22 февраля стало для российской правовой системы днем Ильдара Дадина. В этот день президиум Верховного Суда РФ принял решение об отмене приговора Дадину, а прокуратура Карелии отменила решение Следственного комитета об отказе возбудить дело по заявлению Дадина о пытках в колонии.
Что ж, выход на свободу человека, который не грабил лесом и не расстреливал несчастных по темницам – это радость не только для него и его семьи, но и для всех нас. Чем меньше людей сидит незаслуженно, тем здоровее общество.
То есть, речь идет о самом высоком уровне в стране. Интересно, на каком уровне принималось решение посадить Дадина – очевидно неправосудное решение, которое, как было понятно уже тогда, в 2015 году, показывает не силу правоохранительной системы, а ее слабость?
Ильдар Дадин – человек, кажется, не очень приятный. Какое-то время он работал охранником, но «болотная» стихия 2011 года увлекла его на иной путь. Через некоторое время он сделался – как бы это лучше назвать? Профессиональным революционером? Но революционер – это тот, у кого есть план переустройства общества, кто следует за неким положительным общественным идеалом. Даже «профессиональный протестующий» нельзя про него сказать без некоторой неловкости – все-таки форма действительного причастия предполагает наличие более осмысленного субъекта.
Больше всего подходит тут слово «протестувальник», которым пользуются наши киевские небратья. Человек, добровольно превративший себя в орудие, в инструмент протеста. Долото, по которому бьют с единственной целью – расшатать общественный порядок. Человек-вирус. Человек-заноза.
Фамилия Дадина замелькала на излете больших московских протестов. Разрешенные собрания постепенно затухли, надоели самим участникам; Дадин принципиально предпочитал запрещенные. Одно время стало казаться, что он протестует где-нибудь каждый день. Он отбывал административные «сутки» и тут же ехал на новый пикет, новую акцию. Всюду, где кого-то «винтили», можно было с большой вероятностью ожидать участия Дадина. За права ЛГБТ, за Украину, за свободу других заключенных – ему было все равно, за что и против чего выступать. Конечная цель была одна, и чисто негативная – демонтаж системы. Так он сам говорил в интервью.
Но эта однообразная назойливая активность не могла продолжаться вечно. Нужен был переход на следующий уровень «профессионального успеха». А что такое «следующий уровень» в данном случае? Очевидно, громкое дело, которое привлекло бы к Дадину внимание более широкой общественности, чем сообщество протестной субкультуры. Количество административки должно было перейти в качество уголовки.
Тут планы Дадина вполне совпали с чувствами московской полиции, которой этот ванька-встанька политического протеста успел порядком поднадоесть.
Аккурат летом 2014 года под это дело появилась удачная статья УК, 212.1, «за неоднократное нарушение порядка проведения массовых мероприятий». Испытать ее решили на Дадине. Однако и в карельской колонии, куда он отправился после вынесенного в конце 2015 года приговора, Дадин спокойно сидеть не мог и отчаянно нарывался. То он делал заявление о примененных к нему пытках, то отказывался от заявления, то отказывался от отказа – в общем, из задницы московских стражей порядка эта заноза переместилась в задницу начальства исправительного учреждения.
Осталось понять, чем же все-таки вызваны события, досрочно приведшие Дадина на свободу. Ведь до Верховного Суда в дело включился и Конституционный Суд, который законность статьи 212.1 подверг сомнению, предписав изменить ее текст таким образом, чтобы человека нельзя было осудить по ней на чисто формальных основаниях, если его действия не несут угрозы для граждан или общественной безопасности.
Имеем ли мы дело с «чисто американским» триумфом безбашенного одиночки, готового идти до конца и в результате меняющего не только собственную участь, но и закон?
Или же последние решения судов вызваны желанием власти слегка активизировать уличные протесты за год до президентских выборов, чтобы общество не заснуло и не закисло окончательно?
Второе предположение кажется правдоподобнее. В самом деле, Дадин выйдет – и тут же примется за свое. А это теперь как бы «можно». Подтянутся за ним и другие, ранее напуганные дадинским приговором. Так, из глины и палок, глядишь, к осени и удастся смастерить какое-никакое протестное пугало для мобилизации лояльного электората.
Во что точно не верится, так это в то, что Дадина выпустили в угоду мировому сообществу. Помнится, было дело, когда перед сочинской Олимпиадой из клетки сразу выпорхнули и «Пусси райот», и Ходорковский. Нынче ситуация иная: мировым сообществом правит Трамп, которому такие ребята как Дадин не больно-то симпатичны. Да и повода показывать себя хорошими перед чужим дядей нет решительно никаких. Другое дело, что заступничество «либералов» у нас всегда немного эффективнее любого иного заступничества; за Аракчеева тоже много кто заступался, но, видимо, всё какие-то не те люди, и ему пришлось сидеть десять долгих лет.
А вот хотелось бы верить в то, что наш Конституционный Суд не остановится на пересмотре абсурдной статьи 212.1, позволяющей судить дважды за один и тот же поступок. Возможно, ему захочется повнимательнее рассмотреть и статью 282 – вдруг ее тоже можно привести в человеческий вид или – даже подумать страшно – отменить?
Никто из нас не Вольтер, чтобы отдавать свою жизнь за право высказывать неприятные нам убеждения – да и сам Вольтер таким Вольтером не был. Но прятать за решетку безобидных, хотя и надоедливых несогласных – слишком простое решение для той сложно устроенной цивилизации, которой мы хотели бы себя видеть.
