Новости этой недели дали богатую пищу для размышлений на тему российского федерализма. В жарком споре с Ксенией Собчак кинорежиссер Владимир Бортко раскритиковал существующую конституцию и федеративное устройство государства: «Она называется Россия. Сейчас наша страна — не Россия, а Российская Федерация, а это отдельное государство». Похоже, но со знаком «плюс» высказался зампред Духовного управления мусульман Дамир Мухаметдинов: «Российская Федерация – это не русское государство, она федерация». И добавил: изучение русского языка в такой федерации является необязательным. Довел мысль до логического конца, так сказать.
Российская история с федеративным устройством началась еще при большевиках, которые внутри РСФСР – союзной республики, создали целую матрешечную систему автономных республик, автономных областей и округов, которая в частично измененном виде дошла до наших дней. Делалось это из «ленинского» принципа – народы, проживавшие в великодержавной России, были закабалены и угнетены и в качестве награды получали административные единицы разного статуса – в зависимости от своей численности. Кому-то повезло, и они получили союзную республику, после распада СССР превратившуюся в национальное государство, а кому-то не совсем – тем были предоставлены автономные республики, чуть позднее ставшие яблоком раздоров. Абхазия, Чечня, Татарстан и Крым – всё это бывшие автономные республики. Откажись большевики от своего принципа «всё во вред великороссам», и современникам жилось бы чуть спокойнее.
Но при наделении статусом республик «справедливо» с точки зрения строителей нового государства был обделен самый крупный народ – русские. Да, была создана РСФСР (обратите внимание – не русская, а российская), но с самого начала она представляла собой фиктивное образование, так как если в каждой из союзных республик существовало республиканское отделение правящей партии, то у РСФСР его попросту не было. Ленинградское дело 1949 года, по которому были расстреляны несколько виднейших руководителей советского государства – Кузнецов, Вознесенский и Родионов, а сотни чиновников подверглись заключению, ссылкам и увольнениям, по обвинению в попытке наделить РСФСР партией союзного уровня, поставило жирную точку в попытках пересмотра статуса «матери советского государства».
Сейчас РФ как наследница СССР – не только в плане национальной преемственности, но и идейных основ, являет собой довольно необычное государство. Это не уникальный случай ассиметричной федерации, но если брать в расчет статус крупнейшего народа, к тому не только количественно, но и качественно выполняющего функцию каркаса государственности, наша история беспрецедентна.
Индия тоже федерация, но настолько неупорядоченная и «цветущая» (и постоянно меняющаяся), что выделить какой-то определенный принцип выделения штатов и союзных территорий невозможно. Где-то их границы совпадают с районами проживания тех или иных этнических групп (например, маратхи живут в штате Махараштра), а где-то нет (тамилы). Культура хинди – крупнейшего относительно других, но не в абсолютном значении (всего 41% населения) народа, стала базисом индийского национализма, которым руководствуются нынешние власти этой страны. Хинди населяют два штата - Уттар-Прадеш и Мадхья-Прадеш, но их область расселения затрагивает и соседние федеративные единицы. До сих в Индии процветают сепаратистские движения, требующие создания штатов на основе тех или иных этносов, но если ранее это могло принести успех, то после победы на выборах националистической «Бхарати Джаната парти» о своих мечтах сторонникам этнических движений лучше позабыть. В любом случае, в Индии мы видим лишь языковое и культурное, но никак не численное превосходство «главного» народа, к тому по своему статусу никак не ущемленного и выдвигающего в правящие элиты деятелей, определяющих стратегию развития государства.
Китай во многом заимствовал советское административное устройство, оставшись при этом унитарным государством. Впрочем, перенятый советский опыт пошел китайцам отнюдь не на пользу. Синьцзян-Уйгурский и Тибетский автономные районы являются постоянными источниками угрозы сецессии и беспорядков, а наличие за пределами собственно Тибета в китайских провинциях Сычуань, Юньнань и Цинхай сразу девяти (!) автономных округов, в которых фигурирует окончание «тибетский», создает почву для претензий на эти территории тибетским националистам, которые, правда, ввиду жесткой политики Пекина вынуждены скрываться за границей – в той же конкурирующей с Китаем вышеупомянутой Индии, к примеру. Даже на примере другого государства, в котором частично был внедрен советский опыт, становится очевидно, что кем-кем, а администраторами «красные» были, мягко скажем, неважными.
Сложное – не значит полезное. Особенно это касается сферы управления. Пересекаясь с национальной политикой, советская система администрирования породила множество противоречий и конфликтов, которые эхом из прошлого периодически отзываются уже в наши дни. Устранить многие угрозы и риски можно было, реформировав федерацию на унитарных началах, но пойдет ли на это в ближайшие годы руководство нашей страны – достаточно дискуссионный вопрос.
