По материалам круглого стола ИНС и АПН "Послание оппозиции народу"
Я, к сожалению, совершенно согласен с основным тезисом об отсутствии субъектности у нашей оппозиции. Усилия наших доморощенных недоталейранов и недометтернихов из администрации президента увенчались абсолютным успехом: все политические организации построены и реальной оппозиции у нас нет. Управляемая демократия достигла стопроцентного успеха, что может привести страну к катастрофе, поскольку это типичная пиррова победа. В чем, собственно, ее пирровость? И КПРФ, и "Родина", и ЛДПР — это организации, высказывающие абсолютно трезвые и здравые мысли при формулировке идеологических документов.
Сегодня, действительно, складывается здоровый синтез левой социал-демократии и умеренного русского национализма, который может послужить основой будущего национального возрождения. Но он складывается в условиях организационной и личностной моральной деградации деятелей, возглавляющих эти организации, и деятелей, которые удерживают эти организации. Налицо ситуация массовой подкупленности атаманов, цинизма вождей и тотальной готовности к предательству.
Это обычная ситуация Русской Смуты с ее готовностью к тушинским перелетам взад-вперед, причем многократным. Это типичная предреволюционная ситуация готовности брать деньги у самых враждебных олигархов. Точнее, ситуация несбывшейся мечты о "пломбированном вагоне", которую разделяет большинство статусных лидеров нашей так называемой оппозиции. Это постоянно создает деморализацию возможного русского национального возрождения.
Здесь у меня возникает некая тактическая полемика с Виктором Алкснисом по среднесрочному прогнозу: либо ситуация выйдет из-под контроля, то есть произойдет массовый неуправляемый бунт, либо, что мне кажется более вероятным, бунт захлебнется. Сегодня достаточно двух-трех верных частей, чтобы любой неорганизованный бунт быстро утопить, причем необязательно в крови. Толпу можно просто разогнать водометами.
Всё-таки есть одно выгодное отличие части сегодняшней власти от Кучмы и Акаева. Когда те прибегали в американскон посольство просить о спасении: "Как же так? Я же ваш, буржуинский! Что же вы теперь оранжевых поддерживаете?" Мы знаем, что все американские послы задавали господам президентам один и тот же вопрос: "Господин президент, кем вы хотите быть: национальным героем или богатым человеком?" — и предъявляли счета.
При всей коррумпированности нынешней власти в ней есть несколько человек, которые не находятся в ситуации Кучмы и Акаева и которые в этом смысле могут рискнуть выдвинуть войска. Но и то, и другое в некотором смысле будет поражением. Причем, естественно (тут я присоединяюсь к Виктору Алкснису и присутствующему здесь Юрию Крупнову), это будет не "оранжевое" восстание. Потому что у нас "оранжевая" идеология полностью дискредитирована предыдущим опытом жизни в стране победившего либерализма.
Отсюда возникает парадоксальная ситуация. Происходит постоянное сползание к катастрофе в условиях, которые могли бы вести к победе. Потому что мы имеем пробудившийся народ - бывшее "путинское большинство". Последние выборы, особенно начальный феномен массовой влюбленности в Путина, как бы мы сегодня к нему ни относились , говорит о том, что страна полностью преодолела стокгольмский синдром.
Подавляющее большинство населения в голове готово подержать те же самые лозунги, которые высказывает наша так и не состоявшаяся оппозиция. Более того, отчасти это совпадает с позицией самой действующей власти. Но действующая власть труслива, постоянно идет на компромиссы с олигархами , медлит. Оппозиция — я уже сказал, мертва, а народ - пассивен! Масса разделяет наши взгляды, но не готова, за редкими исключениями, организованно их защищать. Но сегодня мы видим, как эта привычная пассивность может вдруг перерасти в стихийный бунт. То есть одни территории пассивны, а в других — бунт. То есть ситуация парадоксальна.
Идеология "второй национальной революции" практически сформирована. Возьмите любого из сидящих за этим столом, возьмите отсутствующих по разного рода причинам Сергея Кургиняна и Александра Дугина, — какие бы враги они ни были десять-двенадцать лет назад, сейчас у всех практически одни и те же взгляды. Спор между нами идет буквально за нюансы, как лучше формулировки сделать.
Более того, ситуация анекдотична. В некоторых вопросах Путин и нацболы имеют одинаковые взгляды , при том, что занимаются, в общем, физической борьбой друг с другом, с использованием силовых методов. И на этом идеологическом фоне мы имеем вот эту системную катастрофу. Если использовать несколько ироническим образом фразу Владимира Меньшова из его гениального фильма "Шырли-мырли": "Нас спасет только чудо" — так это чудо спасения России возможно, но маловероятно.
Чудо заключается в том, что не дожидаясь всеобщей катастрофы и/или не переживая отвратительного застоя, мы — я имею в виду не только здесь сидящих, но и всех интеллектуальных и организационных деятелей, которые не хотят быть "оппозицией ее величества", — стать в критический момент отцами-учредителями новой России. Для этого надо быстро сформулировать платформу. Это будет осторожный синтез левой социал-демократии с умеренным русским национализмом. Дальше надо искать формулировки: "общенародное единство, как блок трудящихся, мелкой национальной буржуазии, объявляющих себя народом, против блока компрадорской олигархии, коррумпированной бюрократии и криминалитета". Но это всё идеологические игры, вопрос уже только в формулировках, идеи всем понятны.
Не хватает, как справедливо говорит Дугин, воли. Того, что может быть поставлено как некоторый заслон в ожидании кризисных событий. Потому что в условиях психологического и морального кризиса доверия, который переживает наш народ, надо хотя бы частично завоевать симпатии масс. Я вижу в этом единственный организационный выход. Иначе мы остаемся, как справедливо сказал Виктор Алкснис, "пикейными жилетами". Политическими говорунами из поздней осени 1916 года, обсуждающими убийство Распутина или визит царя в Думу и надеющимися, что всё будет хорошо, хотя приближающаяся катастрофа ужасна. При всей моей любви к Струве и Шульгину, мне очень хотелось бы, чтобы нас постигла иная, менее горькая судьба.
