Новосибирск готовится воздвигнуть
памятник Иосифу Джугашвили, более известному под партийной кличкой Сталин. По
меньшей мере спорное присловье «это ж наша история» опять восторжествовало.
Напрасно люди здравые отмечают: а что ж в Берлине нет памятников Адольфу
Гитлеру? Или Гитлер – история не германская?
Тут предсказуем шквал криков: нельзя
равнять Гитлера и Сталина!! Гитлер – осужденный преступник, а Сталин – глава
победившего нацистское зло государства! Как вы смеете, «власовцы» и т.д.
Песня знакомая. Но позвольте, господа
товарищи: как это так: Сталин – и не был осужден?
Мы видим, что подобная постановка
вопроса вас зело дивит. Напрасно. Начнем издалека, от яиц к яблочкам.
Хотя государственное образование под
названием СССР и не являлось легитимным, ибо произошло в результате
государственного переворота, заговора, но в нашем грешном мире существует
строгое различение понятий de facto и de jure. Юридически – в легитимности СССР по
меньшей мере сомневались главы всех европейских и новосветных государств.
Фактически – что имеем, с тем считаемся: послами обменивались, договоры
заключали, торговали и сотрудничали – даже в разгар холодной войны.
Итак, фактически существовало
государство СССР, а управляла им официально коммунистическая партия. То есть
КПСС в СССР была высшей формой власти. С этим никто не спорит? Прекрасно,
продолжим.
В далеком феврале 1956 года в Москве,
в зале заседаний Верховного совета РСФСР, состоялся ХХ съезд КПСС. Одних только
делегатов с решающим голосом присутствовало 1349 человек. То есть – полное
представительство тогдашней власти в стране, облеченное всеми полномочиями. Собравшиеся
решали за всю КПСС. И решили, кажется, единогласно, принять постановление о так
называемом «культе личности». Формулировка мягковата, но это уже частности.
Важны формулировки, донесенные до нас
документами того времени: «НЕЗАКОННЫЕ репрессии», «восстановление
социалистической ЗАКОННОСТИ»…
Новоружи (фр. - новые красные) любят
порассуждать о «предательстве» Н.С.Хрущева. Прекрасно. Но что – все почти
полторы тысячи делегатов, не какие-нибудь случайные, а самые отборные в
партийном смысле люди, тоже оказались предатели? Да что ж за беда-то, господа
товарищи, с вами куда ни глянь, в предателя и ткнёшь? Где ж тогда пресловутые
«честные партийцы»?
Пикантная деталь не по вопросу, но в
тему. Недавно тут было с помпой отмечено столетие ВЛКСМ. Но как-то стыдливо
обойден факт, что семеро первых руководителей этой организации оказались «вредителями
и предателями», расстрелянными в конце 30-х годов. (Точнее – одного «просто»
отправили в лагерь). Удивительно с вами, товарищи.
Возвращаясь к Хрущеву. Да, мы помним,
он тоже оказался нехорош и был немножко свергнут. Однако в борьбе за власть,
проистекшей между ним и Брежневым, со «сталинского» козыря никто не ходил. Чуть
пожурив низложенного предшественника за «волюнтаризм», Брежнев отнюдь не
подумал отменять решений ХХ съезда. Позиция его была вполне логична. Решение
всей правящей партии существеннее, чем доминирование в верхнем эшелоне тех или
иных ее группировок «по интересу».
Однако вне сомнений: если бы
Брежневу, как всякому пришедшему к власти заговорщику, показалось, что сталинизм
укрепит его позиции, придаст популярности – усатые бюстики и портретики повыскочили
бы отовсюду в мановение ока. Ничего подобного не произошло. Брежнев, с его
чутьем успешного заговорщика, не полагал, что народу этим покадит. Вот
переименовать сеть овощных магазинов из «Кукурузы» во что-нибудь другое, это
пожалуй. Пусть поскорей забудутся и безвкусный, мгновенно черствеющий кукурузный
хлеб, и километровые очереди за хлебом настоящим.
В брежневское время отношение к
Сталину было, не побоюсь сказать, много адекватнее, чем в наши дни. Его не
прятали. Во всевозможных киноэпопеях Сталин был показан как имевший быть и
принимать судьбоносные решения глава государства. Показан тактично: не
оценочно, но фактически. Вот, дорогие школьники, был у нас такой Сталин, он
встретился в Ялте с представителями Великобритании и США, договорились о
том-то.
Это представляется само собой
разумеющимся? Да ладно вам. Сам покойник разобрался бы с собой иначе. Вспомним
знаменитую фотографию, где товарищ Сталин гуляет по набережной с другими
товарищами. В какой-то момент с исторического снимка исчезает товарищ Ежов,
шедший от вождя справа. Речная рябь, парапет – и никакого Ежова, будто прямо в
речку сбросили. А фотография – фотография продолжила существование.
«Станете спорить – у Ленина будет
другая вдова!» Если это и не правда, то хорошо придумано. И Брежнев мог бы с
неизъяснимой легкостью поместить на место ХХ съезда подвиг товарищей Огилвина,
Огилвидзе и Огилвовича. Мог, но не сделал. Времена все же смягчались.
В «застой» об осужденном в «оттепель»
Сталине мало, кто вспоминал. Считая ветеранов войны, которые были тогда
неизмеримо многочисленнее и являлись поколением не прошлого, а еще настоящего
дня. Тогда память войны была тоже нормальной – не помпезной, не истерической, а
человеческой. В день Победы вспоминали «пехоту и родную роту», ну и, конечно,
поделившегося куревом товарища. И, помянув мертвых, возвращались к делам живых.
Сталин сделался востребован только
после развала СССР, когда разочарованный квазилиберальными реформами народ
возжелал управы на супостатов и «сильной руки». (Характерно, что на пике
популярности Путина, который приходится на годы вокруг миллениума, тема
развивалась отдельными «патриотическими» теоретиками, но заметно несомненное
падение общественного к ней интереса. Когда широкие массы ждут конкретных благ
от живых людей, их труднее накормить сказками из прошлого).
После развала СССР коммунисты сделались
сильно разнообразнее в сфере идей: половина отменила для себя прежде
обязательный атеизм, переписалась из интернационалистов в ревнители
национальных ценностей, половина осталась как есть. Но реанимацией Сталина
занялись поголовно все красные. Портреты с усами замаячили повсеместно. Но
проводила ли КПРФ съезд, отменяющий свой ХХ? Насколько мне известно, нет.
Таким образом, КПРФ сейчас идет
строго против себя самой. Что не есть правомочно – не по нашим правилам, но по
ее собственным.
Ах, КПРФ и КПСС – разные партии?
Полноте. Что, ВКП(б) и КПСС – тоже разные? И НКВД с КГБ – не имеющие друг к
другу отношения организации?
Сейчас компартий несколько, но все
они исходят из одной: из КПСС.
Что ж вы предаете решения родной
партии, товарищи? Или наоборот – КПСС была партией предателей дела
Ленина-Сталина? Сложно с вами.
Так или иначе – а отмены ХХ съезда у
коммунистов не было. А случись вдруг таковая – это все одно не довод к смене
оценки деятеля на уровне всего государства. Сегодня официальная реабилитация
Сталина коммунистами ничего не значит для нас – ибо поезд ушел. De facto компартия больше не является властью.
Но и это еще не весь правовой
произвол. Когда новые красные навязывают нам дебаты о «белом терроре» и прочем
таковом, ими намеренно обходится одно небезынтересное обстоятельство. Все белые
военачальники были в Российской Империи законопослушными людьми. Среди же
красных большая часть – преступники сообразно тогдашним законам, причем
преступники зачастую не политические, но уголовные. Во всяком случае, автору
этих строк сложно признать «политическим» преступлением ограбление, при котором
было убито около полусотни людей. Клевета? Ленин и Сталин ничего такого не
устраивали? Да, зряшно товарищ Коба (еще одна партийная кличка Джугашвили) не
позаботился о «другой вдове». «Деньги нужны были до зарезу», простодушно
повествует Н.К.Крупская. Вот и зарезали, точнее – взорвали. Четыре с лишним
десятка человек. А как же иначе? Ведь нужно же было этим добрым людям на что-то
«ставить типографии».
Таким образом, в городе Новосибирске
намереваются воздвигнуть памятник человеку, являющемуся уголовным преступником
по законам страны рождения и подданства, и осужденному властью страны,
гражданином которой умер. Осужден посмертно? Ну, так и Гитлер, с которого мы
начали, осужден тоже посмертно.
Да, осуждение Сталина, если с
Гитлером опять же сравнивать, половинчато и поверхностно. С одной стороны так.
Но есть и другой момент. Гитлера судили те, кто его победил. Сталина –
собственная партия. А это тоже дорогого стоит. Представим, что Гитлера судила
бы за преступления против неповинных людей НСДАП. Вот был бы прецель!
Ах да, еще: «роль Сталина в войне». Тут
мы даже не дадим втягивать себя в спор. Ибо, как сию роль ни оценивай, но
Сталина мы осуждаем НЕ ЗА ЭТО. Маршал Петэн был всенародно почитаем как «Верденский
герой». Что не помешало французам судить его и приговорить к смерти. (Казнь
заменена на пожизненное заключение – в силу многочисленных ходатайств).
Если и это не вполне доходчиво:
спасение утопающего не отменяет уголовной ответственности за сбитого пешехода.
Последнее (надеюсь) возражение: а как
же проведенный (довольно чахлый) референдум? Волеизъявление жителей, всё такое
прочее. Референдумы – вещь полезная и нужная. Но, в отличие от безусловного
критерия права, волеизъявление тоже – всякое бывает. Я не придерживаюсь
демократических воззрений, и превосходно помню, что коллективный разум вполне
может помрачаться. Казусов тому немало. Право – критерий непогрешимый, воля
большинства – когда как.
Особенно же выразительно выглядит новосибирская
инициатива в свете прилетевшей на днях первой ласточки нового красного террора.
Да, мы про Архангельск и юного бомбиста-коммуниста. (А вот уже и в Москве нашли
сообщника – с бомбой в квартире).
Экс-кандидат
в президенты коммунист Сурайкин уже прокомментировал сие так: «идеи коммунизма
и терроризма не имеют между собой ничего общего. Вероятнее всего, у бомбиста
было не все в порядке с головой, раз он поставил между двумя этими
понятиями знак равенства».
Хотелось бы знать, всё ли «в порядке
с головой» было у Перовской, Желябова, Гельфман, Нечаева, Каляева, и даже,
страшно сказать, Александра Ульянова?
Хорошо, конечно, что от перечисленных
выше гражданин Сурайкин с партийной принципиальностью отмежевывается. Впрочем, и
мы помним: юный Володя «пошел другим путём». Путь заключался в том, что от
расправы с теми, кого Саша почитал за идейных оппонентов, Володя перешел к
тотальному стратоциду, т.е. принципиальному истреблению без вины виноватых.
Неужели не Ленин провозгласил
«красный массовый революционный террор»? Читал ли своего Ленина коммунист
Сурайкин?
Придя к власти, большевики установили
беззаконие на государственном уровне. Десятилетиями страна напрягала все
жизненные силы, чтобы вернуться к хоть-какому-то правосудию: вместо «троек»
возвратились суды, вернулась и профессия адвоката. Но нынешние коммунисты
бредят тем, что стыдливо замалчивалось в застой.
С беззакония они начались, к
беззаконию возвращаются. Свидетельство их беззаконных вожделений –
предполагающийся памятник в Новосибирске.
