Вследствие ошибок в нашем стратегическом развёртывании и неумелаго управления IV армии, в первый же день нашего наступления в Галицию на правом фланге Юго-Западнаго фронта произошла катастрофа. Стратегическия последствия этой катастрофы могли отразиться провалом операции всего фронта. Наступавший на правом фланге IV армии XIV армейский корпус, понеся в бою 10 августа громадныя потери, отскочил назад на 30 вёрст на фронте Хмельник–Белжице. Удаление его правого фланга от Вислы, бывшее в начале наступления в 10-15 вёрст, увеличилось теперь до 25 вёрст. Железная дорога Ивангород-Люблин была обнажена нашей кавалерией, а упразднённая Сухомлиновым крепость Ивангород представляла собою заманчивый объект для действий наших противников. Как показано на схеме № 13, на этот участок были направлены: 12 австрийская дивизия, корпус Куммера и германский корпус Войрша.
Обезпечение праваго фланга всей Галицийской операции было возложено на кавалерию: на левом берегу Вислы на конницу генерала Новикова, а на правом берегу Вислы на конницу генерала князя Туманова. В состав последней входили: 13-я кавалерийская дивизия и Отдельная гвардейская кавалерийская бригада, всего 32 эскадрона и 12 конных орудий.
10-го Августа конница генерала князя Туманова доблестно исполнила свой долг, встретившись с целой неприятельской пехотной дивизией. На фронте около 12 вёрст спешенныя части этой конницы, едва достигавшия по своей силе двух батальонов, старались сдержать напор во много раз превосходящего противника; на крайнем фланге Нарвские гусары пытались осадить противника конной атакой, но ворвавшись в местечко Аннополь, они нарвались на поставленные на площади пулемёты и с большими потерями должны были отойти.
Вместе с отходящей пехотой начала отступать и конница. Она отходила перекатами, пользуясь удобным рубежом, что-бы обстрелять пушечным и ружейным огнём надвигашагося противника. Насколько упорно держалась наша конница лучшим доказательством может служить то обстоятельство, что к наступлению темноты Гродненский гусарский полк с конной батареей оказались окружёнными в лесу. Только темнота ночи и способность конницы выпутываться из подобных положений позволили этим частям к разсвету присоединиться к главным силам 13-ой кавалерийской дивизии.
В ночь (см. схему № 13) с 11 на 12 августа конница кн.Туманова главными силами ночевала у мест.Ходель, прикрывая собою устраивающияся после понесённой неудачи части XIV корпуса на позиции Хмельник–Белжице. Но на следующий день генерал князь Туманов по собственной инициативе решил «отклеиться» от пехоты и перешёл в район д.д.Ковали-Корчмиска. Находясь в этом районе, конница кн.Туманова получала возможность с одной стороны действовать в тыл частям противника, которыя предпримут ближний охват праваго фланга нашей пехоты у Хмельника, и в тоже время для задержания частей противника, направляющихся для дальняго обхода, использовать болотисто-лесистый рубеж реки Ходель не только как удобную оборонительную линию, но главным образом как «манёвренную базу». Я нарочно употребил термин «манёвренная база», т.к. посредством пассивнаго занятия севернаго берега р.Ходель вследствие малочисленности спешенных сил конницы, мы не могли бы держаться столь долго, как это требовала обстановка. Оставалось широко использовать наше преимущество перед пехотой – нашу способность к маневрированию.
С утра 13 Августа выяснилось, что мы имеем в своём тылу части австрийскаго леваго фланга, охватывающаго правый фланг XIV корпуса у Хмельника. Главныя силы нашей конницы повернулись фронтом на север и перешли в наступление в этом направлении, причём 9-й Донской казачий полк лихой лавой атаковал в конном строю части австрийцев, занявших с пулемётами опушку леса, что к западу от деревни Щучки. Появление нашей конницы в тылу австрийских частей, наступавших на Хмельник, заставило их осадить и таким образом фланг нашей пехоты был ограждён от ближняго охвата. Вместе с этим это дало нам возможность на следующий день (14-го Авг.) сосредоточить все наши силы в южном направлении и отбросить за реку Ходель перешедшия было передовыя части австрийской пехоты. На первых страницах предыдущего очерка я изложил один из эпизодов этого боя, а именно, действия Гродненских гусар. Немецкие и австрийские изследователи первой Галицийской битвы указывают, что в этот день сражение достигло в северной группе Австро-Венгерских армий своего кризиса; в то время, как правому крылу этой группы был нанесён удар у Ланцова, ея левое крыло было остановлено на Ходеле.
Для усиления своего леваго крыла австрийцы притягивают с леваго берега корпус Куммера. Но конница кн.Туманова не бездействовала. Днём 15-го она перешла реку Ходель и выбила из мест.Ополе части австрийской пехоты. В течение этого боя была произведена конная атака Гродненских гусар с двумя эскадронами улан Его Величества. Гусары и уланы на плечах убегающаго противника прорвались на шесть вёрст вглубь расположения неприятеля до д.Скокув. Наступившия темнота и с другой стороны наступление крупных пехотных сил на Ополе, заставившее главныя силы 13-ой кавалерийской дивизии уйти за р.Ходель, вынудили кн.Туманова вернуть назад Гродненских гусар.
16-го Августа конница кн.Туманова в спешенном порядке с трудом удерживала на переправах через р.Ходель натиск австро-венгров, к которым подошёл корпус Куммера. В ночь на 17-ое к р.Ходель подошли части 23-ей пехотной дивизии, первой из высадившихся дивизий XVIII армейскаго корпуса, подвозившагося из Варшавы через Ивангород. Таким образом, в течение семи дней (10-16 Августа) 32 эскадрона кн.Туманова выдержали наступление 1 2 пехотных дивизий и показали, что может сделать кавалерия в том случае, если она сохранит свою манёвренную способность.
Но на этом не ограничилась работа кавалерии кн.Туманов. Сдав переправы через Ходель 23-ей пехотной дивизии, она собралась на правом фланге этой дивизии, перешла Ходель и произвела набег на тыл Австро-Венгров, действовавших с фронта против 23-ей пехотной дивизии.
Я остановлюсь более подробно на изложении этого случая.
В ночь с 16-го на 17-е Августа 23-я пех.дивизия начала сменять наши эскадроны, удерживавшие на линии реки Ходель всё увеличивающийся натиск противника.
Ночью же пришло распоряжение, приказывающее освобождавшейся коннице, собравшись к правому флангу, к переправам у д.Змиевиска, содействовать частям нашей пехоты, удерживать рубеж реки Ходель до прибытия высаживающихся с поездов остальных частей XVIII арм.корпуса.
Ещё в темноте я поднял четыре эскадрона Гродненских гусар, находившихся у меня под рукой, и лесными дорогами, вместе с полком Улан Его Величества и 3-ей конной батареей, повел к указанным переправам. Двумя гусарским эскадронам, задержавшимися сдачей своих участков, я приказал самостоятельно догонять полк.
К указанным выше переправам должны были также подойти Владимирские уланы, 9-ый Донской казачий полк и 23-я полевая конная батарея.
Разсвет застал нас в лесу. После дождливой ночи, день обещал быть хорошим. Люди и лошади устали, т.к. все предыдущие дни мы провели в боях и в только что истёкшую ночь мы отдыхали всего несколько часов. Да и то отдых был неполный; половину лошадей держали засёдланными, а все гусары спали в полной боевой готовности. Но такова уже зависимость всякаго живого существа от природы. Засверкали солнечные лучи – развеселились насупившиеся люди. Слышались смех и шутки.
Как подбадривающе действует этот солдатский смех, идущий от души и детски весёлый. Крепнет вера в этих людей так спокойно и уверенно идущих за своим командиром в полную для них неизвестность.
С того берега послышались ружейные выстрелы. Вскоре они стали от нас удаляться. Это головныя сотни Донцов отогнали неприятеля, находившагося у переправ, к которым мы шли.
Лёгкость, с которой мы отогнали противника, ясно показывала, что он мало обратил внимания на свой левый фланг.
Судьба нам улыбалась. Можно было использовать возможность действовать во фланг и тыл неприятельской пехоты, развернувшейся на линии р.Ходель.
Наш командир бригады, ген.М., решил немедленно же перейти с нашей бригадой и временно подчинёнными ему полками Владимирскими уланами и Донцами, на тот берег р.Ходель.
9-му Донскому казачьему полку было приказано – энергично тесня отходящия от переправ части противника идти вдоль реки для овладения следующими переправами (схема № 14). Подобными действиями донцы обезпечивали слева проникновение глубже в тыл остальных полков; последние же были направлены через лес в общем направлении на д.Нездухов. Для обезпечения манёвра, справа к выходу из леса к госп.д.Лазиска был выслан дивизион Улан Его Величества (два эскадрона).
Мосты через Ходель были разрушены. Мы стали переправляться по бродам, находившимся вблизи этих мостов.
Пока шла переправа, ко мне присоединился один из моих отставших эскадронов. Командир этого эскадрона доложил мне, что пройти по той дороге, по которой прошли мы, он не мог; он попал под неприятельский ружейный огонь и должен был принять дальше от реки, причём он видел, как наша пехота отходила. Сообщённыя им сведения были мало понятны. Из его слов выходило, что за промежуток в три часа, после того как он сдал оберегаемыя им переправы на левом фланге, наша пехота была оттеснена противником от р.Ходель. Правда, что заглушаемый густым лесом, звук выстрелов мог и не дать нам правильнагоа представления о степени интенсивности боя на фронте нашей пехоты. Я пожурил этого эскадроннаго командира за то, что он не постарался выяснить того, что происходит, а для этого ему нужно было только выслать одного офицера с несколькими гусарами, на менее уставших лошадях, с поручением найти ближайших пехотных начальников и узнать у них в чём дело. Но этот ротмистр принадлежал к тому типу кавалеристов, которые думали, что единственное нужное для кавалериста искусство – это искусство верховой езды и равнение в сомкнутых строях. В мирное время подобные типы часто преуспевали. С их упрощённым мировоззрением они добивались «чистоты в отделке» и аттестовывались очень хорошо такими же, как они сами начальниками, видевшими в хорошо съезженной смене и в хорошем прохождении на параде, венец подготовки кавалерии. Как часто приходилось страдать от подобных дефектов в подготовке в мирное время нашей кавалерии. Герои плацпарадов и манежа сразу терялись в сложной современной обстановке; они способны были только к буквальному выполнению несложных приказаний. Но как это было далеко от того, что теперь требовала жизнь не только от кавалерийскаго офицера, но и от кавалерийскаго унтер-офицера!
Учтём это для будущаго. А пока будем помнить: военное дело оттого так и трудно, что истинная ценность идей и людей окончательно может быть познана только на войне. Отсюда масса осложнений, казалось бы ненужных, но всегда сопровождающих каждый шаг боевых действий и составляющих ту «практику» войны, которая так сильно отличается от многих теоретических представлений о ней.
Доклад моего эскадроннаго командира не мог повлиять на принятое нами решение. Наоборот, обстановка как будто бы становилась ещё более благоприятной для действия во фланг неприятелю, т.к. продвигающийся вперёд противник подставлял нам не только фланг, но и тыл.
Решение могло быть только одно: скорее идти вперёд, выйти из лесов у д.Нездухов и произвести нападение на тыл неприятельскаго леваго фланга. Мы это и сделали. Но чтобы понять вполне ту обстановку, в которой развивались наши дальнейшия действия, необходимо указать на то, что настоящей связи с нашей пехотой у нас не было. Посылка ординарцев и пользование летучей почтой приводит к слишком медленным результатам. В такие периоды связь проволокой обязательна. Ведь ценность всякаго нападения на фланг заключается в широком использовании того морального эффекта, который он производит в первыя минуты. Использование это нуждается в полной связи действий частей наступающих с фронта с частями, вышедшими во фланг. Последния очень часто не представляют собою той действительной силы, которую приписывает им охваченный противник. Когда первое впечатление у него пройдёт, он, в том случае, если не будет связан на фронте энергичной атакой наших войск, легко поставит нашу обходящую часть в критическое положение. Старый афоризм, что «обходящий сам обойдён» остался справедливым и теперь.
В этом положении лежит психологическое объяснение многих загадок, с которыми приходилось встречаться на войне и над которыми будут сидеть историки, выдумывая подходящее объяснение. Фланг и тыл открыты; вот, вот, туда проникнет неприятель и тогда положение станет безвыходным; но, по каким то причинам, неприятель продвигается осторожно и критическия минуты проходят благополучно… Почему? Да, просто потому, что начальник неприятельской части побоялся войти в глубь, опасаясь за свои фланги. Я знаю такой казалось бы совершенно непонятный случай: кавалерийская бригада с конной батареей выходит во фланг неприятельского обоза; командир бригады вместо того, чтобы стремиться забрать ещё дальше вглубь, т.е. ближе к голове обоза, и пересечь неприятельскому обозу путь отступления, принимает в обратную сторону и завязывает бой с прикрытием головной части обоза. Результат: захвачена только часть обоза, остальныя повозки ушли. Почему это получилось? Командир бригады неоднократно перед этим случаем проявлял из ряда выдающееся личное мужество, так что вопрос о недостатке храбрости в данном случае отпадает. Обвинять его в неумении разобраться в столь элементарной обстановке тоже не приходится; он много раз хорошо разбирался в более сложных задачах. В чём же дело? Причина исключительно психологическая: бригада уже и так далеко оторвалась от своих сил и опасение быть самому отрезанным проявлялось особенно остро.
В разсматриваемом нами случае нападения на неприятельский у д.Нездухов, установление сразу же технической связи со штабом 23-ей пехотной дивизии значительно облегчило бы нашу работу не только материально, но и морально. Необходимо ещё при обучении войск в мирное время настойчиво добиваться, чтобы пехота, ожидающая содействия от своей конницы на фланге, заблаговременно сама выбрасывала бы вперёд к определённым пунктам, линии связи, к которым кавалерия будет привязываться своими средствами.
Наши главныя силы втянулись в лес, лежащий на левом берегу р.Ходель.
Я находился при генерале М., который шёл при авангарде. Приблизительно через час мы достигли выходов из леса. Перед нами открывалась панорама открытой, волнообразной местности, на которой находился ряд деревень. Ближе всех, в версте от нас лежала деревня Нездухов. Дальше виднелся господский дом Ополе и окраины местечка Ополе, скрытаго в одной из котловин.
В это время прискакал ординарец от донцов, доложивший, что казаки неожиданной атакой выбили противника из д.Поморже, причём захватили в плен лазарет австрийской дивизии. Донцы, продолжая теснить отходящаго в безпорядке неприятеля, ведут дальнейшее наступление на д.д.Гробля и Загродье.
Становилось совершенно ясным, что мы вышли в тыл леваго фланга австрийской пехоты, перешедшей Ходель.
Генерал М. приказал двум нашим конным батареям выдвинуться на опушку леса и открыть огонь по селению Нездухов и по господскому дому Ополе. Отлично было видно в бинокль, какой страшный переполох произвёл наш огонь на неприятеля. Люди в одиночку и группами, выбегали из домов и скрывались в складках местности. Но очень скоро с окраин деревень наши наступающия части были встречены упорядоченным ружейным огнём. Тем не менее шесть спешенных эскадронов Владимирских улан и три эскадрона Гродненских гусар выбили противника из д.Нездухов. Думаю, что открытие нашего артиллерийскаго огня было преждевременным.
Через довольно значительный промежуток времени после начала нашего обстрела мы увидели, как по возвышенности поднимавшейся за лесом к востоку от м.Ополе поспешно отходили в южном направлении большия пехотныя части противника; вперемежку с пехотой шла артиллерия и обозы. Но всё это происходило в удалении от нас, превосходящем пушечный выстрел. Во всяком случае можно было воочию видеть, что наше нападение на фланг и тыл неприятеля произвело на него сильное впечатление.
Генерал М., человек энергичный, сильно горячился. Действительно, досадно было смотреть на это отступление противника и не иметь возможности ещё более надавить на него, т.к. фронт нашей развернувшейся конницы удерживался всё усиливающимися частями неприятеля. Мы разъезжали с ген.М. вдоль фронта, въезжали в расположение цепей; он всё хотел прорваться вперёд. Мы напоминали собой дикаго зверя, мечущагося в клетке. В эти минуты мне пришлось ясно увидеть, какия громадныя требования предъявляются современному кавалерийскому начальнику. В нём должны сочетаться бурная энергия и ледяное хладнокровие. Благодаря нашему мотанию вдоль фронта, мы утратили связь со своими частями. В самом деле, представьте себе ординарцев, тоже рыскающих, отыскивая генерала М. на поле сражения – ординарцев на вымотавшихся лошадях, попадающих в сферу сильнаго огня… сколько шансов на то, что они не доедут до начальника, а если и доберутся до него, то с таким промедлением, что их донесение теряет практическую ценность.
Управление боем было выпущено из рук и старший начальник стал действовать только на основании личнаго впечатления от того участка, который был перед его глазами.
Между тем, вне нашего поля зрения происходило следующее: 9-й Донской казачий полк удачно продвигался вперёд, захватив д.Градлю и пять пленных. Таким образом австрийцы, оттеснившие нашу пехоту от реки Ходель и перешедшие эту реку, сами оказывались в мешке. Само собою напрашивалось решение, в виду невозможности давить прямо перед собою, уклонить главное направление нашего удара влево – ближе к казакам и, обезпечиваясь справа, продолжать решительное наступление для захвата переправ у Воля Рудзка и Грабувка. Для немедленнаго выполнения этого в нашем распоряжении находились в резерве шесть эскадронов (четыре эскадрона улан Его Величества и два эскадрона Гродненских гусар).
Во время нападения кавалерии на фланг и тыл почти всегда наступает такой момент, когда начальник должен суметь ограничить свою задачу.
Тактически это выражается в том, что начальник изменяет направление своего наступления, приближая его к своим войскам, действующим на фронте. Конечно, тут нельзя дать никаких рецептов. Это дело таланта начальника, его чутья, потому что в том случае, когда неприятель совершенно деморализован и начинает отступление, ему придётся наоборот отклонять направление действий с целью скорее перейти к параллельному преследованию.
Одним словом, при действиях на фланге от конницы требуется не только порыв, но и манёвр.
Для того, чтобы искусство кавалерийскаго начальника могло проявиться, требуются следующия условия:
1) он должен сохранить в себе полную способность к спокойному обсуждению всей совокупности обстановки,
2) он должен установить прочную и скорую связь со всеми своими частями.
Эти условия нужны для ведения каждаго боя. Но для ведения боя на фланге и в тылу эти требования являются главенствующими над всеми. Вследствие этого кавалерийский начальник во время флангового манёвра должен уметь сразу же выбрать себе удобную точку стояния и избегать дальнейшаго передвижения.
Был шестой час вечера. Противник, оправившийся от перваго впечатления, стал сильно давить на наш правый фланг (Владимирские уланы). Вместе с этим против дивизиона улан Его Величества, обезпечивавшаго наш правый фланг от обхода, начали накапливаться очень большия пехотныя силы.
Генерал М. приказал всей коннице отходить назад к переправам у д.Змиевиска. А между тем на нашем левом фланге казаки продолжали успешно продвигаться вперёд, угрожая совершенно отрезать пути отступления левофланговых частей австрийской пехоты. Как выше мы уже говорили управление боем было выпущено из рук.
Мы отошли к переправам у д.Змиевиска.
На следующий день мы узнали, что 23-ей пехотной дивизии попали в плен: командир австр.бригады, 1800 пленных, 15 пулемётов и 3 пушки. Если бы мы поддержали наших казаков и не поторопились бы уйти, в наши руки попалась бы не часть бригады, а вся австрийская дивизия.
Вот один из многочисленных примеров действия конницы во фланг и в тыл в минувшую войну. Несмотря на ошибки, которыя были сделаны (оне всегда делаются), результаты были значительные. Неприятель сдал на фронте из за угрозы его тылу.
Если разсуждать принимая во внимание только материальную сторону явлений войны, придётся согласиться, что в действительности угроза эта была пустяковая: 24 усталых эскадрона и 12 пушек с очень ограниченным запасом снарядов. В действительности картина была такова: слабенькие силы вклинились между двумя гораздо более сильными массами. Стоило только этим массам захотеть и оне шутя раздавили бы нас. Но в том то дело, что на войне решающее значение имеют не одни материальные факторы. Противник в действительности сильнейший, но считающий себя более слабым – оказывается таковым.
Противник дезорганизован неожиданностью – он опять становится временно слабым. Вот почему какия бы усовершенствования не принесла бы будущая техника – кавалерия всегда будет существовать. Она сойдёт со сцены тогда, когда борьба лишится психологической стороны и сведётся к одному математическому подсчёту материальных сил. А этого никогда не будет. Природа человека в своих основах остаётся неизменной.
Я предлагаю читателю задуматься над вопросом: не могло бы быть сделано батальоном пехоты то, что было сделано 24 эскадронами в описываемом мною эпизоде?
Уверенно отвечу – нет.
Батальон пехоты дал бы тоже число ружей, он но не мог бы дать ни той быстроты манёвра, ни такой же ширины его. Кроме того можно поручиться за то, что если даже какой нибудь командир батальона решился бы на столь рискованную операцию, он бы не ушёл со своим батальоном из мешка, в который влез.
Здесь уместно будет коснуться вопроса о поддержке частями пехоты действий конницы в подобных операциях. В очерке работы кавалерии на фронте я усиленно подчёркивал большое значение этой помощи. При действиях на фланге и в тылу обстановка складывается иначе. В этих случаях всё зависит от быстроты маневрирования. Пехота стеснит, и что ещё хуже – конница может её подвести. К глубокому сожалению, в минувшую войну это часто случалось. Да и по существу, как мы неоднократно уже указывали, при нападениях на фланг и тыл дело заключается не в реальной силе нападающего, а в воздействии на воображение противника.
Применение частей пехоты, приданных коннице во время ея фланговых операций, может быть следующее:
1) на внутреннем фланге (примыкающем к нашим войскам); в разсмотренном нами случае оне могли быть направлены с нашим казачьим полком;
2) в виде репли в тылу; в разсмотренном нами случае на них могла быть возложена охрана переправ через Ходель у д.Змиевиска; нам пришлось для этой цели задержать в тылу шедший нам на присоединение Нарвский гусарский полк.
Мы настаиваем на том, что применение частей пехоты, приданных коннице на внешнем фланге как общее правило недопустимо.
Разсмотрим теперь вопрос об использовании конницей при операциях на фланге различнаго рода средств техники.
Танки с нами не поспели бы и только стеснили бы наш манёвр. Бронированные автомобили могли принести боьшую пользу и на фронте нашей конницы и на нашем внешнем фланге; они дали бы нам прекрасныя точки опоры. В районе, в котором происходила операция не было шоссе, дороги же после дождя распустились; переправы через Ходель были уничтожены. Задерживать манёвр из-за отсутствия броневых автомобилей не приходилось. Но следует сказать, что кавалерия, нападающия на фланг и тыл, должна стремиться широко использовать броневые автомобили. Принесут большую пользу и бронированные аэропланы.
На первое место среди той помощи, которую кавалерия при своих фланговых манёврах попросит у техники, должно быть поставлено быстрое установление прочной технической связи.
Мы упоминали выше, что использование нападения на фланг и в тыл может быть достигнуто только при полном содействии фронта. Это верно не только для тактических охватов, но в отношении глубоких рейдов в тыл. В русско-японскую войну, в 1905 году, ген.Мищенко произвёл глубокий набег в тыл японцев (у Инкоу). Реальных результатов этот рейд не дал, т.к. представлял собою изолированную операцию; японцы свободно взяли с фронта части войск, которыя остановили развитие набега; разрушения же, произведённыя на ней конницей, были быстро починены. Без установления технической связи между войсками, действующими на фронте, с конницей, действующей во фланг и тыл, необходимое согласование достигнуть невозможно. Предположим, что XVIII армейский корпус выкинул рукав проволочной связи до д.Змиевиска; тогда коннице нужно было на ходу же тянуть телефонную связь за собою. Руководство боем разбросавшимися частями (9-м Донским казачьим полком, дивизионом улан Его Величества и другими…) требовало тоже проволоки, проволоки и проволоки. При действиях на фронте кавалерия тоже ведёт бой на широком пространстве; и в этом случае требуется техническая связь. Но бой на фланге требует более тонкаго, гибкаго маневрирования; донесения, ориентирующия начальника, должны достигать его быстрее; перегруппировки в подобных боях более радикальны и приказания начальника должны скорее поспевать на места. Большим подспорьем служат мотоциклетки и в будущем безпроволочный телеграф.
И всё-таки главным техническим средством для нападения во фланг и тыл является всадник со своей винтовкой, в сопровождении возможно более дальнобойных пушек и пулемётов.
Изложу теперь пример действия кавалерии на фланге в более широком масштабе. В этой операции мне пришлось принять участие уже не как непосредственному исполнителю, а в качестве генерал-квартирмейстера штаба армии.
В апреле 1915 года IX-ой армии приказано было перейти в наступление. Фронт, занимаемый этой армией, был чрезвычайно растянут – около 250 вёрст (см. схему № 15). Правый фланг (XXII и XI корпуса) находился на Карпатах и их предгориях. Начинать прорыв там было тактически очень трудно. Центр (XXX корпус), примыкавший своим правым флангом к предгориям Карпат, уклонялся к северу, описывая дугу вокруг г.Станиславова и примыкая к Днестру. В марте месяце мы пробовали прорвать здесь неприятеля. Но это не удалось. После этого противник ещё более укрепился и оплёлся проволокой. Наш левый фланг протягивался по левому берегу Днестра и затем, перейдя Днестр, резко поворачивал на юг и примыкал к румынской границе. За Днестром стояла конница, подержанная пехотными дивизиями. На участке правого берега Днестра стояли только что сформированныя, из ополченческих частей, две дивизии XLII-го корпуса. Мы пытались прорваться через Днестр у Залещиков. Но это тоже привело только к кровавым боям. Перейдя у Залещиков через Днестр, распространиться мы не смогли. В результате мы были закупорены и тактическое положение наших войск у Залещиков на том берегу был очень трудное. На участке нашего леваго фланга, лежавшего на правом берегу Днестра, тактическия условия были выгодныя, но здесь у нас стояли ненадёжные части, не только не способныя к наступлению, но и к серьёзной обороне; к тому же оне в это время были ещё вооружены устарелыми не скорострельными ружьями образца 1877 года (так называемые Берданки). Правда, против них неприятельские части были такого же качества – ополченския части Поппа. Но эти части были поддержаны хорошей венгерской пехотной дивизией.
Для усиления IX-ой армии были направлены части XXXIII корпуса, только что прибывшаго из Маньчжурии (две дивизии Заамурской пограничной стражи). Подвод этих частей к нашему левому флангу на правом берегу Днестра привлёк бы внимание противника и сразу бы обнаружил наши намерения. Мы вызвали бы с его стороны переброску войск к его правому флангу, что, в виду трудности перебросок, для нас было крайне нежелательно. Вследствие этого, в основу нашего плана действий легли следующие основные идеи.
Сосредоточить прибывающий XXXIII корпус в районе Бучач.
Подобное сосредоточение скрывало наши карты до последней минуты, т.к., в виду производившихся уже нами попыток прорвать неприятельския позиции к югу от г.Станиславова, противник совершенно естественно мог объяснить это сосредоточение нашим желанием повторить атаку в этом направлении.
Удар свой мы решили направить через Днестр, в районе д.д.Хмелёва и Ржепинце с тем, чтобы затем выйти во фланг и тыл неприятельским позициям к югу от Станиславова. Тщательное изучение и фотографирование неприятельских укреплённых линий подтверждало, что неприятель не ожидал подобнаго направления нашего главного удара. Нам же подобное направление главнаго удара позволяло широко использовать нашу многочисленную кавалерию, усиленную прибытием ещё III-го кавалерийскаго корпуса.
Пока XXXIII корпус сосредоточивался, разведывал пункты переправ и подготовлялся к переправе, наша конница перегруппировывалась для занятия сразу выгоднаго исходнаго положения.
С этой целью, в распоряжение командира XXXIII корпуса были приданы две кавалерийския дивизии: Сводная и 12-ая кавалерийская, объединённыя под общим начальством ген.М. Задачей этого своднаго кавалерийскаго корпуса было – энергичное и быстрое использование прорыва, сделанного XXXIII корпусом в общем направлении на Городенька–Коломея. Эта кавалерия должна была прежде всего содействовать дальнейшему наступлению XXXIII корпуса, действуя в тыл неприятельским частям, которыя пожелают задерживать наступление нашей пехоты, цепляясь за ряд заблаговременно приготовленных в тылу позиций. Вместе с тем конница ген.М. своим продвижением на Городеньку, помогала частям соседняго с ней 2-го кавалерийскаго корпуса, переправиться через Днестр у Усечко. Необходимости тесной связи в работе конницы ген.М с действиями XXXIII корпуса заставила нас подчинить этот конный корпус командиру XXXIII корпуса. Если прибавить к этой группе конницы ещё шесть эскадронов полка Крымских татар, (корпусная конница XXXIII корпуса) – общий итог кавалерии, намеченной для действий направлении на Коломея достигал 52 эскадронов.
2-ой кавалерийский корпус был оставлен в непосредственном подчинении командующему армией. Для связи с ним, распоряжением и средствами шатаб армии, устанавливалось телеграфное сообщение до штаба корпуса, оборудованное аппаратами Юза. Для усиления средств корпуса по установлению связи между своими частями и также с соседями в распоряжение штаба 2-го кавалерийскаго корпуса была передана телеграфная рота. Кроме того штабу 2-го кавалер.корпуса была придана одна большая станция искрового телеграфа.
2-му кав.корпусу было приказано: перейдя главнями силами Днестр в районе Усечко, двинуться на юг в тыл австрийским частям, защищавшим Днестр к востоку от Усечко и открыть путь для дебуширования остальных частей XXXIII корпуса у Залещики. После этого быстро двинуться в общем направлении на Снятынь для захвата переправ на реке Прут. Если ко времени дебуширования из Залещик, 3-му кав.корпусу не удастся ещё продвинуться вперёд, то оказать сильнейшее давление в направлении на Заставну, в тыл австрийцам, задерживающим наступление 3-го кав.корпуса. Сила 2-го кав.корпуса состояла из 9-ой кав.дивизии – 24 эскадрона и Туземной Кавказской дивизии – 24 сотни. Кроме того командиру 2-го кав.корпуса была подчинена 82-я пехотная дивизия, один полк которой занимал тет-де-пон у Залещики.
К нашему левому флангу, на правом берегу Днестра, был сосредоточен 3-й кав.корпус графа Келлера, состоявший из 10-й кав.дивизии и 1-ой Донской казачьей дивизии (48 эскадронов). Этому корпусу, тоже оставленному под непосредственным руководством штаба армии, была дана задача прорваться через позиции противника у Окна и быстрым движением к Черновицам действовать в тыл отходящим за Днестр австрийцам.
Как выше упоминалось, на нашем левом фланге расположен был XLII корпус по своим качествам неспособный к самостоятельным действиям. Центр тяжести действий переносился всецело на 3-й кавалерийский корпус графа Келлера, поэтому на время операций XLII корпус был подчинён графу Келлеру. Предполагалось, что можно будет использовать наших ополченцев на «буксире» нашей кавалерии. Для оборудования технической связи 3-го кавалерийскаго корпуса со штабом армии и внутри корпуса, были приняты те же меры, как и по отношению 2-го кавалерийскаго корпуса.
Из изложеннаго видно, что основной идеей нашего плана являлся ввод кавалерии сразу на широком фронте. Я обращаю особое внимание читателей на это, т.к. причина неудачи многих попыток ввести в дело массы конницы заключалась обыкновенно в том, что, преувеличивая ударную способность кавалерии, массы ея выпускались на слишком узком фронте, вследствие этого действия их скоро замирали, сжимаясь прибывающей на подкрепление пехотой.
В данном случае обстановка благоприятствовала широкому развёртыванию. Беглый взгляд на приведённую схему (№15) покажет, как прорыв, сделанный XXXIII корпус и расширенный приданными ему кавалерийскими дивизиями в направлении на Городеньку, открывал путь 2-му кавалерийскому корпусу, а действия 2-го кавалерийскаго корпуса на Вереланку открывали дорогу 3-му кавалерийскому корпусу.
Самая трудная задача выпадала на последний, ему приходилось пробиваться собственными силами через позиции, окутанныя проволокой; граф Келлер не мог расчитывать на помощь пехоты XLII корпуса и кроме того он не имел в своём распоряжении тяжёлой артиллерии. Положение дела облегчалось тем, что можно было ожидать, что переправа XXXIII корпуса заставит непрятеля перебросить против него ту гонведную дивизию, которая служила подпоркой австрийскаго ополчения, а скверная пехота не сумеет усидеть и в окутанных проволокой укреплениях.
Во главе III-го кавалерийскаго корпуса стоял граф Келлер, представлявший собою выдающагося кавалерийскаго начальника. Он пользовался слепым доверием солдат и их глубокой любовью. Лично безумно храбрый он обладал в тоже время и решительностью в широком стратегическом масштабе. Для предполагаемой операции он был незаменим.
