В 2006 году в свет вышла книга «Философия исторического прогнозирования», в которой был дан прогноз о том, что в 2008-2009 гг. разразится глобальный финансовый кризис, а в период 2013-2017 гг. серьезно обострятся международные политические и военные конфликты. Авторы книги, Владимир Пантин и Владимир Лапкин из Института мировой экономики и международных отношений РАН, сделали этот прогноз на базе переработанных циклов Кондратьева, представляющих собой чередование периодов повышения и понижения конъюнктуры мировой экономики общей длительностью около 40-60 лет. О том, на каких принципах строился прогноз, в своей статье рассказывает Кирилл Родионов, который также взял интервью у Владимира Пантина.
В книге «Философия исторического прогнозирования» Владимир Пантин и Владимир Лапкин рассказывают о классической концепции длинных волн. Согласно ее положениям, цикл Кондратьева начинается с повышательной волны, характеризующейся бурным ростом мировой экономики, относительно легко преодолевающей кратковременные кризисы, и сменяется понижательной, в ходе которой, несмотря на временные подъемы, доминирует депрессия и низкая деловая активность и при этом формируется основа для будущего подъема, который с неизбежностью затем наступает. Классическая датировка циклов Кондратьева выглядит следующим образом.
Классическая датировка кондратьевских циклов
|
Цикл |
Повышательная
волна |
Понижательная
волна |
|
Первый
цикл |
С
конца 1780-х гг. до 1810-1817 гг. |
С
1810-1817 гг. до конца 1840-х гг. – начала 1850-х гг. |
|
Второй
цикл |
С
конца 1840-х гг. – начала 1850-х гг. до начала 1870-х гг. |
С
начала 1870-х гг. до середины 1890-х гг. |
|
Третий
цикл |
С
середины 1890-х гг. до 1914-1921 гг. |
С
1914-1921 гг. до середины 1940-х гг. |
|
Четвертый
цикл |
С
середины 1940-х гг. до конца 1960-х гг. – начала 1970-х гг. |
С
конца 1960-х гг. – начала 1970-х гг. до середины 1990-х гг. |
Исходя их этой датировки, в 1980-е и первой половине 1990-х мировая экономика должна была переживать кризис. Однако за стагфляцией и энергетическими кризисами 1970-х в 1980-е последовал подъем экономик большинства развитых и развивающихся стран, который сопровождался революцией в сфере информационных технологий, а также крушением авторитарных режимов в Латинской Америке, Восточной Европе и Юго-Восточной Азии.
При этом на рубеже 2000-х в мире произошло усиление экономической и политической нестабильности, которое свидетельствовало о приближении понижательной волны кондратьевского цикла. Подтверждениями тому служили Азиатский финансовый кризис 1997-1998 гг., бомбардировка Югославии силами НАТО в 1999 г., террористические атаки 9/11, рецессия в экономике США в 2001 г., а также ввод американских войск в Афганистан и Ирак. В этой связи у многих экспертов возникли сомнения в пригодности кондратьевских циклов для описания мирового развития в современную эпоху.
Владимир Пантин и Владимир Лапкин настаивают на релевантности кондратьевских циклов, но считают необходимым пересмотр представления о неизменности их длительности. По их мнению, в условиях ускорения социально-экономических и политических процессов наблюдается пошаговое сокращение длительности понижательных волн: будучи незаметным во второй половине XVIII – первой половине XX века, в последние полвека оно стало соизмеримым с ее продолжительностью.
С другой стороны, кондратьевские циклы рубежа веков по своему характеру отличаются от циклов середины века: циклы первого типа начинаются с глубокого технологического переворота, который сопровождается политическими революциями и радикальными социальными изменениями. Однако рост новых отраслей наталкивается на устаревшие институты, что приводит к замедлению экономического роста и депрессии; наступает период великих потрясений в мировой экономике и политике, в ходе которого рушится старый мировой порядок.
В свою очередь, сменяющая понижательную волну революция международного рынка создает благоприятные условия для распространения сформировавшегося ранее технологического уклада и соответствующих ему институтов, которые развиваются до исчерпания возможностей служить двигателем мирового развития. После этого наступает период структурного кризиса, который инициирует новую промышленную революцию.
В результате полный цикл международной системы включает в себя два кондратьевских цикла, каждый из которых состоит из двух фаз. В качестве первой из них Владимир Пантин и Владимир Лапкин принимают фазу структурного кризиса, во время которой происходит исчерпание старого и формирование нового технологического и социального уклада.
Переработанная модель кондратьевских циклов
|
Фаза
эволюционного цикла международной системы |
Первый
цикл |
Второй
цикл |
Третий
цикл |
|
Структурный
кризис |
1753-1789 |
1873-1897 |
1969-1981 |
|
Технологический
переворот |
1789-1813 |
1897-1921 |
1981-2005 |
|
Великие
потрясения |
1813-184
9 |
1921-1945 |
2005-2017 |
|
Революция
международного рынка |
1849-1873 |
1945-1969 |
2017-2041 |
Первый эволюционный цикл индустриальной эпохи начался в середине XVIII века, когда в Великобритании, являвшейся в то время мировым лидером, оказался исчерпанным потенциал доминировавшего прежде мануфактурного производства и стали созревать предпосылки для нового технологического уклада, основанного на энергии пара и развитии хлопчатобумажной промышленности. Последовавшая за этим фаза технологического переворота совпала с промышленной революцией в Великобритании и Великой французской революцией.
Наступившая с окончанием наполеоновских войн фаза великих потрясений охарактеризовалась продолжительной депрессией 1830-х и 1840-х, увенчавшейся общеевропейской революцией 1848-1849 гг. Наконец, фаза революции международного рынка, соответствующая третьей четверти XIX столетия, ознаменовалась глубокими реформами в странах полупериферии (отмена рабства в США, ликвидация крепостного права в России, объединение Германии и Италии) и принудительным нарушением изоляции Китая и Японии.
Второй эволюционный цикл международной политической и экономической системы начался с европейского финансового кризиса 1873 г. В период с середины 1870-х по конец 1890-х доминировавшие ранее отрасли (железнодорожное строительство, хлопчатобумажная промышленность и машиностроение на основе парового двигателя) постепенно исчерпали свой потенциал, что дало толчок к зарождению новых индустрий на основе электрического двигателя и двигателя внутреннего сгорания. Для этого периода был также характерен кризис старых политических и социальных институтов (сословная монархия, аристократия, дворянство).
В фазе технологического переворота рубежа XIX и XX веков зародились нефтехимическая и электротехническая отрасли, а также авто- и авиастроение. На этот же период пришлась Первая мировая война и революция 1917 г. в России. Начавшаяся на заре 1920-х фаза великих потрясений ознаменовалась становлением авторитарных режимов в большинстве стран Европы, а также затяжной экономической депрессией, на выходе из которой разразилась Вторая мировая война, радикально изменившая баланс сил в мире. Последовавшая за этим фаза революции международного рынка увенчалась распадом почти всех колониальных империй и формированием биполярной системы международных отношений.
Точкой отсчета третьего эволюционного цикла стали студенческие революции 1968 г., за которыми последовало десятилетие стагфляции и энергетических кризисов. В это же время в развитых странах зарождался новый уклад, основанный на информационных технологиях. В свою очередь, технологический переворот 1980-х и 1990-х был охарактеризован, с одной стороны, появлением персональных компьютеров, развитием микроэлектроники, телекоммуникаций и созданием Интернета, а с другой, распадом социалистического лагеря и крахом советской и югославской территориально интегрированных империй. В третьем эволюционном цикле так же, как в первом (Наполеоновские войны) и втором (Первая мировая война), завершение фазы технологического переворота ознаменовалась серией военно-политических конфликтов (бомбардировка Югославии силами НАТО, теракты 9/11, операции США в Афганистане и Ираке).
Наконец, в середине 2000-х, мир вступил в короткий, но чрезвычайно бурный период великих потрясений, завершение которого мы наблюдаем сейчас. О структуре этого периода и вытекающих прогнозах будет сказано чуть ниже. Пока же важно подчеркнуть факт синхронизации кондратьевских циклов и волн реформ-контрреформ в России: на протяжении последних двух веков периоды либерализации приходились на повышательную фазу цикла, тогда как контрреформы и политическая реакция – на понижательную. При этом наиболее радикальные реформы, сопровождавшиеся становлением институтов парламентаризма, реализовывались в фазе технологического переворота (начало XX века, 1990-е гг.), а радикальные контрреформы – в фазе великих потрясений (политика «аракчеевщины» во времена позднего Александра I, контрреформы Николая I, сталинский Большой террор). В фазе революции международного рынка проводятся более умеренные реформы, практически не затрагивающие политическую сферу (Великие реформы Александра II, а также хрущевская Оттепель и реформы Косыгина), а в фазе структурного кризиса – охранительные контрреформы (брежневский «Застой», контрреформы Александра III).
Фазы эволюционного цикла и волны реформ-контрреформ в России
|
Фаза
эволюционного цикла |
Реформы и
контрреформы в России |
|
Технологический
переворот (1789-1813) |
Реформы
раннего Александра I |
|
Великие
потрясения (1813-1849) |
«Аракчеевщина»
и контрреформы Николая I |
|
Революция
международного рынка (1849-1873) |
Реформы
Александра II |
|
Структурный
кризис (1873-1897) |
Контрреформы
Александра III |
|
Технологический
переворот (1897-1921) |
Реформы
Витте и Столыпина |
|
Великие
потрясения (1921-1945) |
Утверждение
тоталитаризма |
|
Революция
международного рынка (1945-1969) |
Реформы
Хрущева и Косыгина |
|
Структурный
кризис (1969-1981) |
«Застой»
Брежнева-Суслова |
|
Технологический
переворот (1981-2005) |
Перестройка
и демократизация, реформы Горбачева - Ельцина |
|
Великие
потрясения (2005-2017) |
Построение
вертикали власти |
Возвращаясь к периоду великих потрясений в мировой политике и экономике, стоит сказать, что он начинается с небольшого кризиса, связанного с урегулированием последствий предшествующих международных конфликтов. В первом эволюционном цикле это формирование новой системы отношений в Европе после окончания наполеоновских войн; во втором цикле – становление версальско-вашингтонской международной системы; в третьем – ликвидация последствий активной фазы военных операций США в Ираке и Афганистане. Первая треть фазы великих потрясений заканчивается финансовым кризисом, за которым следует болезненный спад в реальном секторе, будь это кризис в Великобритании в 1825 году, биржевой крах в США в 1929-м или банкротство Lehman Brothers в сентябре 2008-го.
В середине фазы происходят важные политические события, которые определяют мировое развитие вплоть до завершения периода великих потрясений. В первом цикле это социальные движения в странах Старого Света в 1830-1832 гг. (июльская революция во Франции 1830 г., польское восстание 1830 г., лионское восстание 1831 г.), во многом подготовившие общеевропейскую революцию 1848-1849 гг.; во втором цикле – приход к власти Адольфа Гитлера и выход Японии из Лиги наций, что стало ключом к началу Второй мировой войны; в третьем цикле – это Арабская весна и несостоявшаяся революция в Сирии, несогласие по поводу которой среди ведущих держав стало причиной международного кризиса.
Рубежом второй трети фазы великих потрясений становится еще один экономический кризис. В первом цикле это был финансовый кризис 1837 года в США и последовавшая за ним рецессия, продолжавшаяся вплоть до начала1840-х; во втором цикле – рузвельтовская рецессия 1937-1938 гг., выразившаяся в увеличении числа безработных с 5 до 12,8 млн человек; в третьем цикле – пик бюджетно-долгового кризиса в зоне Евро, что привело к увеличению числа скептиков относительно жизнеспособности общеевропейской валюты.
Последняя треть фазы характеризуется развязыванием военно-политических конфликтов, в результате которых разрушается старый мировой порядок. В первом цикле это многочисленные колониальные войны Великобритании 1840-х, а также американо-мексиканская война 1846-1848 гг., приведшая к расширению территории Соединенных Штатов, что сыграло существенную роль в их дальнейшем становлении в качестве игрока № 1 на международной арене; во втором цикле это Вторая мировая война, следствием которой стал крах имперских амбиций Германии и Японии и выход СССР на роль второй по значимости державы мира; в третьем цикле это международный кризис вокруг Сирии, присоединение Крыма Россией и начало военного конфликта в Донбассе.
Завершается фаза великих потрясений ломкой политических институтов в странах полупериферии (общеевропейская революция 1848-1849 гг., антифашистские революции 1944-1945 гг., крах Третьего рейха, Японской империи и режима Муссолини в Италии в 1945 г.).
Структура фазы великих потрясений
|
|
1813-1849 |
1921-1945 |
2005-2017 |
|
Восстановление
после военных конфликтов |
Восстановление
после Наполеоновских войн. |
Восстановление
после Первой мировой войны. |
Ликвидация
последствий активной фазы операций США в Ираке и Афганистане. |
|
Экономический
кризис |
Финансовый
кризис в Великобритании в 1825 году и последующий промышленный спад. |
Биржевой
крах 1929 года и последующая Великая депрессия. |
Крах
Lehman Brothers в сентябре 2008 года и последующий глобальный финансовый кризис. |
|
Потрясения
середины цикла |
Июльская
революция во Франции (1830); польское восстание (1830); лионское восстание
(1831); избирательная реформа в британской Палате общин (1832). |
Военный
путч в Японии (1932); приход к власти А. Гитлера (1933); начало «Нового
курса» в США (1933); завершение коллективизации и голодомор в СССР (1933);
выход Японии из Лиги наций (1933). |
Избрание
В. Януковича президентом Украины (2010); Арабская весна (2011); возвращение
В. Путина на третий срок (2011); избрание С. Абэ на пост премьер-министра
Японии (2012). |
|
Экономический
кризис |
Финансовая
паника в США в 1837 году и последующая за ней рецессия, длившаяся до середины
1840-х гг. |
Рузвельтовская
рецессия 1937-1938 годов, выразившаяся в увеличении числа безработных с 5 до
12,8 миллионов человек. |
Пик
бюджетно-долгового кризиса в зоне Евро (2012); рецессия в экономике США в IV квартале 2013 г. |
|
Военно-политические
конфликты |
Захват
Англией Гонконга (1839); первая англо-афганская войны (1839-1842); первая
англо-китайская война (1840-1842); первая англо-сикхская война (1845-1846);
американо-мексиканская война (1846-1848); вторая англо-сикхская война
(1848-1849); |
Начало
японо-китайской войны (1937); аншлюс Германией Австрии (1938-1939); оккупация
Чехии германскими войсками (1939); начало Второй мировой войны (1939-1945). |
Международный
кризис вокруг Сирии (2013); присоединение Крыма Россией (2014); начало
военно-политического конфликта в Донбассе (2014); вступление России в вооруженный
конфликт в Сирии (2015). |
|
Крах
политических институтов в странах полупериферии |
Общеевропейская
революция (1848-1849). |
Антифашистские
революции в Европе (1944-1945); крах Третьего рейха, Японской империи и
режима Муссолини в Италии (1945); |
Дестабилизация
режима Мадуро в Венесуэле (2017). |
О том, какие прогнозы на будущее следуют из концепции эволюционных циклов, Владимир Пантин рассказал в эксклюзивном интервью для «Агентства политических новостей».
Кирилл Родионов: Как давно вы заинтересовались циклами Кондратьева?
Владимир Пантин: На заре переломных для России 1990-х гг. В тот период мы вместе с моим коллегой Владимиром Валентиновичем Лапкиным сформировали систему циклов мирового развития, и я тогда обратил внимание, что циклы Кондратьева с ней удивительно коррелируют, правда, за исключением нескольких моментов. Общепринято, что продолжительность циклов Кондратьева, составляющая 40-60 лет, является неизменной. Мы же изначально исходили из того, что, в силу технологических изменений и ускорения социально-экономического развития, происходит сжатие циклов. К мысли о том, что длительность циклов может закономерно изменяться во времени, нас привела аналогия с таблицей Менделеева: периоды химических элементов имеют разную, закономерно меняющуюся продолжительность (Владимир Пантин защитил кандидатскую диссертацию по химии в 1980 г., а Владимир Лапкин – в 1986 г. – К.Р.). Другая аналогия – циклы биологической и геологической эволюции, которые также сокращаются.
Мы также обратили внимание на то, что мировая система полностью меняет свое лицо не за один, а за два кондратьевских цикла, которые в общей сложности включают в себя 4 фазы. Ход глобального развития задает фаза структурного кризиса; этот ход меняет как доминирующий ранее технологический уклад, так и миропорядок в целом. За этим следует технологический переворот, который наталкивается на мощные социальные и политические барьеры, что приводит к периоду великих потрясений. Эволюционный цикл заканчивается фазой революции международного рынка, в ходе которой происходят серьезные геополитические сдвиги.
К.Р.: Расскажите о прогнозах, которые уже сбылись.
В.П.: В 1992 г. мы с Владимиром Лапкиным опубликовали статью в журнале «Полис» (правда, я в то время использовал псевдоним Владимир Умов), в которой спрогнозировали, что пик российских преобразований придется на 1993 год (середину повышательной волны кондратьевского цикла) – в тот год была принята Конституция, тогда же проводилась ваучерная приватизация, ставшая главным компонентом рыночных реформ. В 1994 г. в журнале «Полис» вышла еще одна наша статья: в ней мы отметили, что период конца 1990-х – начала 2000-х станет аналогом Наполеоновских войн и Первой мировой войны, поэтому мир в это время охватит серия региональных военно-политических конфликтов.
Чуть позже, при подготовке книги «Философия исторического прогнозирования» (она была написана в 2004 г., а издана – в 2006 г.) мы предсказали, что в 2008-2009 гг. разразится мировой финансовый кризис, а в 2011 г. (низшей точке фазы великих потрясений) произойдет ряд важных политических событий, которые определят мировое развитие до 2017 г.: именно в 2011 г. произошла Арабская весна, которая в дальнейшем привела к перекройке политической карты Ближнего Востока. В той же книге прогнозировалось, что кризис окажется настолько глубоким (это аналог кризиса 1929-1932 гг.), что он будет сопровождаться международными военными конфликтами, которые станут особенно серьезными в 2013-2017 гг.
Наконец, мы прогнозировали, что в 2017-2019 гг. произойдет перелом в мировом развитии, связанный с переходом от фазы великих потрясений к фазе революции международного рынка. Это трехлетие подобно периоду 1849-1851 г., когда вслед за общеевропейской революцией последовал всплеск эмиграции в Америку, связанный с открытием месторождений золота в Калифорнии, что стало первым аккордом в смещении центра мирового развития из Старого света в Новый. К началу фазы революции международного рынка второго эволюционного цикла США стали уже безоговорочным мировым лидером, и именно в то время (1945-1947 гг.) начала формироваться биполярная система международных отношений. В начале фазы революции международного рынка третьего эволюционного цикла (2017-2019 гг.) продолжится сдвиг центра глобального развития от Европы к Тихоокеанскому региону, частью которого, помимо США, являются страны Восточной Азии. Это, впрочем, вовсе не означает, что Европа станет мировой периферией.
Прогнозы, которые уже сбылись
«В отношении российских реформ, если верна наша (вторая) точка зрения, то ключевые политические и экономические преобразования должны произойти не позднее окончания следующего 1993 г. В политическом плане это, по-видимому, принятие новой Конституции, утверждение работающей многоуровневой властной структуры, в том числе местного самоуправления, осуществление реального разделения властей и судебной реформы… Это также и начало массовой (скажем так - неноменклатурной) приватизации...»
В. Умов (Пантин), В. Лапкин. Кондратьевские циклы и Россия: прогноз реформ. // Журнал Полис. Политические исследования. 1992. № 4. С. 62
«9-летний период 1996-2005 гг., завершающий фазу технологического переворота, соответствует периоду 1912-1921 гг., завершившего фазу технологического переворота в восьмом цикле, и периоду 1804-1813 гг., завершившему фазу технологического переворота в седьмом цикле. Вспомним, что период 1805-1813 гг. был периодом наполеоновских войн в Европе, а период 1914-1918 гг. был временем, когда бушевала первая мировая война. В связи с этим ключевой вопрос состоит в том, сумеет ли мир пережить сложный и ответственный период 1996-2005 гг. без масштабных и разрушительных войн?».
В. Пантин. Циклы и ритмы истории. М., 1996. С. 130-131.
«Однако наиболее тяжелые и глубокие кризисные явления будут сопровождать краткую, но насыщенную событиями фазу великих потрясений (2005-2017 гг.). Эта фаза скорее всего будет богата экономическими кризисами, социальными и политическими конфликтами, столкновениями между различными государствами, которые могут серьезно расстроить связи и отношения между различными центрами мирового рынка. Россия и Китай в этой фазе могут оказаться не просто в ситуации противостояния со странами Запада, но и в состоянии войны с ними».
В. Пантин. Циклы и ритмы истории. М., 1996. С. 132.
«Скорее всего реализуется некий промежуточный вариант, включающий сохранение на первых порах некоторых экономических и политических свобод, но при возрастающем контроле со стороны государства. Вместе с тем усиление экономической и политической нестабильности в мире, сопровождающее завершение фазы технологического переворота и начало фазы великих потрясений (2000-2005), будет толкать политический режим в России - кто бы его ни возглавлял - к ужесточению и более выраженным чертам авторитарности».
В. Пантин. Циклы и волны модернизации как феномен социального развития. М., 1997. С. 179
В период 2005-2009 гг. (первая часть нынешней фазы великих потрясений) будет наблюдаться неустойчивый экономический рост при общем нарастании политической, экономической и социальной нестабильности как в развивающихся, так и в развитых странах мира. Завершится же эта первая часть глубоким мировым экономическим кризисом, который разразится в 2008-2010 гг. и станет рубежом в мировом экономическом и политическом развитии.
В. Пантин. В. Лапкин. Философия исторического прогнозирования. Дубна, 2006. С. 315
Вторая часть современной фазы великих потрясения - это период 2009-2013 гг., а «низшая точка», чреватая самыми драматическими политическими событиями, - это 2011 год.
В. Пантин. В. Лапкин. Философия исторического прогнозирования. Дубна, 2006. С. 318
«Основываясь на упоминавшемся принципе структурного подобия, можно следующим образом охарактеризовать третью, завершающую часть фазы великих потрясений третьего цикла, т.е. период 2013-2017 гг. Вероятность обострения международных конфликтов и их перерастания в региональные военные конфликты… наиболее высока на временном отрезке 2014-2017 гг., который соответствует отрезкам 1840-1849 гг. в первом цикле и 1939-1945 гг. во втором цикле. Скорее всего, именно эти годы станут временем наибольшего риска для всего международного сообщества, разделенного на враждующие лагеря и неспособного справиться с распадом прежнего мирового порядка».
В. Пантин. В. Лапкин. Философия исторического прогнозирования. Дубна, 2006. С. 324
К.Р.: Что позволяет добиться столь высокой точности при прогнозировании?
В.П.: В основе прогноза лежит принцип структурного подобия циклов эволюционного развития. Несмотря на технологические, социально-экономические и политические изменения, в XXI веке в целом воспроизводится та же последовательность и та же логика развития событий, что и в веке XIX и XX. Однако, и я хочу это подчеркнуть, речь идет не о полном повторении истории, а именно о подобии эпох; точно так же подобие треугольников не означает их равенства.
К.Р.: То есть для современного мира характерна та же логика, развития, что и для раннего индустриального общества?
В.П.: Да, ведь уже в начале XIX века (т.е. с того момента, как отчетливо прослеживаются кондратьевские циклы) мир был в достаточной степени глобализован – так, к примеру, обоснованно полагает Иммануил Валлерстайн. Уже в то время внутренние конфликты переходили во внешние. Пример тому – Великая французская революция, которая была чисто внутренним конфликтом, но затем вылившимся в революционные и наполеоновские войны, охватившие всю Европу, в том числе Россию. Уже в то время финансовый и промышленный капитал проникал во все страны мира, возникали мировые экономические кризисы со всеми их последствиями. И так далее.
К.Р.: Исходя из вашей прогностической модели, что ждем мира в ближайшее будущее?
В.П.: Восьмилетие 2017-2025 гг. будет структурно подобно периоду 1945-1953 гг. При этом его можно разделить на две четырехлетки. В 2017-2021 гг. на фоне кризиса европейской интеграции произойдет глубокая перестройка внутри ЕС, которая необходима для успешного развития Союза. Серьезные преобразования будет проведены и в США, где еще несколько лет будет сохраняться глубокий социальный раскол. Реформы позволят Америке сохранить глобальное лидерство, правда, пик ее доминирования, пришедшийся на 1990-е и начало 2000-х, остался уже позади. Поэтому Штатам придется проводить более гибкую внешнюю политику, чем во времена президентства Джорджа Буша-мл. - собственно, это уже делал Барак Обама.
Что касается России, то, как это ни странно, несмотря на серьезные проблемы в экономике, ее роль в мире до 2021 г. будет усиливаться, равно как и позиции Китая. Однако после 2021 г. две крупнейшие державы Евразии столкнутся с серьезными проблемами. У Китая они будут связаны с замедлением темпов экономического роста и социальными потрясениями, а у России – с технологическим отставанием от развитых стран, которое увеличится с переходом к шестому технологическому укладу, связанному с развитием нанотехнологий, биотехнологий, новых материалов и новых источников энергии (каждому кондратьевскому циклу соответствует свой технологический уклад) – этот переход начнется как раз в 2017-2021 гг. Стимулом к внедрению новых технологий станет экономический кризис 2018-2019 гг., который, в отличие от кризиса 2008-2009 гг., окажется прологом к периоду устойчивого роста мировой экономики.
К.Р.: Из концепции эволюционных циклов следует, что в 2021-2025 гг. мир охватит новая волна региональных военно-политических конфликтов. Окажутся ли они более тяжелыми для России и зарубежных стран, чем конфликты 2013-2017 гг.?
В.П.: Эти конфликты будут более трудными и для России, и для мира в целом. Четырехлетие 2021-2025 гг. структурно подобно периоду 1853-1857 гг., когда разразилась Крымская война, в которую, помимо России и Турции, были вовлечены ведущие страны Европы – Франция и Великобритания. Другой аналог – период 1949-1953 гг. на который пришлась Корейская война, ставшая первым столкновением времен Холодной войны между США и СССР, которые в то же самое время вели острейшую гонку ядерных вооружений.
К.Р.: В чем будет заключаться главная опасность конфликтов 2021-2025 гг.?
В.П.: В лобовом столкновении России и стран Запада (вплоть до использования ядерного оружия), конфликт между которыми пока что носит в основном «санкционный» характер.
К.Р.: То есть конфликт может разгореться прямо на территории России?
В.П.: Нет, скорее всего, точкой возникновения конфликта может оказаться либо постсоветское пространство (Украина, Средняя Азия), либо Ближний Восток, либо Восточная Азия. Однако по мере развития конфликта он может перекинуться и на российскую территорию, как это было в случае с Крымской войной, которая началась на Черном море, но затем охватила Балтику и Тихий океан: в 1854 г. гарнизон Петропавловска-Камчатского отразил нападение англо-французской эскадры, а в 1855 г. англо-французский флот блокировал русский флот в Кронштадте.
К.Р.: В своих работах вы не раз писали о том, что рубежным для России станет 2025 г. Стоит ли ожидать, что именно в этой точке закончится цикл реформ-контрреформ, начавшийся еще во время горбачевской перестройки?
В.П.: Если взглянуть на модель эволюционных циклов, то можно увидеть, что в России либеральные реформы всякий раз начинались со второй трети повышательной волны (1857 г., 1905 г., 1953 г., 1989 г.). В этой связи мы ожидаем, что примерно в 2025 г. закончатся контрреформы, отчетливо начавшиеся в середине 2000-х (в 2005 г. были отменены выборы губернаторов, а в 2007 г. Путин произнес мюнхенскую речь, ставшую прологом к охлаждению отношений со странами Запада).
Точку 2025 г. не следует воспринимать слишком буквально: глубокий поворот во внутриполитической жизни России произойдет в 2023-2025 гг., и он будет связан, в том числе, с внешнеполитическими конфликтами 2021-2025 гг. Именно в это время остро встанет вопрос модернизации политической системы, которая остается во многом архаичной. Откладывать его решение вряд ли будет возможным, не в последнюю очередь потому, что к тому времени очевидной станет необходимость создания условий для развития конкуренции в экономике и в политике.
Рубежный 2025 год
Четвертая критическая точка – 2025 г. Эта точка является самой важной, самой сложной и самой ответственной для России, поскольку здесь сходятся и совпадают (синхронизируются) переломы в российском развитии, обусловленные циклами эволюции международной политической и экономической системы, циклами реформ – контрреформ, циклами смены российских элит и волнами российской модернизации. Ее аналогами в прежних циклах реформ – контрреформ являются 1857 г. и 1953 г., что указывает на переход к либеральным реформам, но на этот раз перелом в социально-экономическом и политическом развитии России окажется более резким, поскольку подобного схождения разных циклически-волнообразных тенденций ранее не наблюдалось. Более того, около 2025 г. завершится последняя, четвертая волна российской модернизации, и это будет означать радикальный поворот в развитии страны.
В. Пантин. Мировые циклы и перспективы России в первой половине XXI века: основные вызовы и возможные ответы. Дубна, 2009. С. 380.
Вторая, завершающая веха этого периода (2025 г.) обозначает существенно более сложную и ответственную трансформацию. России предстоит завершение целой серии разномасштабных циклов своей исторической эволюции. И венчающее эти исторические циклы решающее испытание ее готовности к новому качеству исторического развития – признание России как полноправного и всеми признанного и желанного члена мирового сообщества современных и демократических государств. Либо Россия сумеет достичь этого, справившись с возможно самым сложным испытанием в свое истории, либо, не найдя себе места в сообществе современных наций завтрашнего глобализированного (но не западноцентричного) мира, необратимо утратит качества одного из ведущих субъектов мирового развития.
В. Пантин, В. Лапкин. Историческое прогнозирование в XXI веке: Циклы Кондратьева, эволюционные циклы и перспективы мирового развития. Дубна, 2014. С. 358.
К.Р.: Кто, по-вашему мнению, будет субъектом преобразований?
В.П.: Пожалуй, это ключевой вопрос трансформации России после 2025 г. На мой взгляд, должна появиться какая-то новая политическая сила, которая бы смогла интегрировать, с одной стороны, различные идейные течения, а с другой, элиты и общество. Удастся ли этого добиться, во многом зависит от зрелости российского социума.
К.Р.: В начале 1990-х у России был шанс интегрироваться с Западом. Появится ли такая возможность после 2025 г.?
В.П. При том что российские элиты в начале 1990-х были настроены на интеграцию с Западом, она так и не состоялась. Тому был целый ряд причин. С одной стороны, лидеры развитых государств были не готовы к интеграции со страной, которую воспринимали, в первую очередь, как бывшего противника по Холодной войне, только что потерпевшего поражение. С другой стороны, реформы в самой России оказались очень тяжелыми и не столь глубокими для того, чтобы позволить ей войти в сообщество развитых государств.
На мой взгляд, шансы на интеграцию России и Запада после 2025 г. будут более высокими, чем в начале 1990-х. К тому времени позади останутся конфликты 2013-2017 и 2021-2025 гг., которые покажут, насколько опасной для США и ЕС может быть противостоящая внешнему миру Россия. С другой стороны, у российских элит будет более реалистичное представление о масштабе необходимых стране реформ. Важную роль будет иметь позиция лидеров европейских стран, с которыми Россия имеет более тесные торгово-экономические отношения, чем с США: если элиты государств-членов ЕС будут продолжать оказывать давление на Россию, та будет отдаляться от Европы не только в 2017-2025 гг., но и после 2025 г. Однако даже в случае сближения России и Запада их интеграция будет происходить на фоне смещения центра мирового развития в Азиатско-Тихоокеанский регион.
К.Р.: Какие еще прогнозы вытекают из вашей концепции?
В.П.: На протяжении 2020-х – 2030-х будет происходить переход к полицентрическому мировому порядку, возрастет роль тихоокеанских держав, к которым, между прочим, относится и Россия. Естественно это переход не будет бесконфликтным. Западу придется считаться с возросшей ролью Китая, Японии, Индии.
В то же время эвристический потенциал нашей прогностической модели исчерпывается серединой XXI века. К 2040-м длительность понижательных волн кондратьевских циклов сократится почти до нуля. Именно в это время изменится сам ведущий ритм глобального развития, поскольку циклы – это лишь инструмент, его описывающий. А значит, мир в этот период будет ждать весьма глубокий перелом.
К.Р.: Что для вас было самым неожиданным за те 25 лет, что вы делаете прогнозы?
В.П.: В начале 1990-х нам казалось, что Япония, бывшая на тот момент второй экономикой мира, является серьезным претендентом на участие в глобальном лидерстве. На это указывал и ее статус морской державы, унаследовавшей многое от США, точно так же Штаты в свое время немало позаимствовали у Великобритании (мирового лидера в XVIII – первой половине XIX века), а Великобритания – у Голландии (ведущей страны Европы XVII века). Однако Япония так и не переняла у США эстафетную палочку мирового лидерства, в том числе из-за соглашения, подписанного в отеле «Плаза» в сентябре 1985 г., в результате которого йена была ревальвирована на 50%, что негативно отразилось на конкурентоспособности японского экспорта.
Другой неожиданностью стало частичное перенятие роли Японии Китаем; в начале 1990-х мы рассматривали его как будущий противоцентр, который сменит СССР «на посту» главного антагониста мирового лидера. Отчасти эту роль Китай сегодня выполняет, но при этом он претендует и на статус морской, а не только континентальной державы. Наконец, в середине 2000-х мы полагали, что в 2011-2013 гг. в США и Европейском Союзе будут проведены глубокие преобразования, которые по своему значению будут не уступать Британской парламентской реформе 1832 г. или Новому курсу Рузвельта. Однако этого не произошло. В США реформы в финансовой и экономической сфере были весьма ограниченными, да и то они сегодня ставятся под вопрос. То же касается и ЕС, где повестка реформ после 2013 г. во многом была вытеснена событиями на Украине.
Это лишний раз доказывает, что жизнь богаче любой теории, которая по определению не может всего предусмотреть. Однако хорошая теория необходима как ориентир в быстро меняющемся мире.
В тексте использованы материалы статьи Кирилла Родионова «Есть ли у кондратьевских циклов прогностический потенциал», опубликованной на сайте «Спутник и Погром» 17 июля 2014 г.
Интервью было записано 17 декабря 2016 г.
