В отличие от некоторых государственных учреждений, нужных любому режиму, и потому переживших 1917-й год (МИД-НКИД-МИД, фельдъегерская служба, лесное ведомство), прежняя пресса России его не пережила.
Уже на третий день после Великой Октябрьской Социалистической Революции, 27 октября (9 ноября) был издан Декрет о печати, предписывающий закрытие контрреволюционных газет, причем контрреволюционность понималась весьма широко – не только прямые призывы к неповиновению новой власти, но также и "сеяние смуты путём клеветнического извращения фактов" – привет CNN, "Эху Москвы" etc.
Очевидно, Ильич, помня, чем окончилось смелое обличение царского режима в прессе, сразу после прихода к власти решил, что нам такой хоккей не нужен.
Затем последовал (8/21 ноября) декрет "О монополии на печатание объявлений", по которому печатать объявления могли только правительственные издания, т. е. небольшевицкие газеты были лишены права на рекламу. Экономическое удушение сочеталось с силовым – вооруженные красногвардейцы захватывали типографии. В 1905 г. смелая революционная пресса влагала в уста царскому совету министров следующее выступление:
(Громко): Скоро вместе эпитафии
Будем прошлому писать.
(В сторону): Запечатать типографии,
Всех редакторов сослать.
Спустя двенадцать лет Совнарком реализовал эту сатиру.
В итоге к августу 1918 г. было ликвидировано 226 буржуазных и 235 социалистических газет. Дальше было и чистить-то нечего.
Поэтому все живые до сего дня газеты – родом из 17-го года или позже. Прежние были выкорчеваны с корнем.
Особняком тут до некоторого времени стояла "Правда", основанная еще в 1912 г. и сделавшаяся главной газетой страны – но она не пережила 90-х годы, когда главред Г. Н. Селезнев за маленькую денежку продал права на издание жуликоватым грекам. После чего Янаки, Ставраки, папа Сатырос раздербанили ленинскую "Правду" вчистую. С тех пор и бренд непонятно, кому принадлежит, и "Правда" (точнее: "Правды") влачат выморочное существование. Общенациональной ежедневной газеты не стало.
Тогда, кстати, совершенно некоммунистически настроенные газетчики негодовали на Селезнева – "Такой бренд прос…ть!". Впрочем продажа советских активов за бесценок была тогда самым распространенным бизнесом.
Так что на сегодняшний день из старинных газет выжили в таком качестве, т. е. на бумаге и с ежедневным циклом, только пять изданий. Два – "Гудок" (с 10/23 декабря 1917 г,) и "Красная звезда"(с 1 января 1924 г.) - были взяты на баланс АО "РЖД" и МО РФ, что и позволило им выжить. Еще два – "Комсомольская правда" (с 24 мая 1925 г.) и "Московский комсомолец"(с 11 декабря 1919 г., первоначальное название – "Юный коммунар") - оказались едва ли не единственными прибыльными до сего дня изданиями. Комсомола там очень давно уж нет (да и не ко времени), зато таблоидности хоть отбавляй. Завет издателя "Московского листка" Н. И. Пастухова, ответившего на вопрос генерал-губернатора о направлении газеты: "Кормимся, Ваше сиятельство!", был реализован комсомольскими газетами со всем блеском и мастерством.
Самой же старой на сегодняшний день газетой являются "Известия" – первый номер вышел ровно сто лет назад, 28 февраля / 13 марта 1917 г.
Правда, круглый – круглее некуда – юбилей отмечается совершенно беззвучно, т. е. никак не отмечается. Что, на первый взгляд, даже и странно. И 85-летие газеты при главреде М. М. Кожокине, и 90-летие при В. К. Мамонтове справлялось со всей приличествующей помпой. Экстраполируя, можно было ожидать, что уж в 2017 г. юбилей будет еще помпезнее. Однако, нет.
Отчасти это можно объяснить переменой статуса газеты. И при Кожокине, и при Мамонтове, так хорошо встарь поюбилеевших, "Известия", с одной стороны, обладали достаточной влиятельностью – газету читали, газету цитировали, газетную критику зачастую болезненно воспринимали, с другой стороны, главреды прежнего времени ощущали старейшую газету, как национальное достояние. И не только главреды, но и читающая публика. "Традиция – душа держав", и негоже прокидываться столь давним и мощным брендом.
Не говоря уже о том, что и редакторы и публика тогда по старой памяти рассматривали газету как самобытный организм, где информация, репортажи, интервью, мнения образуют некоторое единство. Но это было и это прошло.
Сыграла тут свою роль смена поколений – для новых эффективных менеджеров национальное достояние есть звук совершенно пустой. Общий кризис бумажной прессы – причем всемирный кризис - также не мог не затронуть "Известия". И конечно, свою лепту внесла бесконечная кадровая чехарда. Говоря об успешности двух комсомольских изданий, не следует забывать, что В. Н. Сунгоркин возглавляет "Комсомолку" с 1997 г., а П. Н. Гусев "МК" – аж с 1983-го. Такая стабильность руководства, оказывается, не вредит и даже наоборот.
Тогда как кадровое мельтешение в "Известиях", когда главредами часто оказывались люди случайные, в конце концов произвело новую концепцию газеты.
Еще в послекризисном 1999 г. главред М. М. Кожокин в поисках денег изобрел рубрику "Мнение руководителя", где значительные лица на правах рекламы размещали свои мысли. Сказать, что это был пир духа, затруднительно, но зато рубрика давала хороший приварок в скудный кризисный бюджет.
В итоге, многочисленных пертурбаций "Известия" встретили свое столетие, как генерализованное мнение руководителя. Т. е. как издание, преимущественно размещающее на давальческой основе мысли значительных лиц. Ценность такой концепции (для руководства газеты) в том, что таким образом с него снимается ответственность за опубликованное – мысли значительного лица, с лица и спрашивайте. Так значительно безопаснее, если же не то что читатели – мухи от скуки дохнут, то ничего страшного. Зато руководители довольны.
Когда из "Известий" со скандалом уходил А. А. Вассерман, ему прямо так и было указано (а он не отказал себе в удовольствии поделиться этим указанием), что на полосе "Мнения", где печатаются видные деятели, не может быть терпим экстравагантный Вассерман.
Не то, чтобы я был поклонником вассермановского неофитского сталинизма, а равно удивительного жилета и пр., но сама по себе идея, что руководителям не подобает соседство с невысокопоставленными авторами, довольно забавна. Тем более. что по этой логике из газеты выживались и авторы, далеко не столь экстравагантные. Просто потому, что за рядового автора придется в случае чего отвечать редактору, а в случае мнения руководителя – не придется.
Нынешние "Известия" избрали себе благую долю, наслаждаясь полной безопасностью, но, конечно, за все приходится платить. О национальном достоянии тут говорить уже не приходится, о читаемости и цитируемости – тоже.
Соответственно, столетие "Известий" – только лишний повод напомнить о превратности газетных судеб, о чем напоминать совершенно не хочется. Так что юбилейную дату предпочли вовсе не заметить.
