Слово "антифашизм" с недавних пор стало одним из ключевых в лексиконе российской власти. Под потрепанными флагами "антифа" собрались не только подростки–"нашисты", но и респектабельные политтехнологи, типа М. Колерова и Г. Павловского. Похоже, что наши государственные мужи, со времен дедушки Ельцина в муках искавшие национальную идею, наконец-то породили ее и преподнесли дорогим россиянам. Как сказал Павловский, "антифашизм является нашей национальной ценностью, которая находится в нашей стране вне дискуссии".
Исходные данные для такой формулировки национальной идеи вроде бы вполне благоприятны. За отправную точку взят факт победы над абсолютным злом, как представляют гитлеровский нацизм во всем современном мире. Победа в Великой Отечественной — это бесспорный триумф нашей страны, она привела к достижению пика исторического могущества в 50-е-70-е годы. Поэтому и сегодня День Победы остается главным и единственным общенациональным праздником. В этом смысле действительно можно говорить о России как об "антифашистском государстве". Однако дальше начинаются вопросы.
Может ли слово, выражающее национальную идею, начинаться с приставки анти-, которая сама по себе указывает на вторичность, а не на утверждение нового. Да и с чем, собственно, нас призывают бороться? На дворе XXI век. Вот уже 60 лет прошло с тех пор, как пал нацистский режим. Где тот враг, которого Россия должна победить сегодня? Куда нас зовут новоявленные антифашисты?
Молчат кремляне, не дают ответа. И дать не могут, поскольку само понятие "фашизм" в условиях торжествующего постмодерна давно размылось, потеряло смысл, стало политическим ругательством, не несущим конкретного содержания. Таким образом, и антифашизм на поверку оказывается пустышкой, которую можно наполнить чем угодно.
Активное продвижение идеологии "антифашизма" властной элитой в поле практической политики преследует три цели.
Первая цель — дискредитировать оппозицию. Основным объектом дискредитации стала НБП, которая находится в центре формирующейся коалиции протеста и будет главной действующей в случае революционного развития событий в стране. В своей брошюрке "Необыкновенный фашизм", посвященной НБП, нашисты использовали нехитрые пропагандистские приемы: спекуляции на тему "похожей на фашистскую" символику, подрихтованное фото активистки партии (якобы она вытягивает руку в нацистском приветствии, хотя в оригинале это сжатый кулак) и т.п. Кроме того, на основании факта сотрудничества с нацболами в сочувствующие фашизму записали практически всех оппонентов действующей власти — от Зюганова до Каспарова.
Раскрутка "фашистского мифа", призванного подорвать доверие к оппозиции, началась уже давно. Можно вспомнить хотя бы инспирированное "спецами" из администрации президента обращение в прокуратуру о запрете еврейских организаций, подписанное несколькими депутатами КПРФ и "Родины", или знаменитое антисемитское выступление генерала Макашова в передаче "К барьеру".
Впрочем, вряд ли этот мессидж может достигнуть цели и укорениться в мозгах электората. Помнится, СПС во время думской кампании 2003 года развернул кампанию против "Родины", обвинив ее лидеров в национал-социализме. Это только прибавило блоку популярности. Лидеры НБП также считают, что нападки нашистов идут в плюс для партии. Ну, никак не увязывается имидж Рогозина или Лимонова с фашизмом, даже в глазах мало интересующихся политикой широких масс населения. А вот некоторые представители правящего класса, типа непотопляемого Чубайса, или "истребителя стариков" Зурабова в народной политической мифологии вполне соответствуют образу эсэсовцев.
Вторая цель — отвлечь внимание от реальных проблем, стоящих пред страной. Истерия по поводу угрозы фашизма/цветной революции/войны призвана сгладить негативный эффект от антисоциальных реформ, бедности основной части населения, вопиющего неравенства, раздачи территорий, утраты контроля над ядерным оружием.
Власть не забыла, как после монетизации льгот пенсионеры и ветераны выходили на улицу под лозунгами "Путин хуже Гитлера". Старики показали себя как самый активный социальный класс, не смиряющийся со своим бедственным положением. Поэтому пропагандистская работа Кремля направлена, прежде всего, на пожилое поколение.
Апофеозом стало празднование 60-летие Победы. Отсутствие реальной заботы о стариках власть пыталось закамуфлировать пафосными торжествами. По задумке администрации президента вызвать скупую слезу умиления у ветеранов должно было шоу, устроенное нашистами на Ленинском проспекте, когда свезенные на халяву в Москву школьники и студенты нестройным хором обещали "дать отпор всем тем, кто пытается сделать Россию колонией и плацдармом для разгула неофашизма".
Но никакие спектакли не способны срыть реальную ситуацию в стране, в которой постепенно "зреют гроздья гнева". Благостная телевизионная картинка не дает ответов на ключевые вопросы, стоящие перед Россией. Патриотизм невозможно возродить с помощью проплаченных, пусть и массовых, манифестаций. Можно только имитировать, чем и занимаются кремляне сегодня.
Наконец, третья цель — в условиях возрождения нацизма в ряде бывших советских республик и европейских стран занять антифашистские позиции во внешней политике. Это, надо признать, действительно полезно и необходимо. Многие антироссийские националистические движения в Прибалтике, на Украине, в Молдавии ведут свою генеалогию со времен немецкой оккупации. А в случае маршей ветеранов СС в Латвии мы имеем дело с самым настоящим живым и поощряемым властями фашизмом. Так что сама обстановка диктует России необходимость выступать на международной арене с последовательно антифашистских позиций.
Другое дело, что при существующем положении дел в российской власти, все равно дальше вялых протестов МИДа дело не идет. В той же Латвии против демонстраций эсэсовцев протестовали активисты общественных организаций — штаба защиты русских школ, "Родины" и НБП. Никакой реальной поддержки от российских властей антифашистское движение в Латвии не получает. А грозные высказывания официальных лиц предназначены для внутреннего потребителя. Задачу сделать наш внешнеполитический курс победным, внеся в него антифашистскую составляющую, наш ориентированный на сохранение "статус кво" и заискивающий перед Западом МИД решить не в состоянии.
Что же касается попыток сконструировать национальную идею на антифашистской основе, то они еще раз демонстрируют скудоумие правящей элиты. Столь же убого выглядят и другие компоненты новой русской идеологии — стабильность, удвоение ВВП, сохранение России в ее нынешних границах. Мало того, что эти лозунги не способны ни у кого вызвать живые патриотические эмоции, так они еще и приближают момент краха российской государственности в ее нынешнем виде. Как справедливо указывал С.Белковский, "подобно тому, как зло есть отсутствие блага, так и "национальное разрушение" — всего лишь отсутствие национального созидания". Тот, кто стремится механически консервировать существующее положение, а не выдвигает новых целей, не сможет сохранить и того, что есть. Национальная идея по определению должна носить сверхчеловеческий характер и заключать в себе пафос позитивного государственного строительства. Но не способны мозги кремлян породить что-то новое, действительно вдохновляющее, как принцип "кто был ничем, тот станет всем" у большевиков или глобальные планы политической элиты США по утверждению во всем мире демократии под американским флагом.
За последний год российская власть задействовала почти весь набор имевшихся в запасе страшилок, чтобы держать население в повиновении. Вслед за мировым терроризмом и угрозой распада России вследствие оранжевого бунта народ решили напугать мифическим фашизмом. Это конец. Больше козырей в их колоде не осталось, а это значит, что судный час близок. Спекуляции на теме Победы рано или поздно окончательно подорвут доверие к власти. И тогда настанет время лево-патриотической оппозиции, апеллирующей к четким и близким большинству наших соотечественников понятиям "Великая Россия" и "социальная справедливость".
