Продолжение. Начало см.: 1
ОЧЕРК II-й
КОННИЦА НА ФРОНТЕ
Из вывода, сделанного нами в конце предыдущего очерка: современная конница бьёт не силой шока, а быстротой своего маневрирования – легко перейти к заключению, что манёвр крупных войсковых соединений без конницы не может привести к полным результатам.
Сила современной конницы основывается на свойствах огневого боя. Усилив фронтальную защиту, последний сделал до крайности чувствительными фланги, т.к. современное ружьё и пулемёт простреливают 1-2 версты, а полевая пушка 6-7 вёрст; район действия даже небольшой группы бойцов вооружённых ружьями и при содействии пушки чрезвычайно расширяется. Увеличивается также и «могущество» их действия. В прежния эпохи «могущество» этой группы бойцов исчерпывалось силой их «шока», теперь, в своём огневом нападении они работают машинами, могущество которых зависит прежде всего от снабжения их патронами.
Конница – представительница подвижности – имеет в манёвренной войне все преимущества.
--
В настоящем очерке, мы разсмотрим работу конницы на фронте, т.е. в условиях стратегически менее благоприятных по сравнению с кавалерией развернувшейся на фланге.
Но и на фронте, в условиях манёвренной войны, конница всё таки имеет широкое поле деятельности. Нужно помнить, что при исполнении марша-манёвра нет непрерывного фронта позиционной войны; каждая колонна до своего окончательного развёртывания и примыкания к соседу имеет открытые фланги; следовательно, для конницы представляется много случаев использовать свою манёвренную способность. Нужно иметь также в виду, что все бои передовых частей разыгрываются как встречные, а в этих боях основным правилом является правило: кто первый взял в руки палку, тот и капрал; подвижность конницы и в этом отношении даёт ей здесь большия преимущества.
Для иллюстрации только что сказанного о действиях кавалерии при встрече передовых частей, мы опишем работу Гродненских гусар в бою на р.Ходель, в середине Августа 1914 г.
Задача конницы ген.Т., в состав которой входила 13-ая кавалерийская дивизия и 3-я Отдельная Гвардейская кавалерийская бригада (Варшавские Уланы и Гродненские Гусары), заключалась: возможно дольше задержать продвижение вперёд неприятеля, чтобы дать нашей пехоте, подвозимой по железной дороге, сосредоточиться и развернуться для нанесения общаго удара.
Первым выгодным для нас рубежом являлась речка Ходель, протекающая в болотистых берегах среди лесистой местности.
Получив приказание от моего командира бригады быстро выдвинуться вперёд с гусарами и захватить переправы (см. схему №5), я решил сразу направить для захвата каждой из трёх переправ на данном мне участке по экадрону, с тремя же эскадронами, оствшимися в моём непосредственном распоряжении, следовать за средним эскадроном по главной дороге на разстоянии 1-2-х вёрст. Правее, на другия переправы, была направлена часть улан, а ещё правее части 13-ой кавалерийской дивизии. Впереди находились разведывательные эскадроны улан и от полков 13-ой кав.дивизии.
Едва успели начать движение главныя силы Гродненских гусар, как прискакал ординарец с донесением от эксадрона, шедшаго впереди по главной дороге, о том, что неприятельския передовыя части перешли уже Ходель и занимают опушку леса к северу от переправы, у д.Воля Гудзка.
Завязка боя движущихся друг другу навстречу передовых частей всегда принимает характер некоторой неожиданности. Это период лаконических устных донесений, присланных от разъездов и от дозорных ординарцев, докладов, большею частью нервных, торопливых и неясных. Сколько ещё путаницы вносится сюда неграмотными или плохо грамотными солдатами, неумеющими ясно передать свою мысль.
Одним словом, как правило, обстановка в этих случаях всегда окутана туманом. Но тот, кто будет ждать разъяснения обстановки, всегда проиграет, потому что ведь и другая сторона находится в таких же услвоиях.
Я решил использовать то обстоятельство, что мой полк уже широко развернулся и послал во все передовые эскадроны приказание энергично атаковать встреченныя неприятельские передовыя части, дабы скорее захватить в наши руки намеченныя переправы. С эскадронами же главных сил, я решил немедленно поддержать переодовой эскадрон действующий на главной дороге. Последний уже спешился по обеим сторонам этой дороги. Один эскадрон главных сил, я выслал для охвата в конном строю леваго фланга противника, другие два эскадрона тоже в конном строю, повёл для охвата правого фланга неприятеля.
Как только последний обнаружил наши охваты, он начал быстро отступать и мы, следуя на его плечах, захватили переправу у д.Воля Рудзка.
Правому, передовому гусарскому эскадрону удалось предупредить неприятеля и занять без боя переправу у д.Поморце.
Но переправа у д.Грабувка оказалась в руках противника и гусарский эскадрон был остановлен в лесу к северу от д.Майдан Трж. От него я получил донесение, что против него довольно сильная неприятельская пехотная часть (около одной роты). Нужно было возможно скорее выбить эту пехоту пока она не успела ещё связаться со своими соседями и окопаться. Я донёс, командиру бригады, что оставлю у переправы у д.Воля Рудзка всего один эскадрон и с остальными 3-мя пойду на усиление моего леваго эскадрона. В виду того, что переправа у Воля Рудзка находилась на главной дороге, а потому имела первенствующее значение, я просил усилить оборону этой переправы присылкой из резерва бригады двух Уланских эскадронов.
Два гусарских эскадрона из принимавших участие в бою за переправу у Воля Рудзка, я повёл кратчайшим путём к д.С., третий же эскадрон направил вдоль берега р.Ходель для сбрасывания в реку небольших групп противника, перебравшихся на наш берег, и для установления связи с гусарским эскадроном, оставленным для обороны переправы у Воля Рудзка.
Подойдя лесами к д.Тржбица, мы спешились и перешли в наступление, охватывая левый фланг и тыл неприятеля. В это время, по деревне начала удачно стрелять наша конныя батарея. У неприятеля можно было заметить признаки начавшейся большой нервности. Вдруг, совершенно неожиданно для нас, в тылу деревни, с того берега р.Ходель раздался жёсткий пулемётный огонь. Первое наше впечатление было, что к неприятелю подошли подкрепления; но нам было непонятно по кому идёт стрельба. Вскоре мы увидели, как неприятель торопливо убегал из деревни. Оказалось, что на той стороне реки подошёл наш уланский разведывательный эскадрон. Лихой командир этого эскадрона, будучи отрезан неприятельскими передовыми частями, решил сам атаковать их в тыл.
Переправа у д.Грабувка была немедленно нами захвачена.
Таким образом, на всём заданном участке, левый берег р.Ходель был очищен от неприятеля. Последствия от этого были большия. Мы могли, опираясь на захваченный нами рубеж, ещё несколько дней задерживать противника и дать возможность подойти нашей пехоте.
Захват этого важнаго для общаго нашего манёвра рубежа, удался благодаря тому, что наша сторона была более сильна кавалерией и неприятельския пехотныя части, выдвинутыя вперёд, не решались упорно обороняться, не примкнув плечом к плечу.
--
Разсмотрим теперь работу кавалерии, прикрывающую манёвр более широкаго стратегичскаго масштаба.
В первой половине сентября 1914 года общая стратегическая обстановка на русском театре военных действий была такова: (см. схему №6).
В Восточной Пруссии мы понесли тяжёлыя неудачи: армия Самсонова была почти уничтожена, армия Ренненкампфа вытеснена из пределов Восточной Пруссии. Зато в Галиции мы имели крупный успех: Австро-Венгерския армии были разбиты и загнаны в тесное пространство между Карпатами и Вислой в районе Кракова.
Империя Габсбургов была накануне полнаго краха. Для ея спасения требовалась немедленная и энергичная помощь Германии.
Немецкое верховное командование решает, пользуясь своей сильно развитой железно-дорожной сетью, обволакивавшей как паутина нашу границу, перебросить большую часть своих войск из Восточной Пруссии на помощь своей союзнице. Развёртывание этих войск намечено на фронте: Краков–Калиш с целью быстраго затем наступления к Висле в направлении на Ивангород и другия переправы через Вислу южнее Ивангорода до Сандомира. Непосредственное примыкание к Австро-Венгерским армиям должно было поднять их упавший дух и облегчало им выход из скученнаго положения, в котором они очутились.
К этому времени, на западном берегу Вислы находилась только Русская конница и в районе Варшавы и Ивангорода несколько пехотных дивизий. Положение Русскаго Верховнаго командования оказывалось очень трудным (см. схему №6). Четыре Русския армия, только что победившия Австро-Венгров, сами втянулись в глубь Галиции. Для переброски их на новое угрожаемое направление в нашем распоряжении не было железнодорожной сети, подобной германской. Имевшияся железнодорожныя линии были и без того перегружены перевозками ещё неоконченнаго сосредоточения и для снабжения и укомплектования уже вошедших в дело армий. К Варшаве могли подойти головные эшелоны Сибирских войск. Но этого было слишком мало.
Занятие германцами Завислинсаго края, приводящее их между группами наших армий, действовавших против Восточной Пруссии (Северо-Западный фронт) и в Галиции (Юго-Западный фронт), могло создать для нас крайне опасную стратегическую обстановку.
Главное командование решает произвести общую рокировку армий Юго-Западного фронта, отказавись от продвижения в глубь Галиции и вторжения в Венгрию.
Эту перегруппировку нужно было производить походным порядком. В дождливые, осенние дни, по колено в грязи, наша пехота отмеривала по размокшим и разбитым дорогам, переходы от 30 до 50 вёрст. Все пути были усеяны трупами павших лошадей, а лазареты изнурёнными людьми. А в это время, немцы спокойно сидели в вагонах, отдыхая перед предстоящим наступлением.
Мы оказались в положении пешехода, состязающагося с железной дорогой.
Для разведки района сосредоточения неприятельских сил, а также для прикрытия этой перегруппировки, главнокомандующий юго-западным фронтом решает выдвинуть на фронт Ченстохов–Катовице–Краков сводный конный корпус ген.Новикова, в состав котораго постепенно вошли: три регулярных кавалерийских дивизий (№№5, 8 и 14), две Донския казачьи дивизии (№№3 и 5), Туркестанская казачья бригада, а к концу операции, ещё и Уральская казачья дивизия.
С целью занятия сразу широкаго фронта, командир корпуса развёртывает к 14 сентября все свои дивизии на фронте от Ново-Радомск на юге до Вислы западнее реки Ниды (см. схему №7). Это широкое развёртывание даёт возможность нашей коннице установить соприкосновение с противником на всём фронте.
Установив тесное соприкосновение с противником, кавалерия ген.Новикова шаг за шагом задерживала наступление неприятельских колонн. С этой целью наши кавалерийския дивизии заставляли противника разворачиваться.
Наша конница пользовалась всяким незанятым промежутком, чтобы просклаьзывать в тыл его колонн и для действия на фланги разворачивающихся его передовых частей. В какой мере частям конницы удавалось проникать между колоннами противника, лучшим доказательством может служить то, что мы имели донесения не только о происходящем на фронте, но и о происходящем в тылу неприятеля. Между прочим, когда впоследствии кавалерия ген.Новикова была переброшена на другое направление, три из ея разведывательных эскадрона остались в тылу у противника. Только через месяц, когда мы, успев закончить нашу рокировку, перешли сами в наступление и погнали немцев, эти эскадроны присоединились к Русским войскам. Правда, нужно иметь в виду, что такому глубокому проникновению конных частей способствовали доброжелательныя отношения к ним польскаго населения.
Это постоянное проникновение в тыл противника частей нашей кавалерии, делало его осторожным и заставляло его пересаливать в развёртывании. Мы же выигрывали время. И это в то время, когда успех немецкаго плана всецело зависел от быстроты его выполнения, дабы застигнуть нас при исключительно трудной стратегической группировке.
Боевые действия, разыгравшияся во второй половине сентября 1914 года на левом берегу Вислы интересны не только для того, чтобы уяснить себе ту роль, которую может выполнить конница, прикрывая армейский манёвр. Они показали также, что в этом отношении конница представляет в своём роде единственное средство.
Здесь приходится затронуть вопрос о так называемых стратегических авангардах.
Франузская военная литература, с лёгкой руки генерала Бонналя, долго защищала теорию стратегических авангардов. Генерал Бонналь основывал свои выводы на изучении кампаний Наполеона. Но идея, верная для эпохи, когда на поле сражения холодное оружие сохраняло своё главенствующее значение, оказывалась совершенно устарелой в эпоху огневой тактики. Германская военная литература совершенно справедливо произнесла приговор над стратегическими авангардами, как над архаическими пережитками. Немецкие писатели утверждали, что в современную эпоху массовых армий, при особой тактической чувствительности флангов, выделение вперёд стратегических авангардов не может привести к полезным результатам. Эти стратегические авангарды легко будут охвачены с флангов простым продолжением движения вперёд тех неприятельских колонн, которыя не выйдут на фронт стратегическаго авангарда. Перед последним сразу-же станет дилемма: оставаться на месте, рискуя окружением, или не начав даже сопротивления на фронте отойти назад. К тому-же стратегический авангард будет каждый раз рисковать засидеться; неприятельския колонны, вышедшия на его фронт, постараются зацепить его, и пехоте стратегическаго авангарда будет нелегко оторваться, чтобы совершить своевременный выход из боя. Поэтому, поневоле является вопрос: для чего нужны стратегические авангарды, если те-же задачи с гораздо большим успехом, вследствие способности драться на более широких фронтах и с гораздо меньшим риском, вследствие способности легче выходить из боя и отрываться от противника, могут быть исполнены кавалерийскими дивизиями.
Замечательная вещь, что всякая, даже самая очевидная мысль в военном искустве, прежде чем проникнуть в практику жизни, требует платы кровью.
Мы тоже не избегли этого правила и, прежде чем отказаться от устарелой идеи стратегических авангардов, внесли эту кровавую плату.
Вторая часть разсматриваемой операции нашей конницы на правом берегу Вислы, интересна и в этом отношении.
Командующий IX армией, которая должна была переменить свой фронт на 180 градусов и развернуться на фронте Ивангород-Сандомир, не довольствуется тем, что непосредственным прикрытием его манёвра являлась река Висла, а дальним кавалерия ген.Новикова; он решает выдвинуть к Опатову, узлу дорог на левом берегу Вислы, две стрелковыя бригады (Гвардейская и 2-я стрелковая), с приданной к ним отдельной гвардейской, кавалерийской бригадой.
18-го сентября, после утомительных переходов, по невылазной грязи мы подошли к Опатову. Здесь ген.Д., которому были подчинены обе стрелковыя и наша конная бригады, познакомил нас с полученным им от командующего армией приказанием. Согласно этому приказанию, группа войск ген.Д. должна была «составить опору для конницы ген.Новикова и прикрыть стратегическое развёртывание IX армии».
Первая часть задачи была совершенно рациональна. Пехотныя части, приданныя коннице, увеличивают ея устойчивость. Но в этом случае метод работы этих пехотнх частей отличается резко от работы пехоты, входящей в состав стратегическаго авангарда. В первом случае, пехота должна быть разбросана по всему фронту конницы, организуя небольшия точки опоры. Эти пехотныя части, вследствие огромной разброски и необходимой большой подвижности, не в состоянии поддерживать между собой связь и, с другой стороны, возлагаемыя на эти части задачи непосредственно зависят от самой работы конницы; вследствие этого, оне должны быть подчинены начальникам кавалерийских дивизий.
На подобное решение вопроса ген.Д. не шёл. Он был стеснён второй частью данного командующим армией приказания: «прикрыть стратегическое развёртывание армии», заданием крайне туманным по существу, но по форме же определённо предназначавшим группе ген.Д. роль стратегическаго авангарда. К этому нужно добавить, что общее положение осложнялось ещё тем, что конница ген.Новикова была подчинена непосредственно Главнокомандующему фронтом, и штаб IX армии, разчитывая на группу ген.Д., как на стратегический авангард, не подчинил её ген.Новикову, а оставил её в подчинении командующему армией.
Ген.Д. решил, войдя в тесную связь с ген.Новиковым, укрепиться со своими двумя стрелковыми бригадами в районе Опатова; гвардейскую конную бригаду он направил в район д.Климонтова; для прикрытия своего пути сообщения на г.Сандомир (см. схему №8).
Пока он укреплялся у Опатова, кавалерия ген.Новикова делала своё дело, задерживая наступление противника. Ген.Д. получал от штаба ген.Новикова полную ориентировку, из которой совершенно было ясно, что наша конница определила наступление шести неприятельских корпусов.
На основании этих именно сведений наше Верховное Командование решает собрать у Варшавы группу из нескольких армейских корпусов и конницы и направить эту группу для удара во фланг Германской армии, наступавшей на Ивангород.
19-го Сентября ген.Новиков получил приказ главнокомандующаго юго-западным фронтом оставить группу казачьих дивизий (3-я и 5-я Донския и Уральская дивизии и Туркестанская бригада) на направлении Ивангород–Радом для прикрытия Ивангородского района, а с регулярными дивизиями (№№ 5, 8 и 14) немедленно идти по восточному берегу Вислы через Казимерж и Ново-Александрию в район Варшавы, передав прикрытие развёртывания IX армии ея авангардам (см. схему 8).
При подобном изменении задания, роль группы ген.Д., «как опоры конницы ген.Новикова», отпадала. Дальнейшее пребывание этой группы в районе Опатова становилось опасным. Противник, наступавший на широком фронте, имел возможность быстро захлестнуть с флангов засидевшихся стрелков. Ген.Новиков тот-час по получении новаго приказания послал своего начальника штаба предупредить ген.Д. о своём вынужденном уходе, а также с советом не засиживаться в Опатове.
Одновременно об опасности оставления стрелков у Опатова против значительно превосходящих сил противника штаб коннаго корпуса телеграфировал в штаб фронта и в штаб IX-й армии.
Несмотря на предупреждение, ген.Д., основываясь на приказаниях, полученных им из штаба армии, возлагавших на его войска роль стратегическаго авангарда, решил продолжать задерживаться у Опатова.
20-го Сентября, сначала через офицеров ген.штаба, а потом лично, при проезде через Опатов, ген.Новиков вновь подтвердил ген.Д. о необходимости отхода стрелков в ночь с 20-го на 21-ое, т.к. иначе 21-го Сент. стрелки будут втянуты в бой со значительно превосходящими силами противника.
К вечеру, 20-го Сент., на фронте стрелковых бригад установилось непосредственное соприкосновение с немцами. Последние ограничились слабым артиллерийским огнём. В этот же день гвардейская кавалерийская бригада тоже столкнулась с неприятельскими пехотными частями, причём, в виду того, что наступление противника угрожало охватом нашего леваго фланга, то есть сообщениям Климонтова с Сандомиром, по просьбе командира гвардейской кавал.бригады была выслана из Сандомира одна бригада 80-й пехотной дивизии с задачей не допустить проникновение неприятеля между Сандомиром и Климонтовом.
Критическое положение в стратегическом отношении группы генерала Д. должно было быть ясно видно. Только очень поздно в ночь с 20 на 21 Сент., прибыл к ген.Д. ординарец командующего IX армией с разрешением отойти. В виду того, что для распоряжения о начале отхода требовалось несколько часов и потому самый отход пришлось бы начать засветло на самом виду противника, ген.Д. также, как и штаб армии, не уяснивший полностью опасность своего положения, решил начать отход вечером 21-го.
С утра 21-го германцы открыли сильнейший огонь против фронта стрелков и охватили их с флангов. В виду громаднаго превосходства в силах противника, этот охват развился на правом фланге ген.Д. чрезвычайно быстро. В 11 часов утра путь на Аннополь был уже отрезан. (см. схему №9). Грозило полное окружение. Стрелкам пришлось начать отступление под тыловым огнём неприятельской артиллерии и пулемётов. Понеся громадные потери (некоторые полки потеряли до 80% своего состава), оставив в руках у немцев 18 пушек и около 3-х тысяч пленных, войска ген.Д. могли выбраться только вдоль речки Опатовки и поздно вечером собраться у деревни Рожки.
Неудача у Опатова произвела тяжёлое впечатление в русской армии. Как всегда происходит в подобных случаях, начинают искать виновников… и, как часто происходит, ищут их не там, где они находятся. Прежде всего была обвинена кавалерия ген.Новикова, будто бы бросившая стрелков. Истинная же причина лежала в ложности самой стратегической идеи, положенной в основу задачи, данной ген.Д. У Опатова командование IX-ой армии произвело эксперимент – задержать движение неприятельской армии, наступающей на широком фронте, выставленным вперёд стратегическим авангардом.
--
С целью дать иллюстрацию того, какой большой, «замедляющей» неприятельский манёвр силой может обладать в известных случаях кавалерия, я могу привести эпизод из той же Опатовской эпопеи, пережитый Гродненским гусарским полком.
Как выше уже упоминалос, 3-я отдельная Гвардейская бригада была направлена ген.Д. к д.Климонтово, с задачей прикрыть сообщение стрелков с Сандомиром. 20-го Сентября к Климонтову протянулся фланг бригады 80-й пехотной дивизии, на которую было возложено прикрытие фронта Климонтов–Сандомир. На долю Гв.кав.бригады оставался участок к западу от Климонтово.
К югу от шоссе Опатов–Сандомир в направлении Климонтово выдвигается плато. Края этого плато недалеко к западу от д.Климонтово образуют как бы прямой угол; одна сторона этого угла имеет направление с востока на запад, другая с юга на север (см. схемы №№ 9 и 10). Западная окраина плато представляла очень выгодныя условия для действий обороняющагося. Впереди лежащая местность – поля, леса, деревни были видны, как на ладони. Скаты плато не были настолько круты, чтобы затруднить движение пехоты или конницы, но вместе с тем они не образовывали больших мёртвых пространств для обстрела подступов. Превышение плато над лежащей местностью не позволяло неприятелю видеть что либо происходящее у обороняющагося. В этом отношении и авиация в условиях ведения встречнаго боя немного могла помочь, т.к. холмистая поверхность самого плато с разбросанными на ней перелесками и деревнями легко позволяли находящимся здесь войскам маскироваться от краткосрочных разведок.
Командир гв.кав.бригады возложил на Гродненский гусарский полк с 2-мя пушками и со всеми пулемётами бригады задачу, не допустив противника подняться на западный край плато. Сам он с уланами и остальными 4-мя пушками стал уступом за правым флангом гусар на шоссе Опатов–Сандомир, с целью не допустить неприятеля прорваться между гусарами и левым флангом стрелковаго полка группы ген.Д., оборонявшагося в районе господскаго д.М.
Участок, порученный Гродненским гусарам, имел по фронту протяжение около 4-х вёрст. В моём же распоряжении находились только четыре эскадрона (остальные два были в отделе), они могли дать не более 300 стрелков.
По тактическим условиям обороны, западный скат плато можно разделить на два участка: левый покрытый лесом, поднимавшимся по скатам до верхняго края плато; правый – открытый, отделяемый от перваго оврагом, идущим перпендикулярно скату.
Приходилось опасаться, что неприятель воспользуется лесом на левам участке, как подступом, для того, чтобы подняться на плато.
Поэтому я решил выдвинуть один эскадрон (№ 5) вперёд, спустивши его вниз на опушку леса (этот лес на схеме № 10 обозначен буквой «Л»), а другим эскадроном (№ 1) я широко занял верхний скат правого участка плато. (схема № 10 положение А).
Обоим эскадронам были приданы пулемёты.
Левее эскадрона № 5, мною был выдвинут 1 взвод эскадрона № 2, остальную же часть этого эскадрона я оставил в своём резерве, приказав командиру эскадрона произвести разведку позиции на случай, если всему эскадрону прийдётся выдвинуться левее № 5 эскадрона, а также разведку стрелковаго расположения к востоку от леса «Л», которое прийдётся занять № 2 эскадрону, по мере того как эскадрон № 5 вынужден будет отступать и потребуется задержать «дебуширование» противника из леса «Л».
1 взвод эскадрона № 3 был выдвинут правее эскадрона № 1 с задачей связаться с уланами и со стрелками в районе господскаго д. «М». Остальные три взвода эскадрона № 3 были оставлены мною в резерве.
Начальнику пулемётной команды я приказал выбрать и подготовить расположение для бокового обстрела с леваго фланга правого участка подступов с запада к лесу «Л», а также расположение у деревни «В» для продольнаго обстрела оврага.
Я обратил внимание командиров эскадронов на то, что возложенная на нас задача требует широкаго применения дальняго пулемётнаго огня.
Моим 2-м пушкам представилась непосильная задача, дальним артиллерийским огнём стеснить действия противника, действующаго против господскаго д. «М» и вызвать преждевременное развёртывание неприятеля, направленнаго против нас.
Конечно, не могло быть и речи о «действительности поражения», но мистификация и нанесение потерь неудачно вывинувшимся частям неприятеля могла нам удастся.
Исходя из этой точки зрения, я решил выбрать целый ряд позиций для наших двух конных пушек, передвигая которыя, мы могли выполнять различныя задачи, выпадавшия на долю артиллерии, обороняющей плато. Эти передвижения должны были также содействовать введению в заблуждение противника относительно количества наших пушек, причём, с этой же целью, было приказано стрелять не иначе как группами по 4 или 8 выстрелов в очередь. Передвижения эти спасли нас от потерь, потому что неприятельская артиллерия, нащупав расположение наших пушек, разражалась затем ураганным огнём по пустому месту.
Если читатель вспомнит наши силы, то он поймёт, что не могло быть и речи о занятии позиции по пехотному образцу. Это было, если можно так выразиться, пунктирное расположение. Отдельныя группы стрелков занимали выступы опушки леса, складки местности и т.п.; они связывались спереди перекрёстным огнём сзади поддерживающими всадниками и резервами, подскакивающими возможно ближе на конях и также быстро убираемыми по миновению надобности.
Вот, в кратких чертах, внутренний механизм нашего боя у Климонтово.
Мы не будем утомлять читателя подробностями самого хода боя. Ограничимся только общим очерком.
Наткнувшись на наш огневой фронт, противник приостанавливается и всё усиливает и усиливает свои передовыя части. Очень удачный огонь наших двух пушек создаёт в воображении неприятеля сильно преувеличенную оценку наших сил и он отказывается, до подхода больших сил, от продолжения дальняго обхода леваго фланга пехоты ген.Д., решив ограничиться более близким охватом, направленным на господский д. «М». (схема № 9).
Первая наша задача была выполнена. От нас требовалось стеснить огнём и фланговой угрозой действия неприятеля против господскаго д. «М».
В этом отношении мы представляли противнику помеху. Он пробовал сосредоточивать по нашему плато огонь многих батарей; у нас горели деревни – но войска наши несли малыя потери; наша малочисленность помогала нам: края плато, а тем более наш тыл были «пустынны»… и неприятельский ураганный огонь напоминал стрельбу по воробьям из пушек.
Потеряв время до полудня, неприятель всё-таки увидел себя вынужденным покончить с нами, ибо, преувеличивая наши силы, он не решался двинуться в разрез между нами и господским д. «М».
Для нас наступили критическия минуты. Отдельныя группы гусарских винтовок и пулемётов делали своё дело; но, по мере усиления фронта противника, держаться становилось всё труднее.
В самый разгар боя, около полудня, я получил приказание командира бригады, немедленно отойти в тыл на присоединение к нему, т.к. он в свою очередь получил распоряжение ген.Д., указывавшее гв. Кавалерийской бригаде спешно идти в северном направлении с задачей прикрыть правый фланг стрелков и в частности путь Опатов-Аннополь.
Хотя нам, гусарам, было видно только то, что происходило на левом фланге стрелков, но уже из этого одного можно было понять полное несоответствие с складывающейся обстановкой только что приведённаго приказания.
Группа ген.Д. во всяком случае дольше вечера держаться не могла (на деле, как читатель уже знает, что около полудня стрелки должны были начать отступление), а следовательно, уйдя с леваго фланга стрелков, мы на правый фланг поспеть во время не могли. Между тем, если бы гусары очистили свои позиции, неприятель сейчас же захлестнул бы охватом господский д. «М» и путь Опатов-Сандомир был бы для стрелков отрезан. Хотя я и предчувствовал, но я не знал, что в это время это уже было единственным направлением для отступления стрелков.
Тотчас же я послал офицера-ординарца доложить командиру бригады, что считаю приказание ген.Д. совершенно не отвечающим обстановке и что пока стрелки удерживают господский д. «М», я не считаю себя в праве сойти со своих позиций.
Немедленный уход гусар вызвал бы ещё одно неудобство: мы обнажили-бы правый фланг 80-й пех.дивизии. Уход конницы с фланга пехоты, операция чрезвычайно деликатная. Кавалерия легко и быстро отрывается от противника, пехоте же это даётся труднее и требует больше времени. Поэтому подобныя операции должны соразмеряться с временем, необходимым для пехоты (смена частей, отодвижение пехотнаго фланга, выдвижение уступов и т.п.). Большинство кавалерийских начальников упускало это из виду и безсознательно подводило своих пехотных соседей.
Я решил немедленно предупредить моих соседей из 80-ой пех.дивизии, чтоб они подготовились на случай ухода Гродненских гусар. Подобное предупреждение был тем более необходимо, что напор противника на моём фронте становился всё сильнее и каждую минуту «тоненькая ниточка» гусарского фронта могла лопнуть. Пехотные начальники в своих разсчётах на конницу, находящуюся у них на фланге, обыкновенно делали тоже грубую ошибку. Они применяли в оценке устойчивости конницы масштаб обороноспособности пехоты. Они постоянно забывали, что кавалерийский полк даёт стрелковую силу не более чем две роты, что вся сила конницы заключается в ея подвижности и потому (оборона фланга) должна основываться на обороне пехотных частей, кавалерия же может дать только «охрану фланга».
Зная всё это из опыта прежних боёв, я послал одновременно с донесением командиру нашей бригады сообщения командиру бригады 80-ой пех.дивизии, командиру право-флангового баталиона и командиру лево-фланговой роты; в этих сообщениях я предупреждал, что гусары, вследствие полученнаго приказания должны будут уйти и что пехоте теперь-же надлежит принять меры по обезпечению своего правого фланга.
Опасаясь, что уланы приступят к немедленному сбору своих частей и обнажат мой правый фланг, я направил находившиеся в моём резерве три взвода эскадрона № 3 для удлинения правого фланга расположения гусар. (схема № 10 положение Б)
Между тем, напор неприятеля значительно усилился, особенно на эскадрон № 5. Вскоре я получил донесение, что этот эскадрон вынужден приступить к очищению западной опушки леса «Д».
Эскадрон № 2 галопом был подведён к намеченному заранее расположению к востоку от опушки леса «Л» и спешен. Коноводы были спрятаны недалеко от гусарской цепи в углублённой дороге, представлявшей собой как бы большую траншею. Эскадрону № 1 было приказано загнуть свой левый фланг вдоль оврага и войти в огневую связь с эскадроном № 2.
Эскадрон № 5, очистив опушку, быстро пошёл через лес и отошёл в мой резерв.
На всём остальном фронте напряжение боя увеличивалось.
Пехота противника осторожно продвигалась через лес и начал собираться на восточной его опушке. Здесь она была встречена беглым огнём наших двух пушек. Резкое очертание опушки облегчало меткость стрельбы.
Около часу дня я получил от нашего командира бригады вторичное приказание о немедленном отходе гусар. Я донёс в ответ, что ранее трёх-четырёх часов исполнить этого не могу. Такой промежуток времени необходим был моим соседям 80-ой пех. Дивизии, чтобы успеть принять соответствующие меры по охране их праваго фланга.
Тем временем, пехота неприятеля, не смотря на потери, начала попытки дебушировать из леса.
Допустить это мы ни в каком случае не могли; условия местности были таковы, что если неприятельской цепи удалось бы продвинуться вперёд на 400 шагов, она держала бы под действительным огнём весь тыл эскадрона № 2 и коноводы последняго не могли бы выйти из занимаемого ими укрытия. Я решил ввести в дело весь мой последний резерв и приказал эскадрону № 5 с отделением пулемётов, развернуться на левом фланге эскадрона № 1 для флангового обстрела дебуширующей из леса неприятельской пехоты.
Мера эта оказалась своевременной. Густыя цепи противника вышли из опушки леса «Л» и смелыми перебежками стали приближаться к эскадрону № 2. Эскадрон № 5 и пулемёты открыли огонь, когда неприятелю удалось отойти от леса шагов на триста. Можно было наблюдать какие результаты имело это внезапное для противника огневое нападение на его фланг. Видно было, как наш анфилирующий огонь скашивал по несколько людей сразу. Через самый короткий промежуток времени неприятель был загнан обратно в лес.
Повторныя попытки противника выйти из леса наказывались нами немедленно же.
Между 4-мя и 5-ю часами дня, офицер, которому было поручено наблюдать с крыши одного дома, в сильный бинокль, за про
