25 лет назад – 7 апреля 1994 года в Интернете (тогда это слово писали с заглавной буквы) появился домен .ru. Примечательно, что и в интернете постсоветская Россия воспроизвела обычный для эпохи советского распада сюжет: сепаратисты уже отделились, обзавелись самостийными институтами (собственные национальные домены в 1992-1993 гг. появились у Прибалтики, Украины, Грузии и Азербайджана), а РФ продолжала использовать общий и уже ничейный домен .su, зарегистрированный 19 сентября 1990 года. Впрочем, выходит, мы можем дважды в год отмечать день рождения русского интернета – и вскоре после четвертьвекового юбилея справить тридцатилетний.
Позже появились домены .рф (2010) и .рус(2014) – как можно догадаться, один для контента, производящегося на территории Российской Федерации, а другой – для русскоязычного, вне зависимости от государственной привязки (вновь несколько символов лучше тысячи слов передают одну из ключевых для постсоветской России коллизий). Но и .ru, и получивший вторую в жизнь в 2000-е домен .su, и молодые кириллические .рф и .рус, и русскоязычные ресурсы на англоязычных доменах-патриархах .net,.com,.org, родившихся ещё в 1985 году, во дни творения сетевой вселенной – всё это Рунет.
С вехами Рунета и его статистикой всякий интернет-пользователь может ознакомиться хоть сию минуту – сеть делает излишними пространные цитаты, как компьютер и сканер сделали ненужным переписывание и даже перепечатывание текста, единственную радость Акакия Акакиевича Башмачкина и проклятие Говарда Лавкрафта. Сокращение «см.» теперь не нуждается в продолжении из перечисляемых источников; «см.» в скобках может означать: «Сам погугли в яндексе!»
Однако ни компьютер, ни интернет не избавляют от нужды в анализе информации, от его скорбей и радостей. За считанные годы, в России ещё растянутые кризисом 90-х, да и нехваткой телефонных линий, Интернет раздал одни возможности и забрал другие. (А ведь новому поколению придётся объяснять, при чём здесь городской телефон!)
Ещё долго будет преследовать человечество формула Ильфа: «Вот радио есть, а счастья нет». С одной стороны, интернет расширил творческие возможности автора, дал невиданную свободу читателю, зрителю, слушателю. С другой стороны, он катастрофически сужает социальную значимость автора и произведения. Да и на читателя накладывает глубокий отпечаток.
Что уж говорить о литературе художественной или специальной! Интернет превращает любую точку мира в Александрийскую библиотеку. Безусловно, в ней открыто далеко не всё: авторские права кое-как охраняются, чтобы кормить авторов, издателей, а также библиотеки бумажные. Но имеющегося в свободном доступе более чем достаточно, чтобы получить образование по большинству предметов и чтобы скоротать не только Робинзонов срок на необитаемом острове, но даже тысячелетнее заточение в кувшине. А я ведь помню время, когда (уже в начале 2000-х) один за другим появлялись в Рунете оцифрованные русские классики: «Нет Заболоцкого… Нет… Заболоцкий появился!»
Более того. Пожалуй, люди, интересующиеся новостями и публицистикой, никогда ещё не имели в своём распоряжении такого неисчерпаемого кладезя информационных и публицистических текстов. Разве что постоянные обитатели самых больших библиотек и сотрудники информагенств обладали прежде возможностью весь день читать всё новые публикации по текущим вопросам – и так и не осиливать всего. И никакие супертиражи не могли изо дня в день делать потенциальным достоянием десятков миллионов читателей каждый из неисчислимого множества публикуемых текстов. И никакие дискуссионные площадки прежде не давали возможности любому числу людей, находящихся где угодно, участвовать в обсуждении любого вопроса. При этом сеть и вправду стала тем, о чём мечтали в 60-70-е – не просто библиотекой, а глобальным информаторием. Тексты в ней сохраняются, хоть и небезусловно. Они разноформатны, лохматы, но их достаточно просто найти.
Однако становимся ли мы от этого в большинстве по-настоящему эрудированнее? И становимся ли мы хоть немного мудрее?
Интернет доводит до точки клиповое мышление. Впрочем, такое восприятие информации теперь и клиповым не назовёшь: многим пользователям лень уже просмотреть двухминутное видео. Люди вроде бы много читают и пишут, а мышление их становится пакетным, причём это очень маленький пакетик. Они теряют умение отвечать на школьный вопрос: «Какова главная мысль текста?» Они, как плохо читающие дети, сами придумывают смысл по бросившимся в глаза ключевым словам. Содержание конкретного текста, его новизна не важны – главное, что этот автор хороший, а этот плохой, а в части у нас такой случай был…
Дискуссия вроде бы кипит, но «вся деревня сбежалась, ребёнки плачут, никто никого не понимает». Ведь приятно с играть в кукушку и петуха с безусловными единомышленниками. А гадких оппонентов нужно заваливать умными мыслями наших, не вникая в глупые не наши аргументы. Оно, конечно, так и в жизни – но в ней притормаживаешь из-за социальных барьеров и личных рефлексий, а сеть почти любого превращает в злоязыкого кентавра, сросшегося с экраном и клавиатурой.
Тем временем интернет перекраивает мир, тесня институты, которые в конце ХХ века и даже в начале ХХI казались новыми хозяевами жизни.
Сетью были сокрушены такие бушевавшие в 90-е стихии, как аудио- и видеорынок (остатки их ушли в тот же самый интернет). Засохли музыкальные телеканалы. Сохнет телевидение в целом: в России федеральные каналы всё больше ориентируются на пенсионеров, в надежде, что хоть они-то предпочитают телевизионную дискуссию типа «Соловьёв и Кедми против не наших» собственной дискуссии с ненавистными френдами.
Интернет обесценил бумажное издание и труд автора. Газеты и журналы массово откочевали в сеть и ужались, как островные слоны. Вроде бы книги только дорожают – но это от падения спроса, от схлопывания тиражей. Люди, в жизни по-прежнему говорящие цитатами из классиков и привыкшие спрашивать, что читает сосед по скамейке, на досуге часами выясняют, кто в сети не прав.
Съёживается даже рынок изданий, рассчитанных на читателя, желающего расслабиться в электричке, всех этих дамских детективов и мужиковских боевиков. Однообразно-пёстрые, словно вкладыши из жвачек (опять история!), раньше разлетавшиеся штабелями, теперь разрозненно пылятся за стеклом киосков все эти «Зина: Бифштекс из зарытой собаки», «Победоносец: Антимамонт» и «Политрук на льдине». Те, кто регулярно покупал новые брикеты случайных расследований Зины и подвигов политрука, сейчас находит себе в электричке иное занятие: лайкать котиков, ругаться с недопатриотами. Издателям и авторам-проектам следует молиться о том, чтобы связь в пригородных поездах оставалась скверной.
Недавно мне бросилось в глаза: в книжном магазине, где длиннейшие стенды означены неснимаемыми заголовками «Отечественная фантастика» и «Зарубежная фантастика», немалая часть погонных метров занята совсем другими изданиями, чуть ли не «Худеем вместе». Читатели фантастики обитают в интернете – и к скольким книгам ни сделай платный доступ, бесплатных всё равно никому не перечитать. Но если большинство читателей ничего не платит – ничего не платят и большинству авторов. И беда здесь даже не в том, что авторы лишаются материального стимула (и возможности заниматься сочинительством в полную силу). Всё дальше, до полного ничто умаляется социальный вес писателя. Сочинитель даже массовой литературы – человек интересный, пассионарный, имеющий, что сказать. А кто ты без бумажки, даже если твоя бумажка – изданный хорошим тиражом покетбук? Сегодня сколько-то тысяч не самых глупых в стране людей читают тебя – завтра эта аудитория расползается по другим топовым темам, а тебе решительно нечего предъявить в знак своей социальной значимости (хорошо, если сколько-то читателей поставят закладку).
Кто его знает, как нам жить с интернетом. Но как-нибудь выживем.
В начале ХХ века автомобили сновали по улицам, как попало, и даже стёкла в них бились, как оконные, шрапнелью. А всю вторую половину ХХ века человечество спорило о том, как оторвать детей от телевизора.
Ничего, сами оторвались.
И с интернетом, глядишь, разберутся.
