Слободан Милошевич — представитель последнего, утвердившегося на властных позициях в начале 80-х гг. поколения югославской, а конкретнее — сербской, партноменклатуры. Утверждение у власти этой генерации функционеров СКЮ пришлось на период утраты веры в наследие Тито и "югославский социализм", а также размывания остатков "югославского интернационализма" и новой актуализации "сербского вопроса" под натиском националистических настроений в республиках СФРЮ.
"Слобо" впитал в себя все югославские иллюзии, связанные с надеждами на быстрое вхождение в "европейский дом". Характерно, что он проявлял себя с начала карьеры не как администратор-аппаратчик, а как вполне квалифицированный по европейским меркам экономист. До избрания в 1984 г. по рекомендации главы Союза коммунистов Югославии (СКЮ) Ивана Стамболича секретарем крупнейшего Белградского обкома), он прошел очень серьезную бизнес-школу в крупнейшей госкомпании "Техногаз" и госбанке "Беобанк". Таким образом, перед нами предстает вполне прагматичный экономический менеджер-технократ, удостоившийся в начале 90-х гг. на Западе за свои реформаторские начинания почетного титула "югославский Горбачев".
Как не парадоксально, в начале своей карьеры и до момента прихода в 1989 г. на пост первого секретаря СКЮ Милошевич являлся едва ли не самым прозападным политиком Югославии и Сербии. Так, еще в период пребывания на хозяйственных должностях, он часто посещал Вашингтон и сумел наладить вполне дружеские отношения с будущим госсекретарем США Буша-старшего Лоуренсом Иглбергером. В этом свете неслучайными выглядит ряд следующих фактов:
- в 1991 г., в самый разгар войны между Хорватией и Сербией, Буш-старший торжественно сравнил югославского президента с беспощадно подавившем мятеж южан-конфедератов Авраамом Линкольном;
- уже в 1995 г., пережив немало ударов со стороны Запада, Милошевич косвенно показал, что не считает разрыв окончательным. Именно тогда он дал весьма образную характеристику российской гуманитарной помощи СРЮ: "Вы называете этим немножко радиоактивного мяса, которое нам пришлось зарыть, и плюшки 1969 г. производства?";
- весной 1999 г., в ходе агрессии НАТО, когда США и все "цивилизованное сообщество" пылали ненавистью к Милошевичу как к "одиозному диктатору и военному преступнику", уже отставной Лоуренс Иглбергер предупреждает правящую элиту США о том, что "преемники Милошевича могут быть еще хуже, чем он, если окажутся идейными приверженцами сербского национализма".
Однако вестернистские иллюзии "Слобо" быстро разрушил поднимавшийся сербский национализм, исполненный духа реванша за унижения в период "титоизма". Не желая идти по пути Горбачева (обретение расположения Запада при параллельной утрате всякого доверия внутри страны), Милошевич решил опереться на актуализирующийся сербский фактор для обретения устойчивой внутренней опоры, и угадал.
Будучи хорошим тактиком, он использовал его первоначально как инструмент, необходимый для победы. Характерно, что эта "заявка на победу" была впервые сделана в 1987 г. именно в Косове — месте сосредоточения сербских религиозных и исторических святынь, находящимся под угрозой отторжения вследствие всё более остро проявлявшегося "албанского вопроса". Поехав в апреле 1987 г. по поручению Стамболича в Приштину для переговоров с косоварами, Милошевич с балкона обкома заявил митингующим сербам о недопустимости дальнейших унижений. Эффект этой акции не заставил себя ждать — через четыре месяца "сербское" крыло в СКЮ сместило Стамболича и поставило главой партии Милошевича. Через два года, утвердившись в образе "национально ориентированного партийного лидера", он становится президентом Сербии и Югославии.
Развивая успех, в середине 1989 г. "Слобо" с помощью верных кадров организовал похожую "национально-консервативную революцию" в Черногории. В том же году вследствие изменения федеральной Конституции Косово и Воеводина перестали существовать как самоуправляющиеся территории, вследствие чего Сербия сосредоточила в своих руках 4 из 8 голосов в Федеральном совете СФРЮ. Однако победа оказалась почти "пирровой" — будучи, как уже отмечено, хорошим тактиком, новоиспеченный адепт "сербского выбора" оказался посредственным стратегом. Подобно "победителю ГКЧП" Ельцину, победив в Сербии, он начал необратимо терять Югославию. Первой вышла из сооруженной им политической конструкции в 1991 г. Словения, потом Хорватия, в 1992 г. "откололись" Босния и Македония.
В такой ситуации выбора у Милошевича не оказалось. Достаточно легко отказавшись от "останков" коммунистической догматики, он сделал ставку на консолидацию всех сербов (независимо от идеологических и партийных пристрастий) в условиях нарастающего внешнего давления и обстановки "осажденного лагеря". Это обеспечило ему не только поддержку традиционалистски настроенных слоев (в основном сельская и провинциальная Сербия), но и временную лояльность ориентированных на либеральные и западные ценности сербов. Благодаря этому обстоятельству, 1995 г. он убедительно побеждает на президентских выборах поддержанного Западом премьера — либерала Милана Панича.
Однако национальной консолидации для упрочения позиций Милошевичу было все-таки мало. Привыкшая к относительному "еврокомфорту", немалая часть сербов ожидала от яркого и энергичного лидера вывода страны из международной изоляции и снятия весьма болезненных экономических санкций, введенных в 1991 г. и затруднивших процесс столь успешно начатых еще общеюгославским правительством А.Марковича экономических реформ. Однако для этого требовались уступки Западу и сдача боснийских сербов вкупе с уступками внутрисербским автономиям, что могло травмировать утверждавшееся национальное самосознание.
Расшатывали это единство и избранные "Слобо" кланово-корпоративные приоритеты, приведшие к формированию в Югославии схожей с российской "олигархии". Достаточно вспомнить, что в результате приватизации крупнейшие предприятия были "пропорционально" поделены между членами его клана (среди них называют экс-премьера Сербии М.Марьяновича (газовая монополия "Прогресс"), вице-премьера Н.Саиновича (крупнейшая меднодобывающая компания "RTB Bor"), знаменитое семейство Каричей (четыре брата и сестра) — компания "Сербия инкорпорейтед", и др.). Наряду с этим все основные посты в госаппарате были заняты представителями Социалистической партии Сербии, отнюдь не пользовавшейся абсолютной поддержкой в стране.
Невозможность "прорыва" во внешней политике из-за "специфической" позиции Кремля и одновременная недопустимость потери поддержки в глазах сторонников "сербского выбора" делали положение "Слобо" практически тупиковым и подталкивали его к фатальному выбору. "Первым шагом" к политическому фиаско стала фактическая сдача в Дейтоне в 1994 (в расчете на снятие с СРЮ экономических санкций) боснийских сербов и их лидеров Р. Караджича и Р. Младича.
Кульминацией в этом падении "Слобо" стал 1999 г., когда после отказа от подписания грубо продавливаемых Госдепом США соглашений в Рамбуйе (которые переводили под натовский контроль Косово и могли запустить процесс территориального распада Югославии), он снова на короткое время утвердился как общенациональный лидер. Но посредничество российского "спецпредставителя" В. Черномырдина, фактически принудившего Милошевича принять американский план урегулирования — то есть фактически "сдать" НАТО и боевикам ОАК Косово, — вынудило Милошевича совершить "политическое самоубийство".
Тем самым "Слобо" разочаровал немалую часть сторонников из числа сербских радикалов, и одновременно дал "национал-демократической оппозиции" повод обвинить его, помимо установления "режима личной власти" и подрыва экономики, еще и в национальном предательстве (хотя сама оппозиция устами В.Драшковича незадолго до этого предлагала натовский план принять).
Загнанный в угол, Милошевич стал лихорадочно хвататься за административный ресурс, обличая оппозиционеров как "агентов Запада". "Чистки" в Министерстве обороны и других силовых ведомствах, кадровые перетряски на телевидении и в других официальных СМИ. Пересмотр "под себя" федеральной Конституции. Угрозы использования военной силы против нелояльной Черногории М.Джукановича. Ряд "непонятных" убийств потенциальных конкурентов (министра обороны Павле Булатовича, легендарного полевого командира Желько Ражнатовича ("Аркан"), правой руки и телохранителя знаменитого ультранационалиста Воислава Шешеля Петара Панича и др.) — эффекта, тем не менее, не принесли. Это выглядело одиозно для европейской страны, значительная часть населения которой была ориентирована на ценности демократии и гражданского общества. Превысив меру терпения "западников" и разочаровав уступками и метаниями многих сторонников "сербского выбора", "сербский орел" пришел к политическому поражению, официально оформленному на президентских выборах в сентябре 2000 г.
Был ли у Милошевича хотя бы теоретический шанс избежать подобного исхода? Если не принимать во внимание оказавшиеся во многом решающими геополитические факторы, ему было необходимо стать на постоянной, а не кратковременной основе общенациональным лидером. А это означало — отказаться от слишком односторонней ставки на свою партию и тесно связанный с ней квазисемейный "бизнес-клан". Параллельно — наладить отношения с более чем влиятельной Сербской православной церковью (СПЦ), глава которой — патриарх Павел — не скрывал своей оппозиционности к Милошевичу и его сторонникам как к наследникам "коммунистического атеизма"; нужно помнить, что в годы правления "еврокоммуниста" Тито из всех югославских конфессий именно православие подвергалось наибольшим гонениям.
Помимо этого — прекратить силовой "зажим" оппонентов и попытаться заключить не тактический, а долгосрочный союз с наименее скомпрометировавшими себя представителями национально-демократической оппозиции. Ибо за ними, как оказалось, пошла большая часть сербов, и, что не менее важно — многочисленная и влиятельная сербская диаспора в Западной Европе и США. Заключить союз на базе общих ценностей — сохранения национальной самобытности и целостности страны, выхода из экономической и политической изоляции, восстановления экономики и др. После этого был бы шанс на создание полноценной и способной консолидировать сербское общество коалиции социалистов, ответственных национал-демократов и национал радикалов. К тому же вскоре была утрачена главная основа консолидации — принципиальная и жесткая позиция всех вышеназванных сил по Косово (после подписания Милошевичем "меморандума Черномырдина — Ахтисаари"). После этого Милошевич, как уже было, сказано, сделал ставку на силовые методы удержания власти — и в итоге проиграл, будучи отвергнутым относительным большинством югославского общества, что в итоге и привело его в Гаагу, где благодаря личному мужеству он превратился в символ сербского сопротивления многолетней дискриминации со стороны Запада.
Уникальность Милошевича как постсоциалистического лидера состоит в невероятной многогранности и широте. Он вместил в себя Сербию с ее неоднозначными устремлениями и расколами, столь явно проявившимися на рубеже веков. Он как бы сумел вместить в себя опыт многих лидеров данного типа: Горбачева (если брать политические ориентиры начала его карьеры), Кучмы (если вспомнить его неоднократные проявления мягкотелости и клановые приоритеты), Хонеккера (если иметь ввиду драматическую развязку его карьеры и жизни) и даже Лукашенко (если вспомнить его упорное сопротивление внешнеполитическому давлению в известные периоды) — переплавив в свой неповторимый политический опыт.
Но поистине уникальной оказалась завершающая страница политической карьеры и жизни Милошевича, когда он, безусловно проиграв как политик, однозначно выиграл как национальный лидер. Очевидно, что, не осмыслив и не приняв трагический опыт своего бывшего президента, Сербия не выйдет из бесконечного хаоса и развала. Смерть Милошевича и фактический развал его судебного дела вкупе с дискредитацией Гаагского трибунала и его "отцов-основателей" подчеркивают бесперспективность либерально-космополитической модели евроинтеграции, в жертву которой были принесены бывшая "большая" Югославия и Сербия. Камо грядеши?
