Все три первые недели августа Дональд Трамп подвергался интенсивным нападкам практически всех мейнстримных СМИ.
Против Трампа медиа выстроили несколько «дел», каждое из которых основывалось, как правило, на каком-либо его очередном эмоциональном высказывании в ходе предвыборного мероприятия или интервью.
Все эти дутые сенсации и скандалы отвлекали американского избирателя не только от правонарушений Хиллари Клинтон, которые, по мнению многих экспертов, носят уголовный характер — это отдельная тема, — но и от программных речей Дональда Трампа, от вопросов внутренней и внешней политики, которые он предлагает обсудить по существу.
Однако когда читаешь стенограммы таких речей, начинаешь понимать, за что в действительности «мочат» Большого Дональда и почему вашингтонский истеблишмент готов любыми средствами не допустить его избрания президентом США.
В минувший понедельник на своем митинге в штате Огайо Трамп рассказал о своей стратегии борьбы с радикальным исламским терроризмом (термин, на котором Трамп настаивает), а также о том, какие альянсы на Ближнем Востоке отвечают интересам национальной безопасности США.
Как и в своей номинационной речи на республиканской итоговой конференции, Дональд сравнил обстановку в регионе в 2009 и 2016 гг. Спорить тут особенно не с чем: ситуация в начале президентства Обамы (и при вступлении Хиллари в должность госсекретаря) была не самая радужная, но в целом не катастрофичная. ИГ было маргинальной группировкой, которая, по сравнению с различными ячейками Аль-Каиды, представляла собой угрозу третьего (если не десятого) порядка, Египет был стабилен, Сирия и Ливия управлялись светскими диктаторами, которые, хоть и не нравились многим, США не угрожали и террористам не помогали.
Семью годами позже Ближний Восток оказался погружен в хаос. Гражданские войны в Сирии и Ливии унесли сотни тысяч жизней, Египет пережил правление «Братьев мусульман» и военный переворот, значительная часть Сирии, Ирака и Ливии находится под властью ИГ. Исламисты добрались также до Синайского полуострова и угрожают безопасности судоходству через Суэцкий канал.
Трамп также рассказал о серии терактов в США и Европе, ответственность за которые взяло на себя ИГ, и о волне бытового насилия, которое принесли с собой в Европу беженцы из стран, которые за последние годы стали раем для террористических группировок.
При этом республиканский кандидат не преминул раскритиковать иранскую политику администрации Обамы. Уже не в первый раз Трамп называет Тегеран государственным спонсором терроризма. На сей раз наконец названы организации, которые спонсируются из Исламской Республики (не путать с т.н. Исламским Государством) и являются, по мнению Дональда (впрочем, как и по мнению большинства американских политиков), террористическими — Хезболла и Хамас. Ядерная сделка с Тегераном, снятие некоторых санкций и разморозка нескольких миллиардов долларов иранских активов, по мнению Трампа, не только приблизили Иран к созданию оружия массового поражения, но и сделали его одним из региональных гегемонов.
Анти-иранская риторика в целом не нова для республиканцев, однако в исполнении Трампа она звучит весьма логично — он выступает против любых исламских теократических режимов и движений, не способных заключить надежный мир с США и попирающих базовые права человека.
Из всех ближневосточных правителей, с которыми администрация Трампа намерена строить партнерские отношения — помимо Израиля, разумеется, — названы лишь король Иордании и президент Египта. Остальные попали в категорию «другие», причем не любые, а те, что «готовы признать, что эта идеология смерти [исповедуемая ИГ] должна быть уничтожена».
Россия упоминается в речи дважды, причем оба раза в позитивном ключе. Дональд Трамп напомнил слушателям, что спецслужбы РФ передали в США важную информацию на братьев Царнаевых, которая, увы, не была учтена в оперативной работе, что и повлекло за собой жертвы при взрывах на Бостонском марафоне.
Трамп также заявил: «Я убежден, что мы можем найти общий язык с Россией в том, что касается борьбы с ИГИЛ. У них тоже многое поставлено на карту в Сирии. Кроме того, она ведет свои битвы с исламским терроризмом».
В своем выступлении республиканский кандидат упомянул Саудовскую Аравию лишь однажды, напомнив, что невеста и помощница стрелка из Сан-Бернандино въехала в США именно из этой страны. Сразу отвечу на возможное возражение: нет, Трамп не забыл сказать о ней, перечисляя союзников — данную речь, в отличие от десятков других, он читал с помощью телесуфлера.
Это очень важный сигнал. И Хиллари Клинтон, и большинство республиканских политиков называли и называют Саудовскую Аравию стратегическим партнером и ключевым союзником в борьбе с ИГИЛ. Вашингтонский истеблишмент предпочитает не замечать официальную ваххабитскую идеологию этой страны, а также тот простой факт, что саудиты заняты в основном гибридной войной с Ираном на территории Йемена, а не с террористами ИГ.
Кстати говоря, эти самые террористы исповедуют ту самую версию ислама, основоположником которой является Мухаммад ибн Абд аль-Ваххаб, сподвижник основателя династии Аль-Саудов. На Аль-Ваххаба часто ссылаются агитаторы ИГИЛ в социальных сетях и прочих своих пропагандистских материалах.
Отчасти игнорирование Саудовской Аравии можно объяснить тем, что главный соперник Трампа, Хиллари Клинтон, часто и охотно принимала пожертвования от саудовских принцев. Но только отчасти. Введение России в ближневосточную формулу, очередной призыв перепрофилировать НАТО для борьбы с терроризмом и подчеркнутая холодность в отношении саудитов — все это говорит о том, что мы видим контуры новой региональной доктрины (я ее назвал третьей или 3.0), тесно взаимоувязанной с другими концепциями международной политики, предлагаемыми командой Трампа.
Доктрина 1.0 досталась Америке как часть наследства холодной войны. В то время Ближний Восток, как и другие регионы мира, был ареной противостояния двух политических систем. Обе стороны стремились склонить на свою сторону как целые страны, так и отдельные группировки.
После падения железного занавеса у США осталось много системных союзников и союзников мелких. Первые — в первую голову, Израиль и Саудовская Аравия — требовали своей доли от «победы в холодной войне», вторые — от Бен Ладена до Саддама Хуссейна — постепенно становились врагами Америки. Судя по всему, Турция и Египет, как союзники второстепенные, медленно трансформируются из друзей… если не во врагов, то в обиженных.
Никакой реальной надобности в союзниках регионе, откуда полностью ушел Советский Союз, с 1992 года не было. Зато большой вес приобрели неоконсерваторы, одержимые идеей распространения либеральной демократии по всему миру. Ближний Восток — отчасти по причине тесных связей неоконов с израильским лобби — стал одним из приоритетных полигонов новой политики, достигшей апогея при Буше-младшем.
Противостояние «неправильным» режимам в регионе оставляли за Израилем и Саудовской Аравией все привилегии выделенных союзников США. А вот Иран, как наиболее крепкий орешек из «неправильных», зачислили в «ось зла». При этом, разумеется, пришлось «замести под ковер» тот факт, что Иран — гораздо более цивилизованная и даже вестернизированная в своей политической и повседневной жизни страна, чем та же Саудовская Аравия.
Но союзниками не разбрасываются. Саудиты по-прежнему исправно предоставляли всю необходимую инфраструктурную помощь в военных операциях США на Ближнем Востоке. Кроме того, они предоставляли Вашингтону своего рода прикрытие, поддерживая действия Соединенных Штатов против мусульманских стран на дипломатическом уровне.
Но в результате практически весь американский внешнеполитический истеблишмент оказался в плотных объятиях израильского и саудовского лобби. Между ними было много разногласий, но в одном они сходились — в необходимости если не уничтожить, то предельно ослабить шиитский Иран. Дело не только и столько в цивилизационной чуждости или религиозной розни, сколько в простом факте появления нового, довольно мощного центра силы у них под боком.
Барак Обама постарался разрубить этот гордиев узел, начав сначала тайные, а затем и публичные переговоры с Ираном. Когда Обама говорит, что его главной задачей было предотвращение получения Тегераном собственного ядерного оружия, он лукавит. Его план, по своей задумке, был куда более смелым и далеко идущим — иранская разрядка должна была создать новый баланс сил на Ближнем Востоке, что ослабило бы влияние неоконов.
Это была доктрина 2.0, основанная на сдержках и противовесах. Если бы сменщик Обамы в Белом Доме продолжил политику сближения с Исламской Республикой, это способствовало бы дальнейшему смягчению Тегерана и превращению Ирана в новый экономический хот-спот. В своей статье 2015 года я даже прогнозировал возникновение «Ираномерики» — по аналогии с Чаймерикой (экономического союза Китая и США).
Впрочем, уже тогда было понятно, что у данной доктрины есть одно слабое звено — сам Барак Хуссейн Обама. Он оказался весьма непоследовательным лидером, крайне слабым в управлении приоритетами и поэтому ему удалось лишь слегка ослабить ближневосточный узел, дав возможность прочим странам отменить свою часть санкций в отношении Ирана.
Казалось бы, если следующим президентом США станет демократ Хиллари Клинтон, то она должна отнестись к наследию своего предшественника бережно. Однако ее внешнеполитическая команда полна неоконов и либеральных интервенционистов, а закрома ее фонда полны саудовских денег. Вряд ли Клинтон начнет свое президентство с удара по Ирану, но ни о какой «Ираномерике», разумеется, речи уже быть не может.
Кроме того, неоконы нанесли удар на неожиданном направлении — европейском. Заручившись поддержкой окружения вице-президента Байдена (и, судя по всему, посулив ему определенные экономические выгоды), они организовали переворот на Украине, после чего способствовали обострению отношений между США и Россией.
Сегодня группы интересов, объединившиеся вокруг Хиллари Клинтон, близки к осуществлению своей заветной цели — началу второй холодной войны. Понятно, что размах противостояния в ней будет поменьше, чем в XX веке, но это все равно огромные заработки для военно-промышленного лобби, различных мозговых центров, «торговавших войной» все последние 15 лет, и, разумеется, это новые преференции для старых добрых союзников США на Ближнем Востоке. Ведь туда теперь вернулась Россия, так что «работы» хватит на всех…
Дональд Трамп, критикуя Обаму, предлагает свою альтернативу возврату к доктрине 1.0, одновременно пытаясь блокировать сторонников «сдерживания» нашей страны.
Борьбу с ИГИЛ Большой Дональд не зря сравнивает в своей речи с противостоянием коммунизму (в годы той, прошлой холодной войны) и нацизму. Заметим, что ястребы обеих партий наперебой сравнивали российского президента с Гитлером, а Россию записывали в главную угрозу национальной безопасности США.
Новый двухпартийный и международный консенсус должен, по мнению Трампа, сложиться вокруг одной важной миссии — противостояния радикальному исламскому терроризму и его античеловеческой идеологии.
По сути дела, вместо монархий Персидского Залива в число союзников, согласно доктрине 3.0, входит Россия. И тогда любое противостояние с ней окажется не только бессмысленным, но и вредным.
Трамп пытается, как сказали бы шахматисты, пожертвовать двумя пешками за качество. Израиль остается на своем выделенном месте. Иран в той или иной степени перестает быть дипломатическим приоритетом США и, возможно, снова частично изолируется. Но новая холодная война не начинается.
Возможно, этот расклад будет благосклонно воспринят даже частью неоконсерваторов, поскольку он устроит многие политические силы в Израиле.
Если неоконовский монолит удастся расколоть, единый медийно-политический фронт против Трампа тоже дрогнет.
Насколько верен этот расчет — покажут события сентября. В частности, рейтинги, замеренные после первых президентских дебатов.
Ну а насколько работоспособной окажется ближневосточная доктрина 3.0 — это уже вопрос более отдаленного будущего. Хорошо уже то, что впервые за четверть века в США появился кандидат в президенты, основывающий свою внешнеполитическую программу на реализме, а не на радикальных идеологемах.
