Безусловно, французское "нет", высказанное на прошедшем референдуме, станет очень серьезным ударом по Европейской Конституции. Но говорить, что это катастрофа, абсолютный кризис и последний день идеи политического единства Европы было бы сильным преувеличением. Необходимо помнить, что по сути вся история европейской интеграции состоит из кризисов. Сейчас можно предположить дальнейшее развитие ситуации с принятием Европейской Конституции по двум опциям.
Первый вариант. Конституцию попытаются ратифицировать в других странах, где теоретически вопрос ее принятия не вызовет столь массового отторжения, как во Франции. Одновременно с этим процессом можно ожидать продолжения попыток повторного голосования в странах, где ратификация Европейской Конституции провалилась. Видимо, это будет напоминать историю с ратификацией Маастрихтского соглашения 1992 года, когда Ирландия и Дания пришли к принятию этого документа только со второй попытки. Правда, сейчас не совсем понятно, стоит ли вообще французам предлагать проголосовать дважды после такого результата. Это, скорее всего, ничего не даст.
Второй вариант более сложен. Большую часть текста Европейской Конституции или его отдельные моменты можно попытаться подвергнуть некоторым поправкам, чтобы сгладить те шероховатости, которые вызывают наибольшее неудовлетворение людей. В этом случае существует другая опасность для архитекторов Европейской интеграции — неясно, удастся ли придти к окончательному согласованию нового варианта текста с теми целями и задачами, которые были поставлены перед этим документом изначально. Таким образом, переформатирование текста Конституции станет своеобразным "ящиком Пандоры" для объединенной Европы. Думаю, что окончательное решение, какой из этих двух путей все-таки выберут, мы узнаем в середине июня, после саммита Евросоюза.
В сущности, в тексте Европейской Конституции очень мало принципиально нового по сравнению с теми договоренностями, которые уже были достигнуты странами-членами Евросоюза. Есть вопрос форм статуса председателя Евросоюза и министра иностранных дел — но это отдельные темы. Принято считать, что идея Европейской Конституции и европейской интеграции в целом поддерживается исключительно бюрократами из Брюсселя. Более того, проблемы интеграции интересуют якобы исключительно политические элиты европейских стран и никак не затрагивают конкретные умонастроения обычных граждан. Эти утверждения не совсем верно. Очень многие европейцы поддерживают идею интеграции, но трактуют ее по-своему. Здесь необходимо пояснить, что процессы европейской интеграции начались не вчера. Их активная фаза уже продолжается 10–15 лет. И сейчас они как раз так или иначе начинают интересовать обычных людей. У европейских обывателей все чаще появляются мысли о том, что теперь их благополучие зависит не только от успешности политики, проводимой собственными национальными элитами, но также и от деятельности определенных групп чиновников из Брюсселя. Волей-неволей, граждане европейских государств вынуждены интересоваться этими проблемами, вникать в них и задумываться, какой будет Европа завтра.
Несомненно, провал референдумов во Франции и Нидерландах ухудшит общую обстановку по принятию Европейской Конституции в других странах. Более того, сама атмосфера политического влияния Евросоюза ослабнет, примет более консервативные формы, чем сейчас. Имидж Европейского союза и объединенной Европы сегодня крайне негативен в обществах европейских стран. Вспомним, что тот же Жак Ширак трижды обращался к нации с агитацией голосовать за Европейскую Конституцию. Это ни к чему не привело. Еврокомиссия пока ведет малоэффективную пиар-политику и часто терпит провалы. Любопытно, что этим обстоятельством нередко пользуются национальные правительства при проведении собственной политики. Иногда можно обнаружить, что успех тех или иных интеграционных мер национальные правительства приписывают исключительно себе, а провалы уже привычно "списывают" на Брюссель.
Сейчас, конечно, роль Франции как локомотива интеграционных процессов в Европе будет неуклонно снижаться. Провал референдума по ратификации Европейской Конституции в этом отношении отнюдь не сенсация. Значение Франции как главной страны Евросоюза подвергается эрозии с начала 90-х годов прошлого века. В этой ситуации роль Германии как общепризнанного "второго лидера единой Европы" (а фактически — уже первого) продолжает расти. Конфуз с референдумом во Франции стал своеобразным щелчком по носу французскому La grandier, и еще определеннее указал на Германию, как на основного страну-кандидата неформального лидерства в Европе. Таким образом, пресловутая "франко-германская ось" как некоторая система постоянно сообщающихся сосудов европейского лидерства в очередной раз сделала свой виток.
Я не думаю, что в дальнейшем позиция новых членов Евросоюза, проводящих преимущественно проамериканский политический курс, будет встречать серьезные расхождения с позицией стран "старой Европы". Такие расхождения возможны, если позиция Евросоюза не будет устраивать США по принципиальным вопросам. Разумеется, Америке не выгоден Евросоюз как единый политический субъект, претендующий на глобальную политическую роль и выступающий с позиций гаранта безопасности огромного региона, имеющего собственные вооруженные силы и проводящего политику самостоятельных миротворческих акций. Разумеется, Америка хочет, чтобы все силовые миротворческие акции осуществлялись исключительно в рамках НАТО и при этом европейцы тратили бы гораздо больше средств на них и на поддержание мер безопасности в проблемных регионах в целом. США нужен не один, пусть даже аморфный голос панъевропейского МИДа, а хор из 25 голосов.
Кавешников Николай Юрьевич, научный сотрудник Отдела исследований европейской интеграции Института Европы РАН.
