Календарные окрестности Международного женского дня в этом году отмечены любопытным событием. 11 марта в Москве пройдет FemFest – по словам организаторов, «первый масштабный фестиваль о феминизме и уникальности каждого».
Среди основных докладчиков – Ирина Прохорова (сестра олигарха и хозяйка «Нового литературного обозрения») и Кирилл Мартынов (философ из ВШЭ). Последний говорит: «Я исхожу из гипотезы, что каждый человек, который считает индивидуальную свободу ценностью для себя, должен быть феминистом – и защищать ценность свободы других индивидов, в частности, женщин».
Трудно не согласиться с этими словами. Мне тоже не раз доводилось называть себя феминистом, а вот мачизм или, говоря по-русски, мужланство мне очень не нравится ни с бытовой, ни с теоретической точки зрения.
Однако же по поводу фестиваля в среде женских активистов, кажется, происходит раскол, сопровождаемый скандалом. Как это ни экзотично, в роли яблока раздора выступила поэзия.
Поэзия на фестивале представлена молодой разносторонней девушкой (поэтессой, певицей, колумнисткой и вообще светской львицей) по имени Сююмбике Давлет-Кильдеева. Пишет она такие вот вдохновенные тексты:
проведи по мне рукой
и вместо мантры ом
полюби меня такой
[со всем моим дерьмом]
без разговоров о кино
без томных выверенных фраз
ты полюби мое говно
как есть оно на этот раз
Казалось бы, свежо, ароматно – чего еще желать? Но радикальное крыло феминизма (сокращенно – радфем) пожелало видеть на фестивале иную поэзию. Например, производства такого автора как Оксана Васякина.
Так кончится жизнь твоего грязного члена
Все остальное что от тебя останется
Оставлю лежать на земле под ветром
Без погребения
И придут женщины
Чтобы мочиться на твоё тело
Чтобы
плюнуть на грудь твою
Чтобы пожалеть себя
И над тобой надругаться
Читать такие тексты на фестивале Васякину не пустили, а Кирилл Мартынов ее еще и высмеял в социальных сетях. В общем, схватка двух поэтических якодзун: экскременты против мочи.
С современной социально-ангажированной поэзией, как и с «контемпорарным артом», в принципе давно все понятно.
Когда фальшивая купюра может быть принята за подлинную и какое-то время ходить наравне с подлинными – это ситуация приемлемая, хотя и обидная для обладателей настоящих денег, заплативших за них своим трудом и талантом.
Иное дело, когда подделки производятся и рекламируются массово и открыто, когда настоящие деньги служат предметом издевательств, а конкуренция на рынке идет между разными группами фальшивомонетчиков – скажем, одни говорят, что их изделия больше похожи на настоящие, а другие бахвалятся тем, что наглее подделывают. Если первая ситуация характерна для «традиционного» искусства, то вторая как раз соответствует новейшим трендам.
Но в данном случае сравнение художественных достоинств приведенных текстов было бы не очень уместно. Интереснее взглянуть на стоящие за ними идеологические интенции.
И тут выясняется, что в своей системе координат радикальные феминистки правы. Девушка Сююмбике в меру своих способностей выражает идеи общеженские, а вовсе не радикально-феминистские. Ее лирическая героиня традиционна: женщина, уставшая от одиночества и желающая «отношений». Убери из ее текста обозначения экскрементов – и останется чистая Вероника Тушнова.
А вот девушка Оксана – другое дело. Она проповедует жестокую месть обидчику, грубой мужской шовинистической свинье. Она расчеловечивает мужчину и воспевает женскую солидарность, выраженную в насилии. То, что радикальным феминисткам нужно от поэзии именно это, подтверждает Галина Рымбу, замечательная поэтка (ни в коем случае не поэтесса) и авторка (не автор и тем более не авторша) обращения, выпущенного радикалами в связи с фестивалем: «…феминизм – это борьба, феминизм – это жестко, феминизм – это сложно, феминизм – это разумно, диалогично, конфликтно, внимательно, но и сильно, требовательно, яростно, множественно, негативно и субверсивно, как и поэзия».
Не знаю, что диалогичного, разумного или внимательного в том, чтобы пописать на труп шовинистической свиньи, но это и в самом деле яростно, негативно и субверсивно – чего не отнять, того не отнять.
Если спросить разумного обывателя, что такое феминизм, то он скорее всего ответит: борьба за права женщин. Или: борьба за равенство женщин. Хотя борьба за права женщин и борьба за их равенство несколько противоречат друг другу: если мужчина и женщина тождественны, то нет никаких отдельных женских прав, а есть лишь права человека в целом. И напротив: специфические права, в которых нуждаются женщины, полностью вытекают из их биологических и социальных отличий от мужчин.
Например, женщина, как
правило, физически слабее мужчины и почти всегда слабее психологически. Отсюда
необходимость защиты женщины от мужского насилия. Точно так же репродуктивная
функция женщины порождает целый веер необходимых прав – на медицинскую
поддержку, на сохранение рабочего места и т.п.
Отсюда просматривается
положительная программа для феминизма: помогать женщине вести полноценную жизнь
наравне с мужчинами, но в соответствии с ее природой. Но радфем – совсем не про
это. Радфем, напротив, стремится оторвать женщину от ее природы. Не случайно
радфем тесно связан с женским гомосексуализмом, с трансгендером и прочими
экспериментами над человеческим естеством. «Мое тело – мое дело» - безупречный
лозунг, но почему это «дело» так часто и так однообразно сводится к антиприродному
бунту?
Радфем натравливает
женщину на мужчину, невротизирует ее, не исцеляет, а закрепляет подростковые
травмы и девичьи обиды. Не социализирует женщину, а наоборот, десоциализирует
ее. Более того, ориентирует ее на борьбу с обществом, смыкаясь со всеми прочими
«антисистемными» идеологиями и претендуя на общеполитическую гегемонию.
Может быть, это секта?
Пожалуй, да. Методы вербовки вполне сектантские: подловить женщину в момент
очередного разочарования на личном фронте, убедить ее в том, что окружающий
мир, населенный грубыми мужчинами и покорными им «глупыми курицами», лежит во
зле, и что спасение возможно только в обществе «сестер». И делай с ней что
хошь.
Наш «мужской» мир и в
самом деле недооценивает женщин. Например, почему о радикальном исламе мы
говорим как о главной угрозе человечеству, а как заходит речь о радикальном
феминизме, так все ограничивается хиханьками да хаханьками?
Конечно, феминистки не
стремятся взрывать самолеты или вагоны метро. И поэтка (талантливая, кроме
шуток) Оксана Васякина не пойдет на улицу с ножом, чтобы отрезать причиндалы у
встречных мужчин. А зачем? У них иное, более тонкое оружие.
Исламские террористы по
крайней мере разгуливают за пределами наших домов (если, конечно, мы сами не
пускаем их внутрь, как пустили Гюльчехру Бобокулову). А радфем – это яд,
проникающий в семьи, разрушающий самую основу общества. Если жена пойдет на
мужа, сестра на брата – устоит ли дом?
Да, сейчас российский
радфем находится на стадии низовых кружков, и его претензия на идейную и
политическую гегемонию может звучать забавно. Но разве не из той же позиции в
своей время стартовал большевизм? К тому же мы видим, во что подобные кружки
выросли в США – многотысячные демонстрации «розовых вагин» против Трампа,
коллективные ритуалы ведьм против Трампа…
У нас очень много
внимания уделяется межнациональному миру. Сплошные программы, совещания,
субсидии. Периодические истерики судебной системы: один блогер обозвал другого
«кацапом» и «ватником» - и пожалуйста, 160 часов обязательных работ. А вот
межполовым миром, кажется, не занимается никто. Наступит 8 марта, и кто-нибудь
из первых лиц с покровительственной усмешкой поздравит «наших дорогих дам». А
между тем часики тикают – и где-то уже шьются розовые шапочки-pussyhat.
Что в этой ситуации
должен делать простой разумный человек? Как ни парадоксально, записываться в
феминисты. Выписываться из мачистов. Хотя бы иногда пытаться смотреть на мир
глазами человека иного пола. Ибо чем больше разумных людей будет в рядах
феминистов, тем меньше шансов у радикалов, у поджигателей межполовой войны.
