Дмитрий Орешкин, руководитель группы "Меркатор"
Рассуждая о итогах прошедших выборах в парламенты трех центральных регионов России, можно обозначить появление вполне прогнозируемого исхода: политический штиль в Москве сопровождается очевидным усилением энергетики политических баталий в регионах. Во многом,это происходит благодаря тому, что обострение политической борьбы стало знаком соответствующих перемен в сознании избирателя. Выборы в законодательные собрания регионов вытеснили в сознании людей тот предвыборный ажиотаж, который был свойствен губернаторским выборам.
Кроме того, не следует забывать, что реальная цена депутатского мандата федерального значения за последнее время неуклонно снижается, а регионального — постоянно растет. Если рассматривать последний пример, то в этой динамике можно обнаружить два наиболее серьезных составляющих момента. Первый заключается в том, что от местного депутата после внедрения в наше законодательство принципа назначаемости губернаторов, гораздо больше зависит цена губернаторского кресла. В реальности мало что изменилось, но уровень договоренностей с каждым депутатом, а также масштабы вопросов о соответствующих уступках, стали качественно иными. В результате обостряется борьба за каждое депутатское место и его цена возрастает. Во-вторых, в регионах значительно увеличилась за последние годы деловая активность, заметно вырос объем деловых ресурсов, что также повышает рейтинговую стоимость регионального депутатского мандата.
Новая система в очень большой степени представляет собой механизм по повышнию политической управлямости регионов Кремлем. Это вполне могло быть сделано с помощью грубой политической силы, но власти более выгодно и целесообразно проводить свою политику "по-хорошему". Но это не всегда дает быстрые и ожидаемые для Кремля результаты. С точки зрения эффективности избирательного законодательства, идея "смешанного" голосования безусловно оправдалась: КПРФ, "Родина" и СПС хором теснят партию "Единую Россию", у которой нет больше в регионах абсолютного большинства.
Такое изменение политического баланса волей-неволей заставляет политические партии идти в регионы, где условия для политической борьбы становятся все более приемлимыми для партийной борьбы. На самом деле, это было бы гораздо полезнее столице, но для регионов такая ситуация тоже вполне благоприятна. Она будет оставаться таковой, несмотря на продолжающееся возмущение со стороны участвовавшей оппозиции на обвальный характер подтасовок, явных или неявных нарушений избирательного законодательства.
Проблема с подтасовками заключается в том, что их уровень существенно не изменился с ельцинских времен: просто раньше их не так замечали, как сейчас. К тому же не было такой политической конкуренции, как сегодня. На сегодняшний день ситуация сложилась таким образом, что политическая оппозиция может быть заинтересована не только в собственном успехе, но даже и в массовой неявке избирателя. Именно поэтому Дмитрий Рогозин сегодня говорит смелее, сильнее и активнее, чем следовало бы. Уговоры, сделки, торги, игры с явкой-неявкой и подтасовками были всегда. Они были даже более впечатляющими, чем сегодня. Впоминается прецедент в одном из округов Самарской области в 1998 году, когда на дополнительных выборах в Госдуму кандидат "против всех" набрал 48% голосов. Это абсолютный рекорд.
Народ все эти перемены чувствует очень хорошо, чтобы там не говорили эксперты. Сейчас политический субъект влияния в регионе имеет определенный политический опыт, имеет наработанные связи с федеральным центром и с политическими партиями. Еще неизвестно, кто в итоге оказывается более влиятельным: представитель региональной элиты, связанный с лидерами политических партий или местный прокурор, который партийным лидерам не указ.
Разумеется, давление административного ресурса стало неизмеримо выше на прошедших выборах. Однако, надо понять суть и географию распространения административного ресурса сейчас и тогда, чтобы хорошо себе представлять, что это такое. Еще совсем недавно административный ресурс концентрировался главным образом в субъектах, имеющих республиканское значение и связанных, как правило, с влиятельными национальными элитами. Таковы, например, национальные республики Северо-Кавказского региона (Дагестан, Чечня, Северная Осетия, Адыгея, Карачаево-Черкессия), а также Южноуральского региона (Татарстан, Башкортостан). Такие республики, как Карелия, Коми или Хакасия с этой точки зрения не были настолько административно управлямыми. Эта ситуация было свойственна и для большинства областей. Сегодня баланс стремится изменится в обратную сторону. В результате, процент недоброкачественного подсчета голосов распадается в основном по областям, а в республиках он снизился.
Сегодня со стороны центра растет интерес к применению средств административного ресурса в условиях "среднерусской" традиции голосования (много кандидатов, много партий и общественных движений, более свободный выбор для избирателя и меньшая управляемость) и снижается к "южноуральско-северокавказской" традиции (излишняя управляемость, более ангажированные местным руководством кандидаты и общественно-политические организации, не всегда свободный выбор). В такой ситуации недовольство избирателей и участников выборов трех центральных областей проявивишимися нарушениями вполне понятно. Москву в данном случае интересуют только результаты состоявшихся выборов. Кремлю не важны мелкие с точки зрения федерального центра недочеты и некачественность способов, с помощью которых эти результаты были собраны.
Смешанная избирательная система мне представляется более полезной, чем полностью мажоритарная или партийная, так как она позволяет минимизировать недостатки той и другой. Мажоритарная система предоставляет массу возможностей для ангажирования региональными боссами кандидатов-одномандатников. Полностью партийная система избавляет избирателя от такой порочной зависимости, но вместо этого происходит отрыв партийных структур в регионе от почвы, от постоянного взаимного контакта с народом.
