Дождались весны-2021. Той самой весны, с которыми протестные массы Белоруссии связывают столько надежд: ведь впереди их культовая дата, 25 марта («Дзень Волi»), да и на 8 марта можно пошуметь, и на день белорусской милиции, 4 марта… Хотя стоп, о чем это мы? Какие такие «протестные массы» можно наблюдать в Белоруссии на данный момент?.. Будем честны: цепи солидарности по 8-10 человек могут впечатлить разве что самих себя. А над рисованными красно-белыми котиками с надписью «200 дней и до победы» можно только горько заплакать от жалости.
Но речь даже не об этом, а о том, что в последнее время появилось сразу несколько важных высказываний «моральных авторитетов» протеста-2020, в которых уже вполне открыто, в полный голос звучит мысль о том, что протест потерпел крах. Так, Светлана Тихановская откровенно заявила: «Я должна признать, что мы потеряли улицы, у нас нет возможности бороться с насилием режима против протестующих — у них есть оружие, у них есть сила, так что да, на данный момент кажется, что мы проиграли».
Правда, она тут же добавила, что «наша стратегия состоит в том, чтобы лучше организоваться, подвергать режим постоянному давлению — до тех пор, пока люди не будут готовы выйти на улицы снова, возможно, весной». А через несколько дней та же Тихановская призвала людей уже сейчас готовиться к решающему бою 25 марта. Но, как говорится, запоминается первая фраза – «Мы проиграли» из уст Тихановской запомнили очень многие.
Анализировать причины проигрыша Тихановская не стала по простой причине – к анализу она не способна. Проиграли, и все тут. Но не сдаемся, будем бороться в подполье – такой смысл ее посыла. Вот 25 марта выйдем… Но уже выясняется, что для охраны митинга 25 марта нужно договариваться с милицией, а делать этого никто не хочет: милиция нас избивала, а мы ее сейчас о чем-то просить будем?..
Интересным набором скрытых смыслов получилось и свежее интервью Светланы Алексиевич. Как известно, главный моральный авторитет протестов, Нобелевский лауреат по литературе-2015 покинула Белоруссию, хотя ее безопасности не угрожало ровно ничего. И вот, сидя в Берлине, Алексиевич дает белорусам «мудрые советы» о том, что делать дальше.
Частью это – типичное интервью Алексиевич, т.е., откровенно говоря, просто болтовня недалекой посредственной женщины. Оказывается, «надо работать, отвоевывать то, что называется серой зоной: завоевывать людей, которые еще не выбрали, на чьей они стороне, которые пока не участвуют в политической жизни»; оказывается, «если бы мы стали сегодня свободными, нам бы помог весь мир». Но интересно совсем другое – пронизывающий высказывания Алексиевич пессимизм. К традиционной для нее ненависти к Лукашенко добавляются неуверенные фразы о том, что «опять «уснем», и это может быть надолго… Конечно, все равно молодые люди смотрят в будущее, их собраниями не переубедишь, но мы все больше и больше теряем историческое время»; «Если нас выйдет на площадь миллион, это будет другая страна. Но выйдет ли нас миллион?..», «Это внешнее молчание. Молчание перед взрывом. Оно может быть долгим, да… Несколько лет. Ничего нельзя сегодня предугадать, как оно все будет»; «Тем не менее время идеализма прошло, весна потребует от нас жесткого реализма. Нужны серьезные политики». В переводе на нормальный язык – нормальных политиков среди оппозиции нет, протестный запал масс угас, никакой миллион не улицы не выйдет, страна снова впадает в спячку. Рецептов спасения у мадам нобелиатки, как обычно, нет: она же не врач, она – боль.
Интересна брошенная Алексиевич фраза о том, что весной она собирается вернуться в Белоруссию. Ну-ну. Смешно даже слушать. Да зачем же, когда есть такой безопасный Берлин?..
Также интересны посылы последнего интервью экономиста Сергея Чалого, который ведет на редкость точный и красивый дневник белорусских событий на tut.by При этом, будучи, естественно, сторонником «перемен», он постоянно находил подбадривающие слова для участников сопротивления. Но на этот раз Чалый тоже полон пессимизма: «Мы эмоционально находимся в низшей точке. Это один из самых тяжелых моментов… Давайте честно скажем: на эти акции никто не ходил свергать власть. Мы говорили об этом: манифестации показали, как много тех, кто не согласен с озвученным результатом выборов. И эта терапевтическая функция была выполнена. При этом были запущены гораздо более глубинные процессы, которые быстро не работают. Сейчас наличие уличных акций нужно не тем, кто туда ходит, а совсем другим акторам. Оно нужно внешнему миру, чтобы видеть, что проблема у белорусов сохраняется, нужно тем, кто с обеих сторон обещает «горячую весну»… Требования дать «план победы» — это вообще несерьезно. Такое требование — такая же негодяйская позиция вроде требования прямо от каждого политика детальной экономической программы».
Восприятие Чалого интересно тем, что в нем вполне прагматичный пессимизм сочетается с поистине детской романтикой: «Многие социологи говорят: белорусы — святые люди. Уровень стандартов, заданный осенью этого года, столь высок, что весь мир с придыханием смотрит на то, что происходит в Белоруссии». Т.е. он всерьез полагает, что белорусская повестка до сих пор интересна всему миру, более того – что она кого-то вдохновляет. Впрочем, подобная гигантомания свойственна всем провинциальным деятелям, попавшим под увеличительное стекло истории: о том, что белорусы изумили всю Вселенную, а в Нью-Васюках вскоре пройдет межпланетный шахматный турнир, до сих пор можно регулярно прочесть на всевозможных БЧБ-ресурсах.
Подобные вбросы в медиапространство стоит считать весьма важными. Параллельно с тем, что «пушечному мясу» недореволюции внушается мысль о том, что потеряно еще не все и весной вы просто обязаны пошуметь, идейные вожди и аналитики протеста весьма откровенно признаются в том, что все кончено. И похоже то, что посыл в духе «весна будет горячей, но мы проиграли» звучат абсурдно, никого не заботит.
