Герой выигрывает войну, но проигрывает мир. Сюжет понятный, как понятна беспомощность рыбы, выброшенной на берег.
Еще вчера его подвигу рукоплескали, но потом настало время публичности, время интервью, и выяснилось, что герой не может связать двух слов, а если может, то лучше бы он их не связывал. Что он не в состоянии назвать число «пи» до десятого знака, не отличает Альмодовара от Аменобара или сверяет свой календарь с творчеством Павла Глобы.
И тогда толпа просвещенных личностей, за которыми не числится никаких ярких поступков, с улюлюканьем затаптывает героя в грязь.
Сегодня это происходит с Натальей Поклонской. Она – герой, и это самый первый и самый бесспорный факт, с которого следует начинать разговор о ней. Герой в мужском роде и смысле. Женщина, взявшая на себя мужскую ответственность (мужиков почему-то не отыскали) в один из важных моментов российской истории – собственно, в тот момент, когда вдруг оказалось (или показалось?), что эта история еще не окончена.
Мало того, она, молодая и красивая, стала и мемом, и поп-идолом, и символом. Одним из главных символов Русской весны, которую позже втихомолку обкорнали до «крымской». И в то же время - осталась тем, кем была: провинциальным юристом, выпускницей евпаторийского филиала Харьковского университета внутренних дел. Разрыв между медийным образом и реальным человеком оказался громаден, и можно было ожидать, что в эту брешь будут целиться недруги.
Поклонская и прежде допускала рискованные высказывания и поступки, в том числе в духе наивного и навязчивого монархизма, но после избрания в Госдуму и переезда в Москву она по необходимости стала гораздо публичнее, гораздо доступнее для прессы и, конечно, гораздо уязвимее.
Было понятно, что в Москве, после «выхода на федеральный уровень», ее будут жрать, причем с разных сторон. Пообедать Поклонской не прочь и «крымненашисты», резвящиеся в столичных СМИ, и, вероятно, некоторые «товарищи» по партии, которым присутствие честного и принципиального депутата мешает делать свои дела в привычном режиме (напомним, что в Госдуме она – председатель комиссии по контролю за достоверностью сведений о доходах и имуществе депутатов).
И вот – свистопляска последних дней.
Ну что тут сказать? «Грибоедовгейт», закрутившийся вокруг Поклонской, вообще не стоит выеденного яйца. Ведь в чем отличие Поклонской от великих знатоков школьной программы? Наталья Владимировна, может, и не знает, кто сказал «Служить бы рад, прислуживаться тошно». Но зато она реально живет под этим девизом. Не прислуживает ни начальству, ни толстосумам, ни разным клоунам, как это делают иные ее критики. И сам Грибоедов, пожалуй, был бы на ее стороне.
А вот заявление Поклонской о том, что Николай Александрович – добрый и милостивый Государь, а Ленин – это изверг вроде Гитлера, вызывает настоящее сожаление. И тут уже дело не в возможном вреде для ее собственного общественного облика; сама-то она практически вся в белом: отважно гнет свою линию, как гнула ее в дни крымской эпопеи, да и, пожалуй, по большому счету права. Дело в том, что это еще одна веха на пути к сползанию нашего общества в совершенно неконструктивную дискуссию. Веха важная и печальная именно из-за высокого авторитета и заметности самой Поклонской.
О том, что надо бы уже закончить войну между белыми и красными, говорится давно и часто. Только она почему-то никак не кончается. Более того, если в 1990-е годы существовал какой-то намек на единую красно-белую оппозицию «либеральной» власти, то теперь, когда «либералы» все больше оттесняются на обочину, в стане «ватников» и «крымнашистов» (иными словами, людей, желающих своей стране добра, красоты и мощи) лишь обостряется фракционная вражда между теми, кто «за Царя и Отечество», и теми, кто «за Родину, за Сталина». И за этой враждой, само собой, заинтересованно наблюдают те, кто ничего хорошего нашей стране не желает.
Никакой «гибридной» линии тут выработать не получится; мы и так уже слушаем советский гимн под имперским гербом, а счастья все нет. Надеяться на победу одной из сторон за счет вымирания другой не приходится; как после ухода последних свидетелей старой России успело народиться новое поколение фанатов «конфеток-бараночек», так и на смену «зюгановским бабушкам» пришли молодые люди, ностальгирующие по временам «Пионерской зорьки».
Видимо, единственный выход – вывести за скобки и тех, и других. Монархизм ведь очень мил и симпатичен как субкультура, но какое он имеет отношение к сегодняшней политике? Современным монархистам и на трон-то возводить некого.
Но ведь и нынешние коммунисты, что зюгановские, что любые иные, занимаются чем угодно, только не подготовкой пролетарской революции. Сами же торжества своих идей и не хотят. То есть, и эта идеология тоже лишена любой практической перспективы.
Тогда о чем же весь этот сыр-бор? Борьба за историю?
Так пусть Наталья Владимировна ответит на вопрос: чей Крым? Не на тот, на который она правильно ответила два с половиной года тому назад, а на другой: чей Крым – красный или белый? Чей Севастополь? Как отделить его первую несчастную оборону от второй? Что, первой руководили царские ангелы, а второй верховодили ленинско-сталинские бесы?
Сходите, друзья, на 35-ю батарею и ответьте: русские или советские там умирали?
Не делится история, не сепарируется. И Крым – красно-белый, неслиянно и нераздельно. И Русская весна была порывом к восстановлению утраченного единства – как русского, так и советского.
Борьба за прошлое и борьба с прошлым вообще представляется пережитком примитивно-магической картины мира. В наибольшем развитии мы видим эту картину как раз на Украине с ее ленинопадами и бандерокультами. Смысл этого взгляда на мир понятен: стоит одного истукана снести, другого истукана поставить, на одной могиле поплакать, на другую могилу плюнуть, вынести мумию из мавзолея, внести мумию в мавзолей, и все вокруг волшебным образом изменится, трава станет зеленее, девушки краше, а чиновники прекратят брать взятки.
И что, помогла эта магия нашим бывшим братьям? Ответ очевиден. Даже Саакашвили, уходя с должности, признался: как воровали при Януковиче, так и воруют.
Отчего у нас-то вдруг обострились приступы той же болезни? Нас искусственно отвлекают от текущих тягот? Или, может быть, мы сами боимся будущего, не хотим смотреть в будущее?
Вот, пожалуй, чего нам, русским, не хватает: здорового технократизма. Выяснить общие интересы, поставить цели, найти средства для их достижения. Обратиться к проектированию будущего и перестать быть страной с непредсказуемым прошлым.
При этом взгляды на историю пусть останутся частным делом каждого гражданина, не выходя на уровень политики, где им в практическом плане делать совершенно нечего. Пусть одни молятся на Государя Императора и печатают его имя максимально возможным кеглем, а другие ставят у себя во дворе памятники усатому вождю народов – у всех, как говорится, есть свои недостатки. Пусть Церковь прославляет святых. Пусть историки спорят о фактах.
И пусть режиссеры снимают фильмы о любви – хотя бы даже между балериной и наследником престола. Ибо любовь – это в конечном счете все, что нам нужно.
