпартии будут руководствоваться не юридическими, а политическими доводами. Если они сочтут, что попытка импичмента принесет им дивиденды на выборах 2020 года, они проголосуют за него. Если консультанты посоветуют им поостеречься, оппозиция сосредоточится на том, что лидер демократов в Палате Представителей Нэнси Пелоси назвала «мягким вариантом» — на парламентских расследованиях бизнес-сделок самого Трампа, его семьи и ближайших друзей, максимально широко освещая эти расследования и время от времени обещая общественности «скорый прорыв».
Для республиканцев после промежуточных выборов защита Трампа стала вопросом политического выживания. Еще до голосования три сенатора и более тридцати представителей-республиканцев, включая спикера нижней палаты Пола Райана, заявили, что не будут баллотироваться на второй срок. В конгрессе остались лишь те лидеры партии, которые сочли за благо солидаризоваться с президентом. Даже такой известный в прошлом критик Большого Дональда как сенатор Линдси Грэм сегодня чуть ли не ежедневно выступает по телевидению в его поддержку. Консерваторы-антитрамписты лишились своего последнего печатного органа — неоконсервативного еженедельника The Weekly Standard. Владельцы издания решили даже не продавать его. Читательская база, помещения редакции и другая собственность полностью переходят в распоряжение руководителей Washington Examiner (СМИ, которое относится к президенту весьма лояльно).
Часто звучавшее в ноябре 2018 года утверждение, что Республиканская партия стала партией Трампа, вполне соответствует действительности. Обладая большинством в Сенате, эта партия не допустит отстранения президента от власти, что бы ни накопал Мюллер. Более того, республиканцы сделают все для того, чтобы каждая оплошность спецпрокурора и поддержавших его конгрессменов-демократов стала достоянием общественности.
Так что процедура импичмента будет начата уже в январе-марте с вероятностью около 50%. Но с вероятностью 100% Трамп не будет отстранен от власти. Более того, шансы президента на переизбрание в 2020 году будут мало зависеть от хода процесса импичмента. Как известно, в 2000 году Билл Клинтон обладал таким большим рейтингом, что, если бы это позволяла конституция, был бы избран на третий срок.
Но что же происходит с самим расследованием Роберта Мюллера? Главная проблема спецпрокурора состоит в том, что за все время деятельности его группы (как говорят сейчас в США, два года и миллионы долларов спустя) так и не удалось реально приблизиться к главному фигуранту, Дональду Трампу. Более того, если не брать в расчет весьма сомнительные обвинения, выдвинутые против российских физических и юридических лиц (якобы участвовавших во «вмешательстве» в американские выборы через социальные сети), Мюллер и его помощники так не смогли выявить ни одного фигуранта собственно «русского дела». Все обвинения против американских граждан касались чего угодно, только не «российского вмешательства». А некоторые «раскрытые» преступления (например, ложь агенту ФБР) были совершены фигурантами только потому, что началось само расследование. Если бы его не было, ни генерала Майкла Флинна, ни Джорджа Пападопулоса, ни некоторых других фигурантов не заманили бы в так называемую «ловушку лжесвидетельства» и не обвинили бы.
Поэтому «русское дело» все реже сравнивают с Уотергейтом, стоившим поста Ричарду Никсону. Спецпрокурор по тому давнему делу был назначен в мае 1973 года, а уже в августе 1974-го Никсон прощался с согражданами, стоя на трапе президентского вертолета на лужайке за Белым Домом. Два прокурора по уотергейтскому делу — Арчибальд Кокс и Леон Яворски — проработали в общей сложности один год и три месяца. За это время им удалось осудить большое количество лиц, причастных непосредственно к основному делу. Более того, уже в апреле 1974-го Большое Жюри Федерального округа Колумбия начало уголовное преследование так называемой «уотергейтской семерки» (семь высокопоставленных сотрудников администрации) за препятствование расследованию и упомянуло в своем вердикте «неназываемого участника заговора». И все понимали, что это Никсон, поскольку такая формула употребляется только в отношении действующего президента (по конституции до отстранения от должности президенту не может быть предъявлено обвинение).
Спецпрокурор Мюллер был назначен в мае 2017 года. Он работает над делом уже год и семь месяцев. Трамп до сих пор занимает свой пост. Словосочетание «действующее лицо №1» фигурирует только в показаниях Майкла Коэна. А Мюллер все ходит вокруг да около. Несмотря на приложенные усилия, его следователи так и не смогли добыть достаточно улик, чтобы обвинить хотя бы одного бывшего или нынешнего сотрудника администрации в препятствии следствию. CNN в этом преступлении обвиняет всех и вся, включая самого Дональда. А вот Мюллеру приходится тяжелее — он работает с фактами. На крайний случай, с достоверными гипотезами.
Кого же удалось «прижать» спецпрокурору? Одним из первых под каток следствия (еще до назначения спецпрокурора) попал бывший советник по нацбезопасности генерал-лейтенант в отставке Майкл Флинн. В начале 2017 года он признал себя виновным во лжи агенту ФБР о своих телефонных разговорах с российским послом в Вашингтоне Сергеем Кисляком сразу после выборов. Сам факт разговоров, разумеется, Флинну не инкриминируется, поскольку общение сотрудника переходной администрации с зарубежным дипломатом является общепринятой и абсолютно законной практикой. В «ловушку лжесвидетельства» загнал отставного генерала небезызвестный сотрудник ФБР Питер Строк, чья переписка с любовницей (сотрудником минюста Лисой Пэйдж), стала достоянием общественности и послужила началом расследования Конгресса о заговоре против кандидата (а затем и президента) Трампа.
Хотя в СМИ часто говорили о том, что Флинн «активно сотрудничает со следствием», агенты ФБР и следователи из группы Мюллера не беспокоили его допросами почти целый год, в течение которого он спокойно проживал у своих родственников в штате Род-Айленд. На прошлой неделе экс-советник Трампа наконец предстал перед судом. Обвинение потребовало для него… нулевого наказания. Судья Эммет Салливан, слушавший дело, согласился со «сроком», но подверг сомнению саму сделку о признании вины, поскольку первичный допрос Флинна в Западном крыле Белого Дома был проведен с нарушением процессуальных норм — допрашиваемый говорил без адвоката и не знал, что является объектом расследования. Кроме того, в допросе вообще не было никакого смысла — в распоряжении ФБР имелись записи всех звонков Сергея Кисляка, включая его беседы с Флинном, а значит велся допрос лишь с целью поймать советника Трампа в ловушку. На текущей неделе Салливан вынесет свое решение, но, каким бы оно ни было, успехом обвинения его никак не назовешь.
Сотрудник предвыборного штаба Картер Пэйдж стал одной из первых жертв прослушки трамповского окружения, разрешение на которую было получено в тайном суде по делам шпионажа (FISA) на основании так называемого «русского досье», составленного бывшим агентом МИ-6 Кристофером Стилом по заказу штаба Хиллари Клинтон. В настоящее время Конгресс продолжает расследование в отношении целого ряда сотрудников ФБР и минюста (часть из которых входили в группу Мюллера) из-за выявленных нарушений в подаче заявок в суды FISA. В частности, 15 и 17 декабря в Палате Представителей допрашивали бывшего директора ФБР Джеймса Коми.
Картер Пэйдж действительно не раз бывал в России и именно его в первую очередь можно было заподозрить в «русских связах». С него-то и началось контрразведывательное расследование ФБР, которое позже подхватил Роберт Мюллер. Но до сих пор ему не предъявлено никакого обвинения.
Еще один помощник Трампа, Джордж Пападопулос, признал себя виновным во лжи агенту ФБР. С самого начала все дело против Пападопулоса было «подставой» — он попался на провокацию опытного оперативника Стефана Хальпера, который убедил Джорджа в том, что украденные WikiLeaks электронные письма Хиллари Клинтон находятся в распоряжении российской разведки. Молодой политический консультант сболтнул об этом в компании австралийского посла в Лондоне. Тот сообщил об этом МИ-6, а британская разведка поделилась информацией с ФБР. Далее — по технологии. На допросе Пападопулоса загнали в «ловушку лжесвидетельства» и предъявили обвинения. Заметим, что обвиняемый солгал об информации, которую ему намеренно подбросили для раскручивания маховика «русского дела». В результате Джордж получил 14 дней тюремного заключения.
Более серьезный срок получил Пол Манафорт, который два месяца возглавлял предвыборный штаб Дональда Трампа. По сути дела, он был нанят для проведения предвыборной конференции республиканцев, поскольку обладал большим опытом внутрипартийной аппаратной игры. Манафорта признали виновным в отмывании денег, уклонении от уплаты налогов и незаконном лоббировании интересов Украины. Все эти правонарушения были совершены задолго до того, как началась президентская гонка.
Группа Мюллера заинтересовалась также бывшим помощником Трампа Роджером Стоуном и автором портала Infowars Джеромом Корси. Расследование в отношении этих лиц вообще не имеет никакого отношения не то что к «русскому делу», но и к Соединенным Штатам. Через Стоуна и Корси Мюллер рассчитывает получить компромат на главных «теневых» лидеров Brexit’а — бывшего главы Партии независимости Соединенного Королевства Найджела Фараджа и одного из основных спонсоров кампании Leave.EU Аррона Бэнкса.
В поле зрения следствия попал также Тед Мэллок, американский телепродюсер и политический консультант, большую часть времени работающий в Лондоне. Мэллок был своего рода мостом между британскими евроскептиками и сторонниками Трампа в 2016 году. Его впервые допросили еще в марте 2018 года, когда он прилетел в отпуск в свой родной Бостон. Агентов ФБР интересовали связи идеологов Brexit’а и штаба Большого Дональда, а также весь возможный компромат на Бэнкса и Фараджа. Как мы видим, в данном случае речь идет скорее о помощи британским коллегам, нежели о расследовании «русского дела». К тому же, ни Мэллоку, ни Стоуну, ни Корси так и не было предъявлено обвинений. Более того, Корси подал иск против Мюллера, ФБР, ЦРУ и минюста за неправомерное преследование. Истец утверждает, что его угрозами заставляли дать ложные показания против Трампа.
Вот, собственно, и все. А точнее, ровным счетом ничего. Если бы в руки Мюллера не попал «настоящий бриллиант» — бывший адвокат Трампа Майкл Коэн. Как только состоялся первый допрос Коэна, либеральные медиа воспряли духом. Кто мог знать о «грязных тайнах» Трампа больше, чем его давнишний юрист и «решатель дел»?!
С самого начала дело против Коэна велось очень жестко, иногда — грязно. К нему домой и в офис без предупреждения вломились агенты ФБР и перевернули все вверх дном. Были изъяты десятки тысяч страниц документов, компьютерные диски и другие носители информации. Работа юриста была парализована. Более того, в распоряжении следствия оказались документы, которые могли быть защищены адвокат-клиентской тайной. Причем, не только по делам Дональда Трампа. Допросили жену Коэна, его брата, дядю и даже несовершеннолетнего ребенка-подростка.
И вот Коэн пошел на сотрудничество с властями. Что же он такого рассказал им и в чем признал себя виновным? Оказывается, он заплатил за молчание порно-звезде Сторми Дэниэлс (настоящее имя Стефани Клиффорд) и модели журнала Playboy Карен Макдугал, что было расценено обвинением как нарушение правил финансирования предвыборной кампании (платежи осуществлялись в 2015-16 гг.). Но изначально Коэна «поймали» не на финансовом нарушении — для этого понадобились его признательные показания. «Прижали» его снова за ложь агенту ФБР.
Что же касается самого нарушения правил финансирования кампании, в котором обвиняемый признался в суде, то привлечь за него Дональда Трампа будет практически невозможно. Во-первых, как считает гарвардский профессор права Алан Дершовиц, данные «откупные» (hush money) вовсе не являлись средствами, потраченными на избирательную кампанию, что в аналогичных случаях не раз подтверждали суды самых разных инстанций. Во-вторых, Коэн превратился теперь практически в бесполезного свидетеля обвинения, ибо был уличен в многократной лжи. Даже в ходе интервью, данном телеканалу ABC, он смотрелся очень неубедительно. А в-третьих, нарушение правил финансирования предвыборной кампании не является «тяжким преступлением». За него никогда еще не привлекали к ответственности ни конгрессменов, ни, тем более, президентов. Максимум, что можно «выжать» из такого обвинения — штраф, заплаченный по результатам гражданского иска. В частности, штаб Барака Обамы после выборов заплатил штрафы за восемнадцать (!!) таких нарушений.
Что еще остается у Мюллера? Намерение Трампа (недоказанное, конечно) подарить Владимиру Путину пентхаус в небоскребе, который он хотел построить в Москве? Это похоже на жест отчаяния. Причем не самого спецпрокурора, а медийной тусовки, ухватившейся за нереализованный строительный проект, как за последнюю соломинку. И это отчаяние понятно. Раз уж Майкл Коэн не поведал ничего о «русском следе», то теперь уже не поведает никто.
Конечно, у демократов остается слабая надежда на то, что в конце концов в руках американских спецслужб окажется Джулиан Ассанж и расскажет «всю правду о российской спецоперации», но любой допрос такого человека как Ассанж несет в себе опасность разоблачения не только и не столько обвиняемых, сколько самих обвинителей. Основателя WikiLeaks почти наверняка захотят допросить в Конгрессе, и тогда под угрозой окажется все
разведсообщество США.
Так что разговоры о «русском деле», о «прорывах» в нем и «скором импичменте Трампа», скорее всего, будут идти еще долго. Мюллер постепенно сам становится заложником дела, за которое он взялся. Если он не сможет вывернуться из ситуации, закончив свою работу без ущерба для себя, то оппозиция и медиа будут заставлять его продолжать его деятельность на посту спецпрокурора в надежде, что он будет уволен по распоряжению Трампа, что можно будет интерпретировать как препятствие правосудию.
В противном случае вплоть до конца 2024 года мы время от времени будем узнавать от CNN и The New York Times, что Трампу конец. На сей раз — точно.
