Активизация политической жизни в Ингушетии в марте 2005 года вызывает эффект "дежа вю". Последние события в самом маленьком субъекте России возвращают нас к началу 1990-х годов, когда между Северной Осетией и Ингушетией разворачивался конфликт об административной принадлежности Пригородного района. Тогда территориальный спор между соседними республиками завершился межэтническим конфликтом, перешедшим в конце октября 1992 года в "горячую фазу".
28 марта 2005 года оппозиционное движение "Ахки-Юрт" запланировало проведение несанкционированного митинга в Назрани с требованием отставки главы республики Мурада Зязикова и разрешения проблемы Пригородного района в пользу Республики Ингушетия. Новый виток ингушского "реваншизма" (Пригородный район после трагедии 1992 года остался в составе Северной Осетии) был вызван реакцией ряда депутатов Народного собрания республики на закон "Об общих принципах организации местного самоуправления". В тексте закона среди муниципальных образований Ингушетии не фигурирует Пригородный район. Возмущение ингушских оппозиционеров вызвала "соглашательская" позиция Мурада Зязикова, готового принять закон без каких-либо территориальных претензий к Северной Осетии. Отдельные общественные деятели двух северокавказских республик уже обменялись жесткими заявлениями, обвинив друг друга в провокационных действиях.
Проблема Пригородного района — не простой административно-территориальный спор. За годы советской власти и в особенности в постсоветский период этот вопрос стал основополагающим фактором этнической и политической самоидентификации осетин и ингушей. Для ингушской стороны вопрос о возвращении Пригородного района связывается с полной реабилитацией ингушского народа. В известном смысле прорыв в решении проблемы Пригородного района — это вопрос лояльности ингушей государству. Во многом то же самое можно сказать и о мотивах осетинской стороны. Для нее уступки ингушам разрушают фундаментальный этнонациональный миф об осетинах и Осетии как российском форпосте на Северном Кавказе. В этом смысле положительное для ингушей решение "проблемы Пригородного района" поставит под сомнение лояльность осетин Российскому государству. За период с начала 1990-х гг. до сегодняшнего дня произошла инструментализация осетино-ингушского конфликта. Апелляция к этой теме является важнейшим легитимационным ресурсом для политических элит Северной Осетии и Ингушетии. Защита этнонациональных интересов, мотивы "единства нации" и борьбы с осетинской (ингушской) опасностью становятся для республиканских лидеров оправданием управленческого авторитаризма, свертывания внутриполитической конкуренции и сдерживания активности неправительственных структур.
"Проблема Пригородного района" в ее современном состоянии является следствием многочисленных административно-территориальных преобразований. Свои исторические права на эту территорию предъявляют осетины (до конца XIV здесь проживали аланы, рассматриваемые в качестве предков современных осетин). Ряд селений Пригородного района считаются также "колыбелью" ингушского народа. На территории Пригородного района находится село Тарское (бывшее Ангушт), от которого произошло слово "ингуши" — русское наименование этноса с самоназванием "галгай". Помимо осетин и ингушей свои претензии на территорию района выдвинули в начале 1990-х гг. лидеры неоказачьего движения Северного Кавказа. Согласно неоказачьей "историософии", Пригородный район — исконная казачья земля, а ингуши проживали там только 23 года (с 1921 г., т.е. с момента переселения казачьих станиц Сунженского отдела Терской области до 1944 г.). На территории Пригородного района действительно находились 4 станицы и 1 хутор Сунженской линии. Однако в то же самое время ингуши имели здесь порядка 40 селений.
С 1922 по 1934 гг. Пригородный район входил в состав Ингушской автономной области (до 1924 г. Ингушского национального округа в составе Горской АССР), с 1934 г. — в состав Чечено-Ингушской АО (с 1936 по 1944 гг. — АССР). Согласно данным Всесоюзной переписи населения 1939 г., в Пригородном районе проживало 33,8 тыс. чел., из которых ингуши — 28,1 тыс. чел., русские — 3,5 тыс.чел., чеченцы — 0,4 тыс. чел. Территория района равнялась 34% всей территории пяти ингушских районов Чечено-Ингушетии. После депортации ингушей в 1944 г. эти земли были переданы Северо-Осетинской АССР. После восстановления Чечено-Ингушской АССР Пригородный район остался в составе Северной Осетии. За период с 1944 по 1957 гг. он был заселен осетинами. В 1956 г. циркуляром Совмина Северо-Осетинской АССР был установлен запрет на продажу и аренду жилья ингушам, возвращавшимся из ссылки. Чечено-Ингушетия же получила "компенсацию" посредством передачи под ее юрисдикцию Наурского и Шелковского районов Ставропольского края. Однако такой "обмен территориями" не устраивал ингушей, поскольку районы Ставропольского края, оказавшиеся в составе Чечено-Ингушетии были населены не ингушами, а русскими, ногайцами и чеченцами. Первая серьезная попытка со стороны ингушей оспорить принадлежность Пригородного района Северной Осетии была предпринята в 1972 г., когда группа национальной интеллигенции направила в руководящие партийные и советские органы СССР открытое письмо "О судьбе ингушского народа". Данное обращение было оценено тогдашними чиновниками ЦК КПСС и КГБ СССР как проявление "буржуазного национализма".
В октябре 1981 г. "проблема Пригородного района" снова актуализировалась. На сей раз она была представлена не как кризис во взаимоотношениях между ингушской общественностью и ЦК КПСС, а как межэтническое противостояние. Похороны таксиста-осетина, убийство которого приписывали ингушам, вылились в массовые акции в столице Северной Осетии с антиингушскими лозунгами. После событий 1981 г. первым секретарем Северо-Осетинского обкома КПСС был назначен В.Одинцов, "человек Москвы", работник аппарата ЦК КПСС. 5 марта 1982 г. было принято специальное постановление Совета министров СССР об особом порядке прописки и совершения сделок по купле-продаже недвижимости для ингушей в Пригородном районе. В результате только половина ингушского населения Северной Осетии имели прописку.
К началу 1991 г. сложилось 2 конфликтных очага вокруг Пригородного района: осетино-ингушский и русско-ингушский. Помимо осетин и ингушей на Пригородный район обозначили претензии лидеры неоказачьего движения Северного Кавказа. Неоказаки объективно выступали союзниками руководства Северной Осетии, поскольку выступали против ингушской "этнической собственности" на Пригородный район. Они обосновывали свои требования необходимостью реабилитации казачества, пострадавшего в ходе большевистской политики расказачивания. Однако значительной политической роли неоказачье движение не сыграло. Убийство атамана Сунженского отдела Терского казачьего войска А.И.Подколзина (7 апреля 1991 г., пос. Карабулак), а также столкновения между ингушами и казаками в ст. Троицкая Сунженского района тогдашней Чечено-Ингушетии (27-28 апреля 1991 г.) способствовали не политической активизации, а выезду русского населения за пределы Ингушетии. В результате столкновения в ст. Троицкой были убиты 5 казаков, 53 получили ранения. Впоследствии неоказачьи лидеры оказали определенную поддержку осетинской стороне в вооруженном конфликте с ингушами в октябре-ноябре 1992 г.
Дальнейшая радикализация кризиса вокруг Пригородного района произошла после принятия Закона РСФСР "О реабилитации репрессированных народов" (26 апреля 1991 г.). В этом правовом документе были зафиксированы нормы по территориальной реабилитации репрессированных народов (третья, шестая и седьмая статьи). Однако принятый закон не предлагал конкретные правовые механизмы реализации упомянутых статей. У ингушской стороны он рождал завышенные ожидания и надежду на скорейшее урегулирование острой проблемы, а у осетинской — опасения за одностороннее без учета интересов этнических осетин решение.
31 октября — 4 ноября 1992 г. территория Пригородного района и Владикавказа стала ареной вооруженного осетино-ингушского противоборства. Обе стороны дают свою собственную интерпретацию событий. Осетинская сторона считает, что ингушские боевики из сел Пригородного района и Назрани пытались осуществить аннексию спорной территории. Ингушская сторона видит источник конфликта в действиях осетинских вооруженных формирований, атаковавших ингушские села. До сих пор официальная позиция и политико-правовая оценка российской власти по этому вопросу не прозвучала. Советом безопасности РФ был подготовлен лишь проект политической оценки событий октября-ноября 1992 г. В конфликтующих республиках такая оценка была дана, хотя и с диаметрально противоположных позиций. Она была озвучена Верховным Советом Северной Осетии (10 ноября 1992 г.) и Народным собранием Ингушетии (21 сентября 1994 г.). "Агрессия" (осетинская сторона) и "геноцид" (ингушская сторона) — ключевые понятия двух несовместимых подходов к оценке трагедии 1992 г. По официальным данным Временной администрации в зоне конфликта в ходе осетино-ингушского вооруженного противостояния погибло 478 чел., ранено 840 чел., более 200 пропали без вести. Свыше 40 тыс. чел. стали вынужденными переселенцами. Ингушская сторона называет цифру 70 и даже 100 тыс. вынужденных переселенцев. Общий материальный ущерб был оценен в 12 млрд. руб. ( в ценах 1992 г.). Другие источники (правоохранительные структуры республиканского и федерального уровней) называют другие цифры погибших и раненых (в сторону увеличения потерь).
1 ноября 1992 г. Указом Президента России в зоне конфликта был введен режим ЧП и создана Временная администрация (ВА) с руководителем в ранге заместителя председателя Правительства РФ. После ноября 1992 г. боевые действия между противоборствующими сторонами прекратились. Произошел обмен пленными, однако проблема возвращения вынужденных переселенцев не разрешена и сегодня. Между тем позиция руководства Северной Осетии по проблеме вынужденных переселенцев эволюционировала от полного неприятия самой постановки проблемы (конец 1992 г.) до признания необходимости проведения переговоров об их возвращении (март 1993 г.). В феврале 1995 г. президентским указом режим ЧП был отменен, ВА преобразована во Временный государственный комитет по ликвидации последствий конфликта. В октябре 1997 г. комитет был преобразован в Представительство полномочного представителя Президента РФ в Северной Осетии и Ингушетии. В сентябре 2000 г. оно было переименовано в Представительство спецпредставителя Президента РФ. Однако у всех упомянутых выше структур была одна цель — поиск компромисса между противоборствующими сторонами и ликвидация последствий вооруженного противостояния осетинской и ингушской сторон.
В марте 1993 г. президент Северной Осетии А.Х.Галазов и президент Ингушетии Р.С.Аушев в г.Кисловодске (Ставропольский край) подписали соглашение о необходимости совместно решать проблему возвращения вынужденных переселенцев. В июне 1994 г. состоялась встреча президентов двух республик в г. Беслане (Северная Осетия). По итогам встречи был подписан "Порядок возвращения вынужденных переселенцев в места их прежнего компактного проживания в населенных пунктах Пригородного района Республики Северная Осетия". 8 августа 1994 г. был утвержден "График возвращения вынужденных переселенцев". В дальнейшем этот вопрос стал основой для появления многочисленных указов, постановлений и распоряжений. Начиная с 1994 г. в Пригородном районе периодически возникали конфликты между возвращающимися ингушами и осетинами (май 1995, март 1996 и др.). По данным различных источников на сентябрь 2003 г. порядка 15-20 тыс. вынужденных переселенцев не смогли возвратиться в места их прежнего проживания. При этом обе конфликтующие стороны недовольны политикой федерального центра по разрешению этой проблемы. Осетины считают, что возвращение ингушей идет форсированными темпами, а ингуши недовольны малой интенсивностью процесса возвращения. Несмотря на перманентные декларации о необходимости ликвидации последствий трагедии 1992 г., противоборствующие стороны не выдвинули за более чем десятилетний период принципиально новых подходов и проектов урегулирования осетино-ингушского кризиса. В обеих республиках сменились президенты (в 1998 г. президентом Северной Осетии стал А.С.Дзасохов, а в 2002 г. президентом Ингушетии был избран М.М.Зязиков), но позиции сторон остались в целом неизменными.
Осетинская сторона опасается также "демографической экспансии" ингушей, поскольку по темпам естественного прироста населения Ингушетия не в пример Северной Осетии занимает лидирующие позиции в России. Осетино-ингушский конфликт как сообщающийся сосуд связан с другим межэтническим конфликтом на постсоветском Кавказе — грузино-осетинским. Эффективное урегулирование последнего будет способствовать разрешению и кризиса в отношениях между двумя республиками российского Северного Кавказа. В Пригородном районе сегодня проживает около 7,5 тыс. чел. беженцев-осетин из бывшей Юго-Осетинской АО и внутренних областей Грузии. Часть из них обосновалась в домах, ранее принадлежавших ингушам. В значительной степени беженцы из Южной Осетии стали массовой опорой радикалов Северной Осетии.
Сегодня любое позитивное разрешение этого старого спора возможно исключительно при наличии политической воли у Кремля. Центральной власти необходимо предельно жестко обозначить две принципиальные вещи. Во-первых, следует признать, что территориальные претензии ингушей в сегодняшних условиях невозможно удовлетворить. Признавая несправедливость депортации целого народа в 1944 году, в 2005 году нельзя провоцировать новую несправедливость по отношению к осетинам, проживающим в некогда входящем в состав Чечено-Ингушской АССР Пригородном районе. Сегодня любое территориальное изменение на Северном Кавказе создаст опасный прецедент для тотального "черного передела", способного взорвать весь Юг России. Наиболее взрывоопасной в этом плане выглядит ситуация в Дагестане (земельные споры между чеченцами–аккинцами и аварцами, лакцами и кумыками, горскими народами и ногайцами). Территориальные проблемы существуют между Чечней и Ингушетией, Астраханской областью и Калмыкией (проблема "черных земель"), Калмыкией и Дагестаном. Решение о "территориальной реабилитации" в пользу Ингушетии сегодня обернется чередой новых требований и претензий завтра.
Но территориальные претензии ингушской стороны — это лишь одна сторона проблемы. Вторая сторона этой проблемы — вопрос о возвращении вынужденных переселенцев — ингушей в места их проживания до трагических событий октября 1992 года. Отказывая в удовлетворении каких-либо территориальных "реваншистских" требований, Кремль в то же время должен четко зафиксировать нетерпимость по отношению к этническим чисткам. Любая республика (даже пророссийская Северная Осетия) не должна строиться на основе принципа этнической собственности на землю. Обеспечение возвращения вынужденных переселенцев- ингушей в Пригородный район и гарантий их личной безопасности при безусловном сохранении территориальной целостности Северной Осетии должно стать приоритетной задачей российской политики в регионе.
