Не так давно российские спецслужбы задержали «активную участницу незаконных вооруженных формирований» Наталью Халкаеву. По информации наших силовиков, она далеко не последний человек в бандитской иерархии: спутниковый телефон, имеющий впечатляющий список абонентов (ОАЭ, Германия, Чехия, Польша, Турция, Австрия), полномочия «рулить» финансовыми потоками и вербовать девушек-шахидок. «Специалистка широкого профиля» (известная также как Хеда) — родная сестра Хасана Халкаева, одного из приближенных Арби Бараева — знаменитого изувера и похитителя людей, за которым несколько лет охотились не только российские спецслужбы, но и не один десяток чеченских семейств. Именно ему — убитому в 2002 году бывшему «гаишнику» из Гудермеса Арби Бараеву — мы обязаны появлением, пожалуй, самого интригующего феномена современности — «женщин-шахидок». Об этом сейчас говорится много (слишком много) слов, в то же время, мало кому приходит в голову попытаться разобраться в природе этого явления. Подразумевается, что опоясанные пластидом чернобровые барышни — сплошь суровые бандитские вдовы, фанатичные мусульманки, отважно жертвующие собой, дабы отомстить за родных и тем самым снискать себе райские кущи… Между тем, на кадрах оперативных съемок, запечатлевших их в натуральном виде (а не в виде «фрагментов») в объектив на нас смотрят не иссушенные аскезой фанатички, а наглые, самоуверенные хищники-самки. Ни тени смущения. «Прирожденные убийцы»…
Женолюб, изувер, харизматик…
Сейчас «шахидки» воспринимаются как нечто само собой разумеющееся, между тем, первый самоподрыв чеченской девушки произошел в Алхан-Кале в июне 2000 года. 17-летняя Хава Ждансуркаева (двоюродная сестра Арби Бараева) протаранила начиненным взрывчаткой КАМАЗом районную комендатуру. В книге «Невесты Аллаха» («Ультракультура», М., 2003 год) приведен крайне любопытный рассказ подруги «первой шахидки». По ее словам, до 1998 года Хава была обыкновенной «современной девушкой», а потом ее взял «на воспитание» Арби Бараев:
«…Она влюбилась в Арби. Он же был красив как дьявол: в него влюблялись все женщины, только увидевшие его. Ты знаешь, в нем было что-то необъяснимо-магнетическое. Он смотрел тебе прямо в глаза, брал за руки и что-то тихо говорил, — и все. Ты уже ничего не слышала и не видела — кроме его рук, тихих слов, черных глаз… Хава жила в доме Арби и, по слухам, тоже стала делить с ним постель. И его власть над ней вскоре стала уже безраздельной. Арби стал использовать это в своих интересах…»
Отец Хавы пытался забрать девочку, но у него ничего не получилось. По его словам, Арби «загипнотизировал» его девочку… Подруга «первой шахидки» рассказывает об Арби Бараеве с нескрываемым восхищением:
«…Все знали, что Арби и кокаин нюхает, и таблетками балуется. У него всегда были самые крутые наркотики. И девочек — жен своих — он тоже иногда этим подкармливал. Говорят, что он любил извращенный секс, и наши чеченки, от природы немного зажатые, раскрепощались от этих таблеток…
Он все так обставлял — любой шаг, свою жизнь и свою собственную смерть, — Аллахом, раем. А женщины — впечатлительные, эмоциональные, — их это восхищало…
Его кровавая слава только добавляла ему загадочности и необъяснимой власти над людьми… Он всегда был окружен женщинами. Они все были рады ему служить. Когда он уже скрывался — не от ваших (русских — Авт.), от наших, объявивших охоту, — ему помогали подруги, сестры.
Умирал он и то окруженный женщинами. У него были серьезные ранения, он уже затихал, но все же успел произнести фразу: «Декъал хила вола со», что в переводе примерно означает: «Я не умираю, я становлюсь счастливым».
Читая эти слова, трудно избавиться от ощущения, что все это из какой-то другой жизни. Был уже один такой женолюбивый харизматик-изувер, воспитавший плеяду плоскогрудых «шахидок» с ножами в руках. Я имею ввиду Чарльза Мэнсона –знаменитого «серийного убийцу», суд над которым был признан «самым громким процессом в истории США». Ему и четырем членам его «Семьи» (двадцатилетним девушкам) вменялось в вину убийство семи человек — их (в том числе беременную жену режиссера Романа Полански — актрису Шарон Тейт) зверски искромсали ножами. Мотив — религиозно-философские фантазии Мэнсона, желавшего приблизить начало межрасовой («черно-белой») войны. Убийцы ничего о своих жертвах не знали — просто резали их как «свиней» (так Мэнсон называл представителей американского истеблишмента).
Конечно, в отличие от Арби Бараева, цинично отрабатывавшего саудовские доллары, Мэнсон старался ради «чистого искусства». Но технологии превращения девушек в убийц они использовали пугающе похожие. Вот, например, как описывает свою первую встречу с Мэнсоном наиболее свирепая из его «шахидок» — Сьюзен Дениз Аткинс (Сэди Мэй Глюц):
«…Я опустилась на колени и поцеловала его ноги… потом он сказал, что хочет заняться со мной любовью… я призналась, что тоже хочу, и он велел мне снять одежду, и я сделала это. В той комнате было большое зеркало, и он велел мне подойти к нему и посмотреть на свое отражение. Я не хотела, но он взял меня за руку и поставил перед зеркалом, но я отвернулась, и он сказал: «Повернись и посмотри на себя. В тебе нет ничего дурного. Ты прекрасна, и всегда была такой»…
А вот рассказ матери Коку и Айман Хаджиевой — шахидок, участвовавших в захвате «Норд-Оста»: «Их нашли люди из джамаата. Они им сказали, что они — высочайшее творение Аллаха, и что их берут в жены. Коку — парень из дагестанского джамаата, Айман — из грозненского. Они теперь не одни — у них есть братья, сестры. Они — члены общины». Впоследствии вскрытие показало, что обе сестры были беременны.
Сестра Райман Курбановой (еще одной «шахидки» из «Норд-Оста») рассказывает: «Ей было под сорок. Она никак не могла выйти замуж после первой попытки. Она не могла иметь детей. И вот люди оттуда ее признают. Берут в жены, она становится частью этого общества. Она пойдет за своим мужем куда угодно. Ее замужество — это признание ее как человека, как женщины, понимаешь?».
О том, что секс и наркотики были главными инструментами Мэнсона, благодаря 8-месячному открытому процессу знают все. Его чеченским последователем пока удается держать этот аспект в тени. Это не сложно: выживших «шахидок» мало и они не особенно разговорчивы. А наши суды присяжных (в отличие от США, где входе открытого процесса, как правило, всплывают мельчайшие детали) пока делают только первые шаги. И все-таки, кое-что узнать об этом можно. Вот, например, как описывает свою жизнь в ваххабитской «Семье» 16-летняя Зарема Инаркаева, чудом выжившая при попытке подрыва здания РОВД: «Сначала обстирывала, потом спать стала с ними со всеми. Они так говорят: он мой брат, и сегодня я дарю тебя ему… Девочки — Ася и Асет — были женами других парней из квартиры… Один раз Шамиль «подарил» меня «главному» Халиду Седаеву». «Щедрый» Шамиль — боевик, игравший на первых порах роль жениха Заремы.
Излишне говорить, что точно такой же «братский промискуитет» вовсю практиковал и «папаша» Мэнсон. Причем, в отличие от безалаберных хиппи, по ошибке принявших Мэнсона за своего, он регулировал эти вопросы жестко, вполне по-ваххабитски. Винсент Буглоизи, обвинитель в «деле Мэнсона» в своих воспоминаниях отмечает: «Девушкам внушали, что иметь детей и заботиться о мужчинах — единственный смысл их существования». В своих показаниях Сьюзен Дениз Аткинс описывает Меэнсона как типичного кавказского джигита: «Чарли — единственный мужчина, которого я когда-то встречала… на этой планете… который был настоящим мужчиной. Он не позволили бы женщине возразить ему. Он не позволил бы женщине уговорить его сделать что-то. Он — мужчина…».
Никто не хотел умирать…
Многим памятны кадры, запечатлевшие такого же «настоящего мужчину» — Мовсара Бараева, кичившегося родством с «чеченским Мэнсоном» Арби — в окружении двух ряженых «женщин-шахидок». Их маскарадные костюмы и вызывающие манеры стали своего рода эталоном. Из двух десятков «женщин-шахидок» «Норд-Оста» только эти две — реальные вдовы. Более фотогеничная из них (знаменитые «миндалевидные глаза») — вдова знаменитого похитителя людей Зелимхана Ахмадова, менее фотогеничная — вдова самого Арби Бараева. Сразу после теракта во время обыска в доме вдовы Бараева в Алхан-Кале была найдена целая библиотека порно-литературы и коллекция порно-видеокасет. Про вдову Ахмадова сами боевики рассказывают, что после гибели мужа она «немало гуляла» — мол по ваххабитскому закону «женщинам нельзя скорбеть по мужу более четырех месяцев». Все сходится…
Конечно, женщины, вроде этих «веселых вдов» или свежепойманой Натальи Халкаевой — элита, «белая кость», что-то вроде «Пищалки» (и.о. Мэнсона в «Семье» после его ареста) или разговорчивой Сьюзен Дениз Аткинс, жадно слизывавшей с ладоней кровь только что зарезанной ею беременной женщины. Есть и рядовое «пушечное мясо» — те, которых взрывают пультом дистанционного управления и подставляют под газ и спецназовские пули в «Норд-Осте». В то же время, если верить СМИ, «веселые вдовы-телезвезды», намозолившие нам глаза в те страшные дни, благополучно избежали возмездия — среди бандитских трупов в концертном зале их тела так и не нашли…
По словам прокурора Винсента Буглоизи, Мэнсону пришлось переработать тонны «человеческой руды», чтобы отобрать костяк своей «Семьи». Когда же «Семья» была сформирована, к нему потянулись добровольцы — девушки, имеющие «правильные задатки»: «Мэнсон вытащил на поверхность их латентную ненависть, их врожденную склонность к насилию садистского толка, сфокусировав их на едином общем враге, на истеблишменте. Он лишил жертвы личностей, превратив их в символы. Гораздо проще ткнуть ножом в символ, чем в живого человека…».
То же самое происходит и в Чечне. В «шахидки» идут чеченские девушки, имеющие соответствующие наклонности. Идут убивать, а не умирать. Реальные самоподрывы — исключение, а не правило. Например, самоподрыв в Урус-Мартане Айзы Газуевой, отомстившей за мужа коменданту Гейдару Гаджиеву мог быть совершен сознательно. Но беременные сестры Хаджиевы или Райман Курбанова наверняка рассчитывали покинуть «Норд-Ост» живыми. Во всяком случае, сестра последней в ее самоубийство не верит: «Никогда она бы не пошла туда умирать по своей воле. Она не шла умирать. Она не хотела умирать. У нее осталась старая больная мать… Она за два месяца до Норд-Оста вышла замуж за человека из джамаата».
Взрывают «шлак», а не «правильных шахидок». Повелась чеченская девушка на секс, наркотики, рок-н-рол (то есть, ваххабизм) — с нею начинают работать. Если выяснилось что она — ценный кадр, ей вручают спутниковый телефон, право распоряжаться деньгами и судьбами новобранцев. Нет — отбраковывают, и она (пока не сбежала домой к маме) отправляется «с толстой сумкой на ремне» в какое-нибудь людное место, а «мужья-братья-любовники» жмут на кнопку. А еще можно набить такими никчемными дурами «Норд-Ост», пообещав безопасную эвакуацию с полным ридикюлем вкусных долларов, да там и оставить — беременную, с дыркой в башке. Точно так же Мэнсон без сожаления расставался с поклонницами, не оправдавшими его надежд…
Контркультура и общество: в ожидании Реакции
Вокруг Мэнсона, ставшего таким же неотъемлемым символом контркультуры, как Че Гевара, существует аура исключительности. Между тем, нельзя не отметить, что после его ареста «Семья», как ни в чем не бывало, продолжила свою кровавую деятельность, успешно управляемая многочисленными «мовсарами бараевыми в юбках» (и в штанах). Более того, некоторые из его девочек признавались на суде в «особом отношении» к его младшему товарищу — 22-летнему Бобби Блюсолейлу, который еще до встречи с Мэнсоном имел опыт организации собственной «Семьи». Прокурор Винсент Буглоизи в своих мемуарах признался, что сомневается в уникальности Чарльза Мэнсона. Он даже высказал предположение о том, что кто-то в свое время поделился с Мэнсоном соответствующими «технологиями». С другой стороны, Буглоизи считает более чем вероятным дальнейшее тиражирование его «передового опыта»: «…Пугающий вывод, который следует из всего дела Мэнсона, прост: нечто подобное может произойти снова… Необязательно быть провидцем, чтобы ощутить в сегодняшнем мире присутствие, по крайней мере, некоторых из элементов, составивших его столь заразительное безумие».
Трудно отделаться от ощущения, что современная Чечня — идеальный инкубатор для воспроизводства «новых Мэнсонов». Когда «авторитетные чеченцы» в Москве и Грозном по-восточному красноречиво открещиваются от «ваххабистов» и «шахидок» они не лукавят. «Ваххабизм» для воинственных чеченцев — это типичная контркультура, а «Семьи» мэнсоновского типа, генерирующие «шахидок», — ее авангард. Единственное существенное отличие чеченских ваххабитов от европейских и американских хиппи и панков — мощная финансовая подпитка из-за рубежа (бороды с платками и религиозный треп не в счет — это не более, чем «местная специфика»). Представьте на минуту, что в Калифорнии 70-х царит такой же хаос и анархия, как и в современной Чечне, а Мэнсон регулярно получает «транши на дальнейшую дестабилизацию ситуации в Америке» из каких-нибудь «секретных фондов КГБ». К счастью американцев, мэнсоновская семейка добывала себе хлеб насущный на помойках, а благословенная Калифорния ничем не напоминала нынешнюю Чечню, истерзанную десятилетней войной…
Непонимание контркультурной, «панковской» природы ваххабизма приводит к неоправданной «героизации» образа «женщины-шахидки». Однако столь же несостоятельна и оценка «шахидок» в качестве «жертв пропаганды». Приходящая на ваххабитскую «малину» молодая чеченка ищет вполне земных удовольствий: неограниченного извращенного секса (иногда завуалированного под брак, иногда нет), наркотиков, долларов, и, главное, острого наслаждения от убийства «русских свиней». Ни о каком оболванивании здесь не может быть и речи. «Мстительница» или «жертва» — это те маски, которые спешит на себя надеть проколовшаяся хищница, чтобы скрыть свою звериную природу. Получается это у нее из рук вон плохо. «Ненавижу вас русских, — кричала взятая на месте преступления Зарема Мужахоева, — Вы ночами летаете, нас бомбите. А сами живете как люди. За что вы нас убиваете? Я бы никогда не вышла замуж за русскую собаку. Потому что вы нас убиваете. Аллахом клянусь, я бы вас взорвала! Я не струсила, я просто не успела!» (похоже, «русские собаки», живущие «как люди», — это «родные братья» мэнсоновских «свиней» — истеблишмента).
Потом была предпринята попытка «надавить на жалость», и доверчивые российские СМИ (особенно постарались главные рупоры «прогрессивной общественности» — «Огонек» и «Известия») дружно кинулись утирать заремины влажные глаза и рассказывать сказки о ее сознательности. К счастью, на присяжных этот «театр одного актера» впечатления не произвел, и после оглашения вердикта мы увидели реальную Зарему («Вернусь и всех вас взорву!»). Мэнсоновские девицы на суде показывали аналогичные чудеса изворотливости (в отличие от Заремы, перед ними стояла задача «отмазать» своего гуру). Правда, им суд присяжных тоже не поверил.
Следует особо отметить эту удивительную невпечатлительность судов присяжных, укомплектованных «случайными людьми». На фоне болезненной впечатлительности «прогрессивной общественности», всегда готовой ретранслировать выгодные для террористов клише, простое народное здравомыслие выглядит едва ли не вызывающе. Не секрет, что бороться с постоянно воспроизводящим себя тероррором контркультурных отморозков «силовыми методами» сложно (если не сказать бесперспективно). А общество — единственная мишень этих «прирожденных убийц» — пока никак не вовлечено в эту борьбу. До сих пор нам предлагалось лишь оплакивать жертв и устраивать после очередного теракта совершенно бесполезные дежурства в подъездах. Считается, что тема «шахидизма» сама по себе опасна, ибо провоцирует в обществе страшные «антикавказские настроения». После каждой очередной трагедии все действия власти (равно как и активность неугомонной «прогрессивной общественности») строятся исключительно вокруг нейтрализации этой мнимой угрозы. В качестве «пряника» проводятся образцово-показательная высылка на историческую родину партии гастрабайтеров-таджиков. «Кнутом», как правило, служит раздутый в СМИ до уровня вселенской трагедии бытовой инцидент с участием «нерусской жертвы». Не знаю, кто придумал эту нелепую технологию, но одно можно сказать точно — она ни коим образом, не способствует борьбе с терроризмом.
В США «дело Мэнсона» резко изменило общественный климат. Его бесчисленные физиономии на обложках журналов, обширная литература и фильмография мешают увидеть правду — американцы тогда ужаснулись, и от их терпимости к хипповским коммунам и прочей контркультуре (в недрах которой возникают «банды шизофреников» вроде мэнсоновской) не осталось и следа. Впереди был ренессанс консервативных ценностей и рейганомика (не случайно именно Рональд Рейган был в 70-е годы губернатором Калифорнии). Подчеркиваю, речь шла не об административном запрете (повседневную жизнь американцев таким образом регулировать невозможно) — просто подточенный Вьетнамской войной и Вудстоком общественный организм сам осознал масштаб угрозы и четко определил ее источник, после чего заработал инстинкт самосохранения. При этом тамошняя «прогрессивная общественность» действовала (и действует) примерно также, как наша — безбожно поэтизируя душегубов и их субкультуру. Разница состоит только в том, что американское общество, через развитые демократические институты самостоятельно определяет свою жизнь. И делает это намного эффективнее, чем российская бюрократия, которая путает «общество» (население как таковое) с «прогрессивной общественностью» (узкая элитная группа, узурпировавшая право говорить от имени общества в СМИ), и боится его как огня.
