Россия, как известно, никогда не входила в мировые «чемпионы» по уровню жизни своего населения. Но во времена позднего СССР те из советских граждан, которым хотелось потешить своё державное самолюбие, могли найти утешение в том, что зато их страна занимает первые места по количеству медалей на олимпиадах, выплавке чугуна и производству танков на душу населения. «А также в области балета мы впереди планеты всей…» Спроси у такого державника, зачем лично ему этот выплавляемый в несусветных количествах чугун, он вряд ли смог бы ответить что-либо вразумительное, но душу грело.
Сейчас настала другая эпоха. И теперь Российская Федерация держит первенство в области совсем иных «достижений». Таких, по которым было бы лучше скромно плестись в хвосте «турнирной таблицы». Например, по разнице в уровне доходов различных социальных страт. Или по количеству абортов. По последнему показателю наша страна лидирует уверенно и равных ей нет. Даже если придерживаться официальных статистических данных, которые, по мнению многих врачей, не отражают реального положения дел, искусственным прерыванием заканчиваются более половины всех беременностей – 57 процентов (по другим данным – до семидесяти).
В то же время население русских городов и регионов страны устойчиво и быстро вымирает. А если где-то баланс рождаемости-смертности положителен, то речь, как правило, идёт о национальных окраинах. Бедствие это приобрело колоссальный, просто катастрофический масштаб. Такой, который ставит под вопрос само существование нации как таковой в обозримой исторической перспективе.
Проблема абортов стала темой «круглого стола», состоявшегося по инициативе муниципальной газеты города Калача-на-Дону, в работе которого приняли участие медицинский психолог Калачёвской Центральной районной больницы, занимающийся предабортным консультированием, Валентина Петрова (для краткости будем именовать её просто Психолог), настоятель Калачёвского Свято-Никольского кафедрального собора отец Димитрий Климов (в тексте - Священник), а также редактор аналитического отдела газеты, Роман Белоусов (Журналист).
Мероприятие началось с небольшой преамбулы:
Журналист: Думаю, никто не станет спорить с тем, что аборты являются сейчас одной из самых крупных проблем, и я не побоюсь этого слова, бед России. Называется конкретная цифра – 4 миллиона абортов в год, включая те, что не попадают в официальную статистику. Стало быть, за 10 лет – 40 миллионов неродившихся людей. Учитывая, что в России сейчас живёт около 145 миллионов человек, это чуть ли не треть всего населения страны.
Проблема эта многогранная и неоднозначная. Давайте сначала рассмотрим её с медицинской точки зрения. Что скажет по этому вопросу врач?
Психолог: Начну с того, что расскажу, каков типичный сценарий событий, предшествующих аборту. Как правило, когда женщина после задержки менструации начинает подозревать, что беременна и приходит к гинекологу, идёт уже пятая-шестая неделя беременности. Это среднестатистический срок. Зачастую женщина заявляет, что по каким-либо причинам не хочет ребёнка. И здесь большую роль играет то, что скажет гинеколог, сумеет ли и захочет ли он переубедить её со своей, медицинской стороны. Но, к сожалению, опыт показывает, что, скорее всего, он просто пожмёт плечами и молча выпишет направление на медицинский аборт. Так что обязанность рассказывать этим несчастным женщинам о возможных последствиях шага, который они хотят совершить, возлагается на меня.
После сдачи всех необходимых анализов женщина приходит ко мне, и вот здесь начинается самая тяжёлое в моей работе психолога - предабортное консультирование. Пациентки приходят совершенно немотивированные, говорят: «сказали, чтобы вы здесь вот расписались, поставьте побыстрее подпись, и я пойду». И переубедить их с таких «стартовых позиций», конечно, очень и очень трудно. И хорошо ещё, если женщина пришла за неделю до назначенного дня операции. Но бывают и такие, что приходят в тот же день, за полчаса. И в таких случаях что-либо сделать практически невозможно.
Священник: Почему невозможно? Можно же просто не ставить в направлении подпись. Сказать, что неправильно делать это в таком режиме, приходите завтра. Здесь любая оттяжка может сыграть позитивную роль. Бывают случаи, когда люди за ночь меняют свои решения на противоположные.
Психолог: Я пробовала. На практике это, как правило, приводит только к агрессии с их стороны.
Хотя позитивные примеры тоже имеются. Мне удавалось убедить пришедших ко мне на приём женщин отказаться от задуманного. Но таких случаев очень мало.
Священник: Здесь неприемлемы категории «много» или «мало». Даже если удалось сохранить жизнь одному ребёнку – это уже великое дело.
Журналист: А можно привести какие-то положительные примеры?
Психолог: Мой опыт говорит, что подвигнуть женщину изменить своё решение сделать аборт легче, когда речь идёт о больших сроках беременности. Без разницы – поздно ли она спохватилась, или в силу каких-то причин вдруг передумала рожать, и пошла за направлением.
Основной мотив таких решений – боязнь брать на себя роль матери. Например, когда начались разлады с молодым человеком или мужем. Или такой вот случай – ко мне однажды пришла девушка, или, лучше сказать, уже женщина двадцати девяти лет. Не замужем, детей нет. Она сама всё понимает и говорит: «Да, мне надо рожать. Но… не сейчас». Мы поработали с этой неконструктивной установкой, она настроилась на беременность, отдала мне своё направление и сказала: «Я иду становиться на учёт». Но повторю ещё раз, такие исходы очень редки и нетипичны.
У меня уже накопилась определённая статистика, и я могу сказать, какая категория моих подопечных более склонна к тому, чтобы менять свои роковые решения и всё же оставлять детей. Это женщины, которые замужем и у которых уже есть детки. Им просто требуется определённая своего рода психотерапия – вот они выговорились в моём кабинете от души, выплеснули всё что наболело, весь накопившийся негатив вовне, увидели мою реакцию, посмотрели на свою проблему «со стороны» и поняли, что ошибались.
Кроме того, они получают возможность наглядно увидеть некоторые вещи. – (Валентина показывает большой красочный лист, на котором изображены стадии внутриутробного развития человеческого зародыша, начиная с момента оплодотворения. Где-то к девятой неделе там виден вполне уже вполне сформировавшийся человечек). – Ведь приходя ко мне некоторые всерьёз думают, что «там» ничего нет, только какое-то аморфное скопление клеток. И удивляются, когда узнают, что это совсем не так.
Журналист: А как ты считаешь, насколько важна роль психолога? Другими словами, если бы ты была не вчерашней выпускницей, а уже опытным, маститым профессионалом, статистика могла бы быть иной? Может быть, тогда ты могла бы находить какие-то слова, доводы и психологические ходы, которые могли бы убеждать большее количество пациенток?
Психолог: Думаю, что нет. Проблема в том, что аборты в сознании наших женщин совершенно, как бы это сформулировать, «обесценены». То есть аборт в их представлении приравнивается к посещению стоматолога, к удалению зуба.
Священник: На мой взгляд, сложность ситуации, в которой находится наш психолог, заключается ещё и в отсутствии взаимодействия между врачами. Если бы те же гинекологи проявляли другое отношение к женщинам, которые приходят к ним, и не говорили сразу хмуро: «Ну что, будем сохранять или как?», а изначально настраивали женщину позитивно, поздравляли её с будущим материнством, это уже направило бы поток её мыслей в другом направлении, более конструктивном.
Но и это далеко не главное. Корень проблемы совсем в другом, он намного глубже. Приведу такой пример – представим себе на секунду такую ситуацию, что по действующему законодательству вдруг стали разрешены убийства и грабежи. Убивать можно, никто не запрещает, но все-таки сохранились ещё какие-то остаточные понятия о том, что это вроде бы плохо. И потому общество озаботилось тем, чтобы человек перед тем, как идти убивать пошёл бы сначала на консультацию к психологу, и тот попробовал бы его в меру возможностей переубедить. Я вас уверяю, процент переубеждённых в подобной ситуации был бы в точности таким же. Просто по той причине, что каких-то внутренних нравственных барьеров перед убийством, в нашем случае – перед детоубийством, сейчас у людей нет. Поэтому я глубоко убеждён, что единственное по-настоящему действенное средство – это законодательное запрещение абортов.
Журналист: Давайте теперь рассмотрим проблему с точки зрения последствий этой операции для здоровья женщины, которая ей подвергается. Валентина, слово опять тебе.
Психолог: Во-первых, надо сказать о проблемах с вынашиванием во время последующих беременностей, когда женщина, наконец, захочет иметь детей. С высокой долей вероятности будет какая-нибудь патология у ребёнка или ранние роды. Механическое вмешательство в репродуктивную женскую систему, каковым является искусственное прерывание беременности, не может не иметь последствий.
Но это только надводная часть айсберга. Коварство абортов в том, что они имеют массу отсроченных последствий. К 40 – 45 годам, когда начинается период менопаузы, который называют ещё климактериальным, сделанные когда-то аборты «аукаются» различными гинекологическим заболеваниями, начиная от воспалений и новообразований, и заканчивая раковыми опухолями. Женщина делает удивлённые глаза: «Откуда у меня это берётся, за что мне всё это?» Врач начинает собирать анамнез и выясняется, что у неё за плечами шесть абортов. А с каждым абортом истончаются стенки матки, нарушается кровоснабжение и ещё много чего, всё не перечислишь.
До сих пор мы говорили о физиологических последствиях абортов. Но есть ещё и психологические, не менее неприятные. В частности - так называемый постабортный синдром, его ещё называют «горе утраты». Проблема распространённая, но зачастую замалчиваемая, женщины не любят и боятся об этом говорить.
Журналист: А какая утрата, если она шла к этому целенаправленно? Она вообще воспринимает аборт как утрату?
Психолог: Конечно! Многие начинают по-настоящему понимать, что они сделали только на операционном столе, после того, как операция уже закончена. Тогда они начинают биться в истерике, прося вернуть им ребёнка обратно. И только с этого момента начинаются настоящие проблемы. Сначала, казалось бы, незначительные – просто колебания настроения. Но это «цветочки». Потом приходят дисфория, раздражительность, переходящая в агрессивность и уныние, вплоть до глубокой депрессии. Как следствие, нарушаются отношения с супругом, в особенности, если это он настоял на аборте, меняется отношение к детям, которые уже есть. Женщина начинает сравнивать их с ребёнком, который не родился, думая: он был бы добрее, искреннее, больше любил бы родителей… У многих начинаются навязчивые состояния, очень многим снятся навязчивые сновидения – им снится этот ребёнок, он разговаривает с ними, улыбается им, а потом они просыпаются в слезах, с чувством чудовищной потери, которую теперь уже никогда, никак и ничем не восполнишь, и ощущением обречённой опустошённости.
Физиологические и психологические последствия – две стороны одной медали, они тесно, неразрывно связаны друг с другом. Только если медицинские последствия на виду, то психологические аспекты, как правило, женщинами тщательно скрываются.
Мне вспоминается одна моя пациентка с тяжёлым, длительным постабортным синдромом. Одним из его последствий явилась полная потеря интереса к работе, хотя до того эта работа была любимой, смыслом её жизни, и аборт этот она делала собственно из-за того, что боялась потерять эту работу. А в итоге ей стала безразлична и эта работа, и профессиональные достижения, и карьерные высоты, о которых она грезила. Произошло смещение приоритетов, и женщина осталась и без ребёнка, и без работы, которой он был принесён в жертву.
Журналист: Мы затронули тему аборта как убийства человека. А вот где тот момент, когда зародыш становится человеком, на каком сроке беременности? Можно ли локализовать этот момент? Давайте начнём с тебя, Валя, что говорит по этому поводу медицинская наука?
Психолог: Все уже давно пришли к тому, что начало жизни – это момент зачатия, момент оплодотворения яйцеклетки. Когда появляется уникальный генетический код, присущий только данному человеку, какого никогда ещё не было и больше никогда не будет.
Журналист: Точку зрения медицины мы выяснили. А что по этому поводу говорит религия?
Священник: Религия согласна. Я бы даже сказал по-другому – что в данном вопросе не столько религия согласна с наукой, сколько наука «догнала» религию.
В православной традиции есть праздник – Благовещение Пресвятой Богородицы, который празднуется 7 апреля. И христианская Церковь рассматривает Благовещение как начало воплощения Сына Божия, как его пришествие в Мир. То есть Сын Божий пришёл на Землю не тогда, когда он родился, а уже когда произошло его зачатие от Святого Духа.
Поэтому избавление от плода ещё по самым древнейшим церковным законам, III – IV веков, приравнивалось к убийству. И за это полагалось десять-пятнадцать лет отлучения от Церкви.
Журналист: То есть один из доводов сторонников абортов о том, что эмбрион, якобы, не является человеческим существом, несостоятелен?
Священник: Когда мне приходится полемизировать с такими людьми, я всегда говорю: а когда, в таком случае, по-вашему, он начинает им являться? Ребёнок, который только что родился – он чем-то качественно отличается от этого же ребёнка, который несколько часов назад находился в утробе матери? Мне отвечают: нет. А тот, которому восемь месяцев? Семь месяцев? Шесть?.. Очевидно, что каких-то качественных различий нет, есть только количественные. А качественное изменение происходит только однажды, как мы уже сказали, в момент оплодотворения, когда появляется тот неповторимый, уникальный набор генов, обусловливающих особенности будущего человека.
Так что позиция Церкви в этом вопросе однозначна и категорична.
Добавлю ещё, что мне довольно часто приходится общаться с женщинами, заболевшими онкологией, только не в качестве медика, а в качестве священника. Как правило, когда я спрашиваю на исповеди об абортах, оказывается, что почти все они их делали. Практически не было такого случая, чтобы какая-либо женщина не делала аборт, и вдруг заболела раком матки.
Теперь – что касается бесплодия. Пусть не все, но процентов 80 бесплодных женщин, которые не в состоянии забеременеть и родить ребёнка, имели аборты. Чаще всего они делали их в юности, в 17-19 лет, а вот теперь они так страшно аукнулись.
Ну и скажу ещё напоследок про разводы, к которым ведут, в конечном счёте, аборты. Потому что полноценный союз мужчины и женщины созидается только на основе взаимной любви и заботы. А когда их в одночасье начинает объединять соучастие в убийстве, словно подельников-душегубов, ситуация совершенно меняется. Это и сознательно, и подсознательно, и психологически, и духовно неизбежно ведёт к разрушению их союза, и в конечно итоге, как правило, он разрушается. Ещё раз подчеркну, что говорю об этом со знанием дела, потому что мне приходится со всем этим регулярно сталкиваться, по роду своей деятельности.
Кстати, раз речь зашла о моём роде деятельности. Мы уже поговорили о физиологическом вреде от абортов, о психологических травмах, о различных социальных проблемах, которые с ними связаны… Не упомянули только о самом, пожалуй, главном – о вреде духовном. А аборт приносит душе человека огромный, невосполнимый вред.
Всякий грех отражается на человеческой душе. Это не просто преступление, которое человек совершил когда-то в прошлом, и его теперь можно забыть за давностью лет. Нет, это незаживающие раны и увечья, которые он наносит сам себе. А тяжестью греха определяется глубина тех ран. И вот как раз убийство, тем паче – детоубийство оставляет на душе самые серьёзные язвы, которые зачастую не поддаются врачеванию. Очень часто, исповедуя своих прихожан, я сталкиваюсь с такими кровоточащими, незатягивающимися душевными ранами. Может быть, Бог уже простил этих людей, но они не могут простить себя сами.
Журналист: Теперь давайте рассмотрим некоторые аргументы, которые приводят сторонники абортов в обоснование своей позиции. В частности, от женщин, которые идут на такой шаг, зачастую приходится слышать: «Не хочу плодить нищету». Эта фраза даже стала своего рода мемом. И если встать на их позицию, то трудно не согласиться, всем известно, что наше «родное» государство, всячески декларируя поддержку материнства на словах, мало что делает для этого на практике.
Психолог: На самом деле, такие слова – лишь прикрытие. Настоящие побуждения, как правило, другие. Я проанализировала свои беседы со многими женщинами, приходившими ко мне на консультирование, и насчитала пять основных мотивов прерывания беременности.
Первый – у женщины уже есть один или двое детей, и она не планирует рожать больше. Это репродуктивная установка, а обосновывать её можно чем угодно.
Второй – приоритет других ценностей перед материнством. Как правило – работы и каких-то карьерных соображений. Такие женщины считают время, потраченное на вынашивание ребёнка и уход за ним, «выпавшим» из жизни. Кстати, совершенно ошибочное мнение. С рождением ребёнка женщина, наоборот, мобилизуется, как физиологически, так и психологически, у неё происходит мощнейший энергетический выплеск, И люди, её окружающие, мобилизуются тоже. Как следствие – появляются новые горизонты, возникают новые возможности.
Третий мотив – попытка сокрытия внебрачных сексуальных отношений. Нередко женщина бывает беременна не от своего мужа, а от другого мужчины. «А с мужем у нас не было секса уже несколько месяцев» - обычно объясняет она.
Журналист: Естественно, вряд ли такой муж поверит в непорочное зачатие. Вот к чему приводит невнимательность к своим жёнам. Мужчины, обратите внимание и не делайте таких ошибок, чтобы не попасть в подобную ситуацию!
Психолог: Четвёртый мотив я называю «бегство от прошлого». Либо женщина, разведясь с мужем, постфактум узнала о беременности, либо беременность была запланированной, но они вдруг разругались, она решила от мужа уйти, и ничего общего с ним иметь больше не хочет. При этом, когда я спрашиваю: «А вообще вы планируете ещё иметь детей?», то слышу в ответ, что да, ещё и не одного.
И, самый, наверное, страшный для женщины мотив – пятый, фиксация на отношениях с отцом ребёнка. Когда она всей душой хочет рожать, иметь ребёнка, а он говорит: «Мне он не нужен. И если ты выберешь его, то потеряешь меня. Я от тебя уйду!» Категорически. В моём кабинете было пролито немало слёз после таких выяснений отношений.
Священник: Искренне не понимаю, как она дальше будет жить вместе с таким человеком?
Психолог: В идеале в подобных случаях надо работать и с мужчиной тоже. Но это за рамками моих возможностей.
Священник: Я бы ещё добавил, что зачастую эту сакраментальную фразу про «плодить нищету» приходится слышать от людей вполне обеспеченных. И в таких случаях трудно что-либо противопоставить. Потому что рациональные возражения есть, они налицо, но они всё равно не подействуют. Заведомо. Потому что истинные причины действительно лежат глубже.
Социологи давно знают, что существует зависимость между рождаемостью и материальным благополучием. Но эта зависимость, как ни парадоксально, обратная. Заметь, многодетность – признак не экономически благополучных обществ, а совершенно наоборот, отсталых, как в экономическом, так и в социальном отношении. Кстати, и у нас, в России до революции и индустриализации, когда общество было аграрным, семьи были многодетными.
Журналист: Есть и некая проекция этой зависимости на современный российский социум. Как в масштабах всего человечества самой высокой рождаемостью обладают традиционные, полуфеодальные общества, стоящие на более низкой ступени социального развития, так и у нас многодетными чаще всего являются не вполне благополучные семьи из социальных низов. И очень часто дети из таких семей являются наиболее проблемными.
Кстати, в связи с этим приведу ещё один аргумент сторонников абортов. Для этого надо будет сделать небольшой экскурс в недавнюю историю. В начале девяностых годов прошлого века в США резко пошла вниз статистическая кривая уличной преступности. Причём без всяких видимых оснований. Но известно, что просто так ничего не бывает. Когда социологи стали искать причины этого, что ни говори, приятного факта, то обратили внимание, что за два десятка лет до того, в семидесятых, в США были легализованы аборты. И провели между этими двумя событиями причинно-следственную связь. Оказалось, что потенциальные преступники, выходцы из асоциальных семей, просто не появились на свет. Все эти будущие бандиты, наркоманы, уличные гопники и психопаты были абортированы. И в преступном мире случился демографический провал.
Священник: А почему ты думаешь, что это коснулось только преступного мира? Я вижу, что демографический спад постиг всё западное общество, в целом. Конечно, если, например, взять и вырезать половину населения страны, то и преступность вполовину уменьшится. Но есть и другая сторона этого процесса, не будет и будущих Платонов и Ньютонов. А также рабочих, инженеров, артистов, журналистов, священников, психологов...
Я, когда поднимаю тему абортов, говорю своим прихожанам: «Вспомните своих прадедушек и прабабушек. Наверняка ведь кто-то из них был в своей семье третьим, четвёртым, пятым ребёнком. И даже шестым, седьмым и восьмым, учитывая многодетность русских семей той исторической эпохи. А теперь задумайтесь над тем, что было бы сейчас, имей наши предки тогда такой же образ мыслей касательно деторождения, какой имеем мы? А точнее, чего бы не было? Не было бы нас!
Вот так же через сто лет не будет многочисленных потомков людей, которых сейчас убивают их родители, не дав даже родиться на свет. Конечно, некоторые из них были бы социально неблагополучными, склонными к криминалу и агрессивными. Но ведь вместе с ними не будет и множества гениев, творцов, изобретателей, тех, кто двигают вперёд историю и прогресс человечества.
Журналист: А может быть, с некоей объективной точки зрения это процесс позитивный? Ведь планета перенаселена людьми.
Священник: Ну уж не наша страна, во всяком случае. Пусть об этом заботятся Китай и Индия. Наверное, нет такой малозаселённой страны, как наша. В России плотность населения – меньше десяти человек на квадратный километр. А в Японии – 340 человек. И всем всего там пока хватает.
Журналист: То есть библейская установка «плодиться и размножаться» продолжает оставаться актуальной по сей день?
Священник: Безусловно. А для России – в особенности, учитывая, что природа не терпит пустоты. Или, говоря словами народной пословицы, свято место пусто не бывает. Если русские не захотят себя продолжать и «транслировать» в будущее, то наше место займут другие народы. Может быть менее цивилизованные, но с сохранившимися семейными традициями. Скажу даже больше, процесс этот уже начался, и все мы имеем возможность его наблюдать.
