В конце ноября исполняется 5 лет со дня смерти легендарного русского патриота советского периода, замечательного писателя и мыслителя Леонида Ивановича Бородина. Так получилось, что весной 2011 года мы с пермским политиком Константином Окуневым вытащили уже тяжёло больного Бородина за несколько месяцев до его смерти в Пермь выступить в рамках проекта "Русские Встречи". А ещё навестить бывший политический лагерь «Пермь-36», где Бородин провёл свой второй срок, с 1982 по 1987 годы, будучи в тамошнем бараке строгого режима единственным русским националистом среди множества украинских, нескольких армянских, молдавских… Это был последний выезд писателя из Москвы и вообще одно из его последних публичных выступлений. Я благодарен судьбе, что Л.И. согласился на эту поездку, и нам довелось тогда лично с ним соприкоснуться.
Через пару лет вышло бородинское собрание сочинений. Редакция журнала "Москва", подготовившая издание, передала нам с Окуневым этот посмертный 7-томник, и мы в торжественной обстановке вручили его городской Пушкинской библиотеке, в заполненном до краёв зале которой выступал тогда, в мае 2011-го, Леонид Иванович.
Но до этого я успел прочесть все 7 томов от корки до корки. И поразиться рельефности художественных образов и трагическим переплетениям сюжетов в его художественной прозе – знаменитых повестях «Третья правда», «Гологор», «Расставание» и др., удостоенных множества российских и зарубежных литературных премий. Но не меньше я был поражён бородинскими умом и прозорливостью, проявившимися в его не столь известной, но не менее примечательной публицистике и аналитике. Не столь известной, поскольку печаталась она до определённого момента в подпольном самиздате крохотными тиражами.
…Вот Бородин пишет про либерализм. И тонко подмечает, что позиция либерала всегда неприступна: либерал всегда конкретно прав, так как либерализм есть правда момента. При этом в истории, подчёркивает Л.И., либерализм всегда есть явление безответственное и легкомысленное. Ибо это всегда неспособность или нежелание видеть что-либо дальше своих благих пожеланий, которые, как правило, никак не соотносятся ни с реальной действительностью, ни с исторической перспективой.
Точность этих оценок восхищает. Тут всё, вся наша новейшая история и современность. Вот либерализм грудью встаёт на защиту ущемляемых и презираемых гомосексуалистов. Гуманно? О да! И в перспективе мы получаем гей-революцию с разрушением традиционной семьи, с родителем № 1 и родителем № 2, с изъятием детей из семьи и передачей их педерастическим парам, с воцарившимися Содомом и Гоморрой. «Не ограничивайте этнические меньшинства, это негуманно!» - кричит либерализм. Общество внемлет и поддаётся - и в результате получает исламизацию Европы, шариатские патрули в нескольких районах Лондона, бессилие полиции против пакистанских диаспор, массово насилующих английских школьниц и запрет на установление рождественских ёлок во множестве муниципалитетов Дании, и толи ещё будет… «Не смейте препятствовать евреям, это бесчеловечно!» - требуют либералы. «Пожалуй, верно», - соглашаемся мы. И в итоге получаем доминирование евреев во всех мировых элитах, во всех сферах жизни и поэтапную реализацию «Протоколов сионских мудрецов» (будь, разумеется, проклята эта гнусная фальшивка).
Страшные итоги несёт за собой либерализм, неизменно машущий флагом гуманности, подмечает Бородин. Он обращается здесь к Генриху Ибсену: «Гуманность – вот слово то пустое, что стало ныне знаменем земли…». Ибсен живописует, как все ничтожные и мелкие души становятся апостолами гуманности. «А был ли гуманен к Сыну сам господь Отец?» - Конечно же, нет с точки зрения прав человека! И Ибсен выносит вердикт:
«Когда б распоряжался бог ВАШ,
То он, наверно, пощадил бы сына,
И дело искупления свелось бы
К дипломатической небесной ноте».
Абсолютно верно, подтверждает Бородин: если бы распоряжался «бог ваш», либеральный Бог с неограниченными полномочиями, то Искупления бы так и не произошло.
С безупречной убедительностью Бородин показывает, что в исторической перспективе неистовый предреволюционный либерал-гуманист Владимир Короленко был по своим последствиям куда менее гуманен, чем консерватор Константин Леонтьев со своим желанием «подморозить Россию». Ибо последний предчувствовал страшные последствия либерализации в виде Гражданской войны и застенков ЧК, а Короленко ничего не предчувствовал и только рвал вперёд и вперёд в разрушительном либеральном раже.
«Либерализм – это самый изощрённый и жестокий соблазн человечества», - заключает Бородин.
А теперь, быть может, самое главное: всё это сформулировано Бородиным ещё в… 1975 году. Вдумаемся: в 1975-м!!!! Когда практически вся интеллигенция, московская и провинциальная, гуманитарная и техническая, включая, например, круг моих родителей, была уже отравлена ядом либерализма, и процесс разложения страны уже запускался… Ладно, допустим, тогда лишь единицы могли прочесть прозорливого Бородина в малотиражном самиздатовском «Московском сборнике». Но ведь позже, в Перестройку, с распространением информации всё было куда проще. Почему же мы ничего тогда не видели, не слышали и не желали понимать?!.. Почему мне, юному идиоту, никто даже не попытался объяснить ничего подобного в каком-нибудь 90-м году?!..
Какую же страшную цену мы заплатили и заплатим ещё за неумение слышать своих мудрецов...
