Анализируя обстоятельства, с которыми стороны выходят на этот саммит, можно сказать, что все мы опять пошли по второму кругу. Первый круг начался еще с начала первого президентского срока Буша-младшего. Тогда, кстати, одним из первых вопросов, поднятых американцами, был вопрос о демонтаже российских военных баз в Лурдесе и Камране. То есть, нам тогда было в неоднозначной манере предложено перестать думать о себе как о сверхдержаве и почувствовать себя этакой Бразилией, кушать бананы и танцевать танец самба. Но по объективным причинам мы не можем чувствовать себя Бразилией и заниматься ненужными нам самим политическими танцами.
Некоторое переосмысление американской политики по отношению к нам началось после того, как китайцы три с лишним года назад сбили американский самолет над собственной территорией. Тогда американцы впервые всерьез задумались, как именно с нами нужно дружить. Они сразу вспомнили про наши ежегодные военные поставки в размере 4 млрд долларов Китаю, про несколько уже посторенных для Китая сборочных линий новых истребителей МИГ-30.
В этом смысле нынешняя Братислава выбрана неспроста. Это не что иное, как попытка вернуть дух Любляны, поскольку первый цикл дружбы тандема Буш-Путин был все-таки оформлен в Любляне — на одной из самых западных земель бывшего просоветского блока. Братислава, безусловно, ближе к нашим границам и важнее Любляны. В каком-то смысле именно там будет поставлен вопрос: мы по-прежнему с Америкой или уже нет.
Американцы прекрасно понимают, что мы им очень нужны. Мы им очень сильно помогли с Афганистаном, потому что именно мы создали Северный альянс, вырастили и запустили в действие модель "своей" оппозиции. Однако при этом американцы продолжают допускать системные ошибки по работе с Россией. Они не последовали совету Тони Блэра и не пригласили нас в НАТО, уже вышли из договора по ПРО 1972 года и практически приостановили свое участие в Договоре 1968 года. Однако на политику новой администрации Буша, видимо, уже начали влиять чисто экономические проблемы, связанные с невиданным доселе дефицитом бюджета. Это позволит ввести некоторые коррективы в практику оформления взаимных отношений.
В Братиславе сейчас американцы, скорей всего, предпримут попытку начать решать ряд региональных проблем "тройкой" с участием России и Китая. Здесь их будет беспокоить судьба Сибири, так как совместные учения с Китаем представляют для их интересов в Азии очевидную угрозу. Совершенно ясно, что Китай стремится к гегемонии в Азии, поэтому американцы не могут допустить крупного военного альянса любой стратегически боеспособной страны с ядерной державой с населением в полтора миллиарда человек.
Действительно, США сильно озабочены нашим огромным ядерным потенциалом, так как они не знают точно, какова будет его судьба через несколько лет. Разумеется, они исходят из того, что им через 10-15 лет придется иметь дело с несколькими мелкими "россиями" (судя по официальному докладу ЦРУ, количество таких "россий" будет от 6 до 8). Пусть косвенно, но это зафиксировано в их планах на наш счет. Сейчас в 8 из 15 бывших советских республик так или иначе присутствуют американские военные эмиссары, а с прибалтийских аэродромов каждый день наши границы облетают их истребители. Естественно, американских коллег очень выводят из себя наши тесные отношения с Ираном как попытка вести хоть какое-то подобие независимой игры.
Поэтому, на саммите в Братиславе де-факто американцы попробуют оказать на нас политическое давление с целью создания некоего подобия системы международного контроля за перемещениями наших ядерных материалов, в основном, в азиатском регионе. Дело в том, что именно они допустили в свое время стратегическую ошибку, создав у себя под крылом северокорейскую ядерную проблему, отказавшись снабжать топливом и прочими материальными услугами эту страну в обмен на неучастие в любых ядерных программах.
Сейчас они попытаются встать между нами и Ираном, повлиять на планы приема российской стороной от Ирана отработанных ядерных отходов, а в идеале — вообще не допустить перемещения из России в Иран обогащенного и необогащенного ядерного топлива. Однако мы вряд ли способны допустить такой вариант развития событий. Слишком многое нас связывает с Ираном не только стратегическими интересами, но даже чисто экономической выгодой сотрудничества с этой страной, где уже сейчас вложены немалые российские финасово-экономические ресурсы. Иран — один из немногих наших постоянных экономических партнеров.
В случае осложнения ситуации иранская проблема способна взорвать всю обстановку в регионе, которую сегодня вряд ли можно назвать идеальной. Если вынудить Иран на эскалацию напряженности, это приведет к немедленному росту фундаменталисткой реакции, что в свою очередь повлечет цепную реакцию в странах Средней Азии и вызовет у России настоящую головную боль. Поэтому, нам выгоднее в отношениях с Ираном дружить, внешне продолжая играть роль фактора сдерживания.
Американцы очень не хотят попасть во второй Вьетнам, но это в их национальной традиции — постараться поделиться с нами собственными проблемами, вовлечь нас в свои игры на Ближнем Востоке и в Персидском заливе. Они не могут допустить укрепления Ирана, которое во многом происходит за счет шиитского политического расцвета в Ираке. Ирану очень выгодно объявить Ирак шиитским государством и в полной мере разыграть там свою геополитическую карту. У нас в этом смысле могут быть свои козыри в Братиславе, но сможем ли мы ими воспользоваться, или нет — вопрос открытый. Америкацы сейчас слишком могущественны, чтобы играть против них в открытую.
Анатолий Уткин, Институт стран США и Канады
