Главой Пятой Республики избран молодой политик Эммануэль Макрон. Его победа более чем убедительна — он получил более 66% голосов избирателей, принявших участие в голосования. При этом крайне правая партия Национальный Фронт, несмотря на поражение, также имеет все основания гордиться своим выступлением. За ее представителя, Марин Ле Пен, проголосовало рекордное количество французов.
Явка, как и ожидалось, была по французским меркам относительно низкой — примерно четверть избирателей вообще не пришла на участки для голосования. Кроме того, по предварительным данным, будет зафиксировано рекордное количество пустых или намеренно испорченных бюллетеней — около 9%.
При этом, как показали пятничные опросы и вчерашние экзит-поллы, более половины избирателей отдали свои голоса не за того кандидата, которого хотели бы видеть во втором туре, так что выбирали «из двух зол».
И эти настроения — самая большая проблема новоизбранного президента. В отличие от США, во Франции глава государства не руководит кабинетом министров. Премьер назначается партией (или коалицией) большинства в парламенте, Национальной Ассамблее, выборы в которую состоятся уже в июне. И чтобы Эммануэль Макрон мог эффективно управлять страной, ему нужно, чтобы созданное им движение «На марше» получило на этих выборах большинство или чтобы депутаты от других партий согласились организовать коалицию под его началом.
Но именно этого-то французы и не хотят. Как показали опросы агентства Ipsos France, 61% избирателей не желают, чтобы Макрон получил большинство в парламенте. Заметим, не его появившееся год назад движение (об этом вообще речи не идет), а он сам — то есть любая лояльная ему коалиция. Вряд ли за месяц настроения изменятся, так что Макрон будет лишен поддержки Ассамблеи.
Скорее всего, ни Социалистическая партия, ни «Республиканцы» не получат 50% мандатов, коалиционное правительство будет шатким, а левые и правые будут бороться за контроль над экономической политикой. Для пообещавшего «починить Францию» Макрона это наихудший расклад из возможных.
За новым президентом не стоят ни партийные боссы, ни реальное низовое общественное движение. Он продукт политтехнологий, причем по больше части нефранцузских, а американских. Как видно из приведенных выше данных соцопросов, за него, по сути дела, проголосовали как за противника Ле Пен, а не как за носителя некой уникальной программы, которая выведет Францию из экономической стагнации и политического тупика.
На этапе противодействия лидеру Национального Фронта технологии, завезенные из-за океана (и кстати говоря, не всегда там использовавшиеся штабом проигравшего кандидата), сработали идеально. Учитывая разочарования французов в мейнстримных партиях, им предложили идеального кандидата в противовес Ле Пен — молодого, образованного, не замеченного в скандалах, формально не состоящего ни в одной старой партии, да еще и удачно работающего с социальными сетями.
Но на парламентских выборах этот фокус не пройдет. Каждый избирательный округ во Франции одномандатный. Здесь нужна хорошо работающая партийная машина и знакомые лица. Или, во всяком случае, хорошая низовая организация и хорошо раскрученные кандидаты. На это попросту нет времени. Да и где взять столько мини-Макронов?
Но даже если бы все это было физически осуществимо, французы уже дали понять: отдавать всю полноту власти в руки «спасителя от Ле Пен» они не желают.
Лишь на первый взгляд электоральное поведение граждан Пятой Республики — проголосовать за политического новичка и связать его по рукам и ногам — может показаться нелогичным. На самом деле это явное проявление недоверия к партийно-государственной политике в целом. Ни один кандидат, ни одна партия не убедила французов в том, что им можно доверить страну. Избирателя не устраивает статус-кво, но также вызывают законные опасения «смелые эксперименты».
Страна настойчиво требует перемен. Увы, Марин Ле Пен не смогла доказать, что ее можно рассматривать как их надежного проводника. Что же касается Макрона, то он никогда и не рассматривался в таком качестве. Его миссия закончилась вечером 7 мая.
В ходе избирательной кампании политика-новичка мейнстримные европейские СМИ часто говорили о том, что Эммануэль Макрон — это будущее Франции, что молодежь связывает с такими как он лидерами свои надежды и что со временем, когда «старые люди, которые тащат нас в мрачное прошлое» естественным образом исчезнут из списков избирателей, моложавые левоцентристские глобалисты уверенно вернут Старый Свет и Запад в целом на путь «свободной торговли», открытых границ, мультикультурализма и прочих прелестей «конца истории».
Статистика начисто опровергает эти умозрительные построения. По даннымагентства Ipsos France, охотнее всего за Макрона голосовали пожилые избиратели. Так, в возрастной категории 60-69 за него отдали свои голоса 70% избирателей, а в категории 70+ — аж 78%.
Самые молодые избиратели Франции, в возрасте 18-24 года проголосовали в среднем как вся страна — 66% на 34%. Примерно так же дела обстоят в категории 50-59 — 64% на 36%. А вот среди избирателей среднего возраста (которые уже обладают значительным жизненным опытом и еще долго будут влиять на электоральные результаты) результаты Макрона хуже всего: 60% на 40% в группе 25-34 и 57% на 43% в группе 35-49.
А это значит, что если молодой политик не продемонстрирует французского экономического чуда, то уже через пять лет результат у него или некого «Макрона-2» будут куда хуже.
Как и ожидалось, за нового президента охотнее голосовали состоятельные люди с высшим образованием. Согласно исследованию Ipsos France, ему также удалось, пусть и с небольшим отрывом, выиграть голоса наемных служащих (54% на 46%), а вот голоса рабочего класса (с перевесом 56% на 44%) достались Марин Ле Пен. Абсолютным победителем Маркон стал лишь среди руководящих работников и номенклатуры (обозначаемых непереводимым французским словечком cadre) — 82% на 18% и пенсионеров — 74% на 26%.
В общем, несмотря на уверенную победу Эммануэля Макрона и связанную с этим большую радость европейского истеблишмента, худшее, что этот истеблишмент может сделать для своего будущего — это успокоиться и почивать на лаврах. В интервью BBC экс-премьер Франции Аллен Жюппе заявил: «Я бы хотел подчеркнуть прежде всего результат Национального Фронта. Мадам Ле Пен потерпела поражение, но ее результат очень высок. Для нас это должно быть сигналом. Мы должны обращать больше внимание на то, что нам хотели сказать те избиратели, которые проголосовали за нее».
Ле Пен действительно смогла значительно улучшить свой результат во втором туре, а это значит, что к ее ядерному электорату присоединились и те французы, которые сочли, что ее партия теперь является достаточно проверенной политической силой, чтобы считать ее меньшим злом, чем ее соперник, поддержанный всем западным глобальным истеблишментом.
И все же, как выяснилось, эта не та сила, которая может этот истеблишмент победить. Сразу же после того, как стали известны предварительные результаты второго тура, Марин Ле Пен выступила с речью, в которой объявила о реформировании партии. Возможно, именно с этими планами был связан уход Марин с поста лидера Национального Фронта за несколько дней до голосования.
Вот что сказала Ле Пен: «Франция избрала нового президента республики. Страна выбрала преемственность. Первый тур показал, что политическая жизнь Франции изменилась навсегда. Старые партии фактически перестали существовать. Второй тур привел к переформатированию политического поля. Сегодня спор ведется между патриотами и глобалистами. Национальный Фронт… должен серьезно измениться, чтобы воспользоваться исторической возможностью и ответить на ожидания французского народа, которые ясно были выражены во втором туре. Поэтому я предлагаю процесс содержательной трансформации нашего политического движения, чтобы стать той политической силой, на появление которой надеются мужчины и женщины Франции и которая так нужна сегодня стране. Я призываю всех патриотов присоединиться к нашей решительной борьбе, которая начинается прямо сейчас. В ближайшие месяцы страна будет нуждаться в вас более, чем когда-либо! Да здравствует республика! Да здравствует Франция!».
Что это означает?
Во-первых, очевидно, что новое движение, о котором говорила Ле Пен, будет стараться заполучить несколько мандатов в новой Национальной Ассамблее. Во-вторых, партия будет искать новых союзников и, возможно, даже вступит в стратегический альянс с одной или двумя другими партиями (или их фракциями), дабы повлиять на формирование правительства. Наконец, в-третьих, следует отметить, что слова «Страна нуждается в вас более, чем когда-либо» практически один-в-один переписаны с речей Шарля де Голля.
Казалось бы, голлистское движение во Франции представлено его прямыми политическими наследниками, «Республиканцами», но следуют ли они заветам де Голля?
Первый президент Пятой Республики, как известно был сторонником независимой внешней политики, относился с большим скепсисом к НАТО и много рассуждал о французской национальной идентичности.
Сразу после Второй Мировой войны де Голль возвысил голос в защиту Франции, которую тогда принято было поругивать за недавнее сотрудничество с нацистами. Лучше всего об таком сотрудничестве знают участники обороны Москвы, когда на направлении главного удара появились добровольческие дивизии СС, составленные из французов. Но русскому человеку Франция военных лет запомнилась не только вишистским правительством генерала Петена, но и авиационным полком «Нормандия Неман» и Сопротивлением.
Вот и Шарль де Голль утверждал, что коллаборационистская клика в Виши не имела ничего общего с Францией, она, скорее, представляла собой нелегальный оккупационный режим. Сегодня подобного рода рассуждения во французской политкорректной среде воспринимаются весьма негативно, как если бы кто-то пытался «отмыть» реальных нацистов. Это все равно как в Нью-Йорке или Балтиморе заявить с публичной трибуны, что ныне живущие в Америке белые ни в чем не виноваты — такого оратора немедленно назовут расистом.
Де Голль также выступал за предоставление независимости Алжиру, несмотря на то, что были все возможности оставить его в составе послевоенной Франции. Президент понимал, что, если не отсоединить эту североафриканскую территорию, придется пойти на полную культурную конвергенцию французского и алжирского обществ, чего он и хотел избежать.
Лидер «Республиканцев» Франсуа Фийон пытался на этих выборах повернуть вправо настолько, насколько это было возможным, но все равно не вернул правоцентристский мейнстрим на путь, намеченный Шарлем де Голлем. А насколько этот мейнстрим далек от чаяний французских избирателей, наглядно показал первый тур.
Ле Пен долго модернизировала созданную ее отцом партию и на пике ее популярности обнаружила, что она по-прежнему не может стать доминирующей политической силой. Возможно, теперь она решила, что пришло время подойти к задаче иначе и попытаться предложить французам новый вариант голлизма, к которому идеология Национального Фронта образца 2016-17 гг. была куда ближе, чем партия Фийона. Более того, улучшение результата Марин во втором туре говорит о том, что часть сторонников «Республиканцев» считают их недостаточно правыми.
И все же ей не удалось полностью избавиться от шлейфа прошлого и имиджа «ультрас». Чтобы патриоты победили глобалистов, как говорит Ле Пен, Национальный Фронт, по всей видимости, должен перестать существовать.
И это, пожалуй, главный результат президентских выборов во Франции.
Пятой Республике требуется совершенно новая правая партия, иначе она останется столь же несубъектной и беспомощной, как и ее новый президент. В таком виде под управлением евробюрократов она может существовать не одно десятилетие, но это будет медленное нисхождение до положения Греции.
Сложно сказать, хватит ли сил у Марин для нового политического марафона, но из всех антиглобалистских лидеров Европы именно у нее больше всего шансов успешно перейти к следующему этапу борьбы с глобальной элитой — вдумчивому партстроительству.
