Итоги выборов в местные законодательные собрания, которые прошли 20 марта во Владимирской, Рязанской и Воронежской областях, можно трактовать по-разному. Однако общий вывод вполне очевиден: исход будущих политических баталий будет определяться географией активности региональных отделений политических партий.
Впервые в современной истории России выборы в региональные Законодательные собрания проходили по смешанной системе — депутатские места распределялись поровну между одномандатными округами и партийными списками. Результаты оказались неожиданными для многих экспертов: во всех областях пятипроцентный барьер преодолели от пяти до семи политических объединений, причем в большинстве случаев ими также был пройден и семипроцентный рубеж, который основным политическим игрокам придется преодолевать на будущих выборах в Госдуму. Интересно, что пройти в местные парламенты удалось многим партиям-неудачникам прошлых выборов в Госдуму (СПС, "Российская партия жизни", "Российская партия пенсионеров"), что способно принести дополнительные очки на следующих федеральных выборах. Если политическим партиям удастся закрепить свои региональные успехи, то в Думе созыва 2007 года партийное представительство может вырасти. Таким образом, ставка на двухпартийную политическую становится более проблематичной, чем это казалось еще год назад.
Как и ожидалось, по партийным спискам во всех регионах лидирует "Единая Россия", однако отрыв единороссов от основных конкурентов (КПРФ и "Родины") во всех регионах сократился до минимума. В двух областях "Единая Россия" потеряла свыше 10% своих сторонников. Достичь заметного электорального прогресса партии власти удалось только в Воронежской области, где ее показатели выросли почти на пять пунктов — с 24,6% до 29,2%. Впрочем, эти результаты вполне объяснимы, так как основные силы административного ресурса единороссы бросили на родной регион Дмитрия Рогозина, где поддержка населением "Родины" остается традиционно высокой. По сравнению с результатами прошлых выборов в Госдуму по Воронежской области (31,45 %), "Родина" значительно снизила свои показатели, но сумела выстоять под административно-ресурсным ударом и прийти второй в списке (21,02%).
Можно сказать, что прошедшие выборы стали первым серьезным тестом на управляемость политической системы в рамках реформы региональной власти. В условиях стремительно растущей социальной напряженности, динамика которой вряд ли скоро пойдет на спад, тревоги власти насчет реальной управляемости трех соседних с Москвой регионов являются вполне обоснованными. Опасность возгорания первых очагов всероссийского социального взрыва где-нибудь в Норильске, Новосибирске, Казани или Уфе не так велика и наглядна. Зато терзаемое массовой безработицей городское население центральной России более мобильно, теснее связано со столицей, и при случае способно подняться на потенциальные "майданы". Вряд ли такой расклад может удовлетворять центр, особенно когда вся эта социально нестабильная масса находится всего в трех-четырех часах езды от Москвы.
Поэтому нет ничего удивительного, что партия власти попыталась "сломать" патриотическую оппозицию в тех регионах, где она уже хорошо проявила себя (в Воронежской и Рязанской областях), и заблокировать ее консолидацию, там где она может представлять для центральной власти потенциальную опасность (во Владимирской области). Оправдавшей себя подстраховкой для единороссов стали наспех созданные прокремлевские региональные блоки и партии-саттелиты. В Рязанской области, например, прогубернаторский блок "За Рязанский край" получил 10,06% голосов, а во Владимирской области "Российская партия жизни" набрала 9,97%. Пример Владимирского региона интересен тем, что единороссам удалось мастерски разбить кадрово неокрепший местный партийный список "Родины", переманив несколько человек в прокремлевские выборные объединения (помимо "Единой России" мощнейший пиар провела на владимирской земле "Российская партия жизни"). Как известно, при уходе более 25% от числа кандидатов первоначального избирательного списка партии, ее снимают с выборного марафона. В результате Кремлю удалось во Владимирской области создать оптимальную на сегодняшней день управляемую модель регионального парламента. "Единая Россия" и местная организация КПРФ практически вошли друг с другом в странный политический симбиоз: при лояльности проводимому центром политическому курсу и местным прокремлевским элитам, губернатор-коммунист Николай Виноградов получил относительную свободу рук на выборах для региональной ячейки компартии (разница между результатами единороссов и коммунистов составила всего две десятых доли процента). Примечательно также, что во Владимирской области не было отмечено такого вала нарушений в процессе выборов, как в Рязанской и Воронежской областях.
Анализ политических итогов состоявшихся выборов позволяет говорить о том, что единороссы даже с использованием административного ресурса системно проигрывают патриотическим силам партийную борьбу в регионах и остаются на плаву в основном за счет более продуктивной работы в одномандатных округах. Это дает им возможность за счет одномандатников сохранить контроль над региональными парламентами, но такое положение дел вряд ли будет царить всегда. Особенно впечатляющи успехи КПРФ и "Родины" в крупных городах голосовавших регионов, где "Единая Россия" стремительно теряет поддержку избирателей. В условиях региональной политической борьбы это может означать только одно — партия власти вынуждена опираться на все доступные избирательные ниши. Если "Единая Россия" будет продолжать ориентироваться на городского избирателя, ей придется работать "на грани фола", истощая собственный электоральный потенциал, что потребует дополнительных резервов административного ресурса, не всегда уместных в условиях крупных городов.
Ей приходится все чаще "уходить" в глубинку, искать своего избирателя в поселках и деревнях, где легче и незаметнее применить административные рычаги, построить "нужное" голосование. Несмотря на то, что использование ресурса "надежных одномандатников" имеет свои естественные границы, партия власти будет продолжать опираться в основном на него и попытается сохранить смешанную избирательную систему. Дрейф в сторону пропорционально-партийного принципа для нее заведомо проигрышен. Весьма показательны в этом отношении данные по протестному голосованию, которое во всех трех округах было очень значительным. К примеру, в Воронежской области по нескольким одномандатным округам за кандидата "против всех" проголосовало почти 40% избирателей, в то время как против партийных списков подали голоса около 11%.
Эти данные говорят о том, что люди в регионах перестали верить "сильным и преуспевающим" кандидатам, что было характерно в 90-е годы, когда аура успеха предпринимателя и подающего надежды местного чиновника сама по себе служила отличным трамплином для политической карьеры. Здесь напрашиваются два важных вывода. Первый: исчерпан чисто человеческий ресурс новых кандидатов. В нынешних условиях на арену политической борьбы может выводить не личный, а коллективный успех, выраженный в экономическом развитии региона и росте благосостояния населения. Второй вывод: достигнут предел массового разочарования в способности региональных элит к обновлению. Люди видят, что местные политические и деловые элиты без импульса извне не способны выйти на более качественно новый уровень развития. В качестве носителей такого импульса вполне могут восприниматься именно политические партии с развитой структурой и дисциплиной. Оторвавшись от привычных федеральных кресел и шагнув в средние и малые населенные пункты, они способны привлечь избирателя и выгодно противопоставить новую вертикаль политической ответственности — однообразию хронически "проворовавшихся" одномандатников.
Однако в действительности до полноценной партийно-политической мобилизации на местах еще далеко. Общий уровень избирательной апатии не перестает расти. Число проголосовавших "против всех" повсеместно зашкаливало за 10-15% на фоне массовой неявки на избирательные участки. В итоге, выросло количество участков, где выборы признаны несостоявшимися. Кстати, расходы на перевыборы, согласно действующему законодательству, целиком ложатся с областных на местные бюджеты, что уже отразилось на витающей в воздухе гневной риторике со стороны заинтересованных властей: "не будет вам хороших дорог в этом году", "как будем теперь расплачиваться за электричество и тепло?", "веерные отключения целиком на вашей совести" и т. п.
Тем самым, параллельно с давлением на "неправильные" политические силы, возникла новая "технология явки": бытовой шантаж ленивого избирателя.
Ясно, что организация работы с избирателем больше не может оставаться на прежнем уровне. Это понимают практически все участники политической борьбы, в том числе и действующая власть. Вполне вероятно, что через несколько лет мы можем стать очевидцами возвращения советской системы "праздничного" голосования, в которой скудость политического ассортимента с лихвой компенсировалась простыми радостями ярмарочного веселья. В любом случае, фоновый протест населения очевиден, как очевидно и то, что уже объявлен тендер на реструктуризацию его протестной апатии.
