Завершившиеся в Уфе саммиты БРИКС и Шанхайской организации сотрудничества вновь подтвердил намерение России глубже распространять экономические отношения на Восток. Более того, вот уже несколько лет, учитывая неопределенные перспективы нашей экономики, в России звучат предложения брать пример с экономики Китая. В некоторых публикациях такое намерение приписывается даже самому президенту Владимиру Путину.
Но может ли нынешняя Россия на самом деле принять на вооружение китайскую модель?
Об этом мы беседуем с депутатом Государственной Думы, доктором экономических наук Иваном Грачевым.
- Иван Дмитриевич, как вы относитесь к этой идее?
- Ну, в начале я должен сказать несколько слов о саммите. Когда собираются в единый экономический кулак страны, объединяющие почти половину населения и 30 % ВВП земного шара – безусловно, это значимое явление. Однако, если Россия является инициатором, локомотивом процессов интеграции, она сама экономически должна этой роли соответствовать. Чтобы выглядеть в будущем притягательно не только в политическом плане, но и в социально-экономическом, чтобы не сдать окончательно позиций. Потому, действительно, надо многое сейчас менять в экономике, и тут действительно много можно взять от Китая. Как и сам Китай когда-то, при Дэн Сяопине, многое перенял от нашего нэпа.
- Но сейчас ведь экономика Китая испытывает нелегкие времена – обрушение фондового рынка на 30%...
- Во-первых, это не отменяет предыдущих достижений экономики Китая. А во-вторых, в Китае есть регулятор, который называется Государство – кстати, сегодня уже звучат сообщения, что «министерство общественной безопасности страны расследует возможные махинации, которые могли стать причиной падения рынка».
И тут я должен высказать свое, личное ощущение, хотя, разумеется, я не китаист и не знаю во всех деталях эту страну. Но все же мне представляется, что они начинают повторять ошибки Советского Союза. Потому что все чаще во втором эшелоне их власти (а экономическая элита почти вся отучилась в Америке) - звучат рассказы про макроэкономическую стабилизацию, роль финансовых институтов и финансовые пузыри. И это хорошо знакомый нам «гайдаровский» язык. Потихоньку они съезжают на рецепты Вашингтонского консенсуса. Во главу угла ставят, я повторяю, денежно-кредитную политику, макроэкономическую стабилизацию, финансовые институты и так далее. И вот если эта либеральная линия начнет доминировать в Китае, то они естественно пойдут по тому же сценарию, по которому шел Советский Союз и нынешняя Россия в течении 25 лет. И если эта линия начнет развиваться дальше, то приведет к уже известным последствиям…
- Но вы сказали, что это не отменяет предыдущих достижений экономики Китая…
- Безусловно. И нам есть чему там поучиться – если захотим.
Во-первых, прежде всего Китай все эти годы имел абсолютно самостоятельную, суверенную экономическую политику. Там выстроена конвергентная экономика, у них это называлось «двухколейный подход». То есть, система, в которой плановое начало по инфраструктурной части экономики, определяющей судьбу страны, всегда доминировало. И все делали поэтапно, извлекая уроки из своих ошибок. Вспомним, как 1989 год у них ознаменовался активным выпуском денег и в стране дестабилизировалась политическая ситуация. Так вот, они уже на втором этапе реформ назвали главной задачей стабильность и предотвращение гиперинфляции. И за пятилетку у них ВВП увеличился сразу на 40 %.! И все основывалось на росте промышленности. Замечу, что промышленные предприятия имели право действовать не только в стране, но и за границей. Но опять-таки были рамки, и государство регулировало. Они, допустим, были обязаны продолжать выпускать те товары, которые зафиксированы в их статусе.
- Как вы считаете, насколько далеко отстоит от китайской модели нынешняя российская модель?
- Наша модель диаметрально противоположна китайской. Она целиком базируется на либеральных сваях, очень ненадежных, на том же Вашингтонском консенсусе. Китайцы тридцатилетний экономический рост себе обеспечили потому, что до последнего времени не придерживались либеральной модели. Мы же вели все эти годы абсолютно одностороннюю политику, хотя сознавали, что все современные успешные экономики - смешанные. Что они реализуют плановое начало, базирующееся на госсобственности, в сочетании с рыночными механизмами, которые обеспечивают динамику, гибкость и так далее. И что такое успешное сочетание гарантированно обеспечивает экономический рост.
Однако Россия полностью утратила управление госсобственностью (сейчас частично восстанавливает его в оборонке). И полностью потеряла систему планирования – у нас бюджет даже на год вперед верстается с ошибкой в 20-25 процентов! Это для Африки даже не годится…
- Вы говорите, об управлении госсобственностью, но у нас ведь наоборот говорят о чрезмерном влиянии государства, скажем, на топливные гиганты, которые так и зовутся - госкорпорациями?
- При Путине роль государства в добывающих компаниях безусловно повысилась, с 90-ми не сравнить. Но при этом она продолжает оставаться очень скромной, по сравнению с Китаем. И она не зафиксирована четко в законах. Между тем, роль государства в акционерных обществах должна быть зафиксирована в законах. Железно зафиксирована, ощутимо и проверяемо. Что Китай и делает. Кроме того, контроль у них осуществляется и по партийной линии, о чем тоже не надо забывать.
- Ну, у нас тоже есть такая партия…
- Такая партия сама должна быть в хорошем состоянии, и уметь для начала очиститься от коррупции. Китайцы не ввергали свой народ в эксперименты. Они планомерно развивали энергетику и раз в 5 у них сейчас энергетических мощностей больше, чем в России. Они планомерно развивали железные дороги, металлургию, химическую промышленность. И любая идея у них проходила испытание в экспериментальных зонах, располагавшихся в разных концах Китая. То есть, прежде чем на всю страну запускать, они создавали в этих зонах лучшие в мире условия, с точки зрения налогов. Это примерно то, что было сделано при нэпе – низкие и очень простые налоги для начинающих малых и средних предприятий, частичное использование концессий, чтоб появлялись иностранные технологии, причем зональное. И четкий контроль над всей инфраструктурой, оборонной промышленностью, топливным комплексом.
- Какой путь надо пройти, чтоб достичь китайского уровня?
- Преодолеть, прежде всего, этот шизофренический (другого слова не подберешь!) разрыв между российской политикой и российской экономикой. Президент Владимир Путин, в силу истории, в силу его личной политической биографии, доверяет только людям, которые проверены в его системе координат, скажем так. Но в его системе координат нет людей, которые способны построить такие программы, как китайская. Потому Кудрин, допустим, для него остается авторитетом. А люди такого толка на все случаи жизни имеют проработанные на Западе рецепты. То есть, они начинают президенту рассказывать, что вот сейчас ключевую ставку поднимем и это стабилизирует национальную валюту…
- Но она действительно стабилизировалась.
- Она стабилизировалась просто потому, что нефть стабилизировалась. Так что автор этой пьесы никакого отношения к ее успеху не имел. Но тем не менее в голове оседает, что вот, они же сказали, и все-таки получилось…
Мне кажется, что задача оппозиции - настоящей, профессиональной - прежде всего представить проработанную программу, чтобы выстроить экономическую модель. Китайскую не китайскую, но эффективную. Которая четко отладит управление госсобственностью, выработает четкий и внятный закон об управлении госпакетами акций. России нужна смешанная, конвергентная экономика, использующая проверенные механизмы. Такой программы, повторяю, никто пока не выдает, что затрудняет, может быть, поворот Путина и его окружения на разумный экономический курс.
