О праве войны и мира: Книга II. Глава V. О первоначальном приобретении права в отношении лиц, где сообщается о праве родителей, о браках, о сообществах, о праве на подданных и рабов

I. О праве родителей в отношении детей.

 

Право приобретается не только на вещи, но и в отношении лиц, при этом первоначально путем рождения, соглашения или вследствие совершения преступления. Путем рождения родители приобретают право в отношении детей. Приобретают право оба родителя – отец и мать, но если возникают разногласия при его использовании, то власть отца преобладает¹ вследствие преимуществ мужского пола.

 

II. Отличие, касающееся детского возраста и собственности детей на вещи.

 

1. Необходимо, однако же, различать три возраста детей: ранний возраст – период «неразвитого сознания», как говорит Аристотель («Политика», кн. I, гл. посл.), когда еще отсутствует «благоразумие», как говорит он же в другом месте («Этика Никомаха», IV, 3); средний возраст – период зрелого суждения, но когда сын остается еще в семье родителей, пока он «не выделяется из нее», по словам Аристотеля («Этика», V, X); старший возраст, то есть период по выходе из семьи. В раннем возрасте² все действия детей совершаются под властью родителей; ибо справедливо, чтобы тот, кто не может управлять собой, подчинялся другому. У Эсхила сказано:

Начальный возраст, как и дикий скот, Нужду имеет в воспитателе.

Но нельзя найти никого, кому естественно принадлежало бы руководство над ним, кроме родителей.

2. Тем не менее, и в таком возрасте сын или дочь имеют имущественную правоспособность по праву народов, но осуществление прав встречает препятствие вследствие упомянутого неразвитого суждения (см. выше, гл. III, § VI). Как говорит о детях Плутарх («О судьбе Александра», кн. II), они имеют право «на приобретение», но «не на пользование». Поэтому то, что имущество детей приобретается их родителями, (вытекает не из природы, но из законов каждого народа, которые в этом отношении проводят различие между отцом и матерью, а также между сыновьями, вышедшими из под власти отца, и такими, которым это еще предстоит, между незаконными и законными детьми. Природа же не ведает этих различий, за исключением упомянутого преимущества мужского пола, поскольку возникают разногласия родителей при использовании родительских прав.

 

III. О возрасте после младенческого в семье.

 

В среднем возрасте, когда способность суждения уже созреет, то родительской власти подчинены только те действия, которые имеют какое-нибудь отношение к семье³, касаясь отца или матери; ибо справедливо, чтобы часть согласовалась с состоянием целого. В прочих же своих действиях дети в этом возрасте располагают «властью», то есть моральной дееспособностью; но, тем не менее, они должны в своих действиях стремиться неизменно угождать родителям. Однако так как этот долг вытекает не из силы нравственной способности, как вышеупомянутые действия, но из обязанности благоговения, послушания и благодарности, то обратные действия не являются противозаконными, подобно тому, как не является незаконным дарение вещи, произведенное ее хозяином вопреки правилу бережливости.

 

IV. О праве принуждения детей.

 

В обоих этих возрастах право воспитания включает также право наказания, поскольку, конечно, детей следует принуждать к исполнению долга или исправлять. Что же должно думать о более тяжких наказаниях, об этом придется поговорить в другом месте.

 

V. О праве продажи детей.

 

Хотя отцовская власть присуща самой личности и составляет достояние отца, так что не может быть отнята и перенесена на другого, тем не менее отец естественно может, если не препятствует Внутригосударственный закон, отдать сына в залог, а если необходимо, то даже и продать⁴, если ему не представляется иного способа его прокормить. Такое обыкновение, по-видимому, к другим народам перешло из древнего закона фивян (который Элиан приводит во второй книге); самый же фиванский закон был заимствован у финикиян, а раньше – у евреев; о существовании его у фригийцев сообщает Аполлоний в послании к Домициану. Таким образом, можно думать, что сама природа служит источником всего этого и дает право на все, без чего она сама не может достигнуть того, что повелевает.

 

VI. О возрасте после младенческого вне семьи.

 

В старшем возрасте сын во всем «независим» и самостоятелен юридически, хотя с него, однако, не снимается обязанность почитания и уважения родителей, причина чего неизменна. Отсюда следует, что поступки царей нельзя называть ничтожными потому только, что у них есть родители.

 

VII. О различии родительской власти по естественному праву и по законам внутригосударственным.

 

Все сверх упомянутого установлено законом, зависящим от человеческой воли, который весьма различен в разных местах⁵. Так, в силу закона, данного евреям богом (кн. Чисел, XXX, 2, 3, 4, 5), отцовская власть расторгать обеты сына или дочери не была вечной, но длилась пока дети составляли часть отцовского дома⁶. Далее, известная отцовская власть принадлежала римским гражданам даже над сыновьями, ставшими главой собственной семьи, пока те не получали свободы (Lib. de Praeceptis legis. Praecepto vetante. CCXLII). Сами римляне признают, что другие народы не имели такой власти, которой они располагали над детьми (Inst. de patria potest. § lus autem.).

Секст Эмпирик в «Пирроновых вопросах» пишет: «Создатели римских законов⁷ стремились к тому, чтобы дети находились во власти родителей наподобие рабов, чтобы собственниками на имущество были не дети, но родители, пока те не будут отпущены тем же способом, как обычно отпускаются рабы; что иные отвергают как власть тираническую». Симплиций в комментарии на «Руководство» Эпиктета замечает: «Древнеримские законы, учитывая естественное превосходство Родителей и труды, понесенные ими ради детей, кроме того, стремясь к безусловному подчинению детей родителям – и, как я полагаю, в твердой надежде на естественную любовь родительскую, – предоставили родителям право по усмотрению как продавать, так и безнаказанно убивать своих детей». Подобное же право родителей у персов клеймит Аристотель как тираническое («Этика Никомаха», кн. VIII. гл. XII). Эти законы мы приводим для того, чтобы тщательно отличить постановления внутригосударственного права от положений естественного права.

 

VIII. О праве мужа в отношении жены.

 

1. Право в отношении лиц, возникающее из соглашения, проистекает либо из сообщества, либо из подчинения. Наиболее естественное сообщество проявляется в супружеском союзе. Однако вследствие различия полов власть в нем не есть общая, но муж есть глава для жены (посл. ап. Павла к ефесеям V, 23), конечно, в делах супружеских и семейных. Жена есть часть семьи мужа, поэтому мужу принадлежит право учреждения домашнего очага. Если же ему предоставляется что-либо сверх прав мужа, как, например, по еврейскому закону – право расторгать любые обязательства жены, а у некоторых народов – право продавать имущество жены, то это проистекает не из природы, но из установления. Здесь необходимо рассмотреть, что составляет природу супружества.

2. Под супружеством, таким образом, мы, естественно, разумеем такого рода сожительство мужчины и женщины, которое ставит женщину как бы под наблюдение и защиту мужа. Такое сожительство можно видеть также среди некоторых бессловесных животных. У человека же, поскольку он есть животное, наделенное разумом, добавляется верность, которой женщина связана с мужем.

 

IX. Нерасторжимость брачных уз с одной женой является ли необходимым свойством брака по закону естественному или же только по закону евангельскому?

 

1. Не иначе, по-видимому, как сама природа требует существования брака; но в еще большей мере закон божий, как видно, предписал до евангелия размножение (Второзаконие, XXI, 15). Ибо и праведные мужи до закона⁸ имели по несколько жен; и в законе⁹ преподаются некоторые предписания тем, кто имеет более одной жены; и царю предписывается не иметь чрезмерного количества жен и лошадей (Второзаконие, XVII, 16, 17). По поводу этого еврейские толкователи замечают, что царю разрешено иметь восемнадцать жен или сожительниц. А Давиду бог напоминает, что ему было дано много прекрасных жен¹⁰ (II Самуил, XII, 8).

2. Далее, желающему развестись с женой предписывается известный порядок; не воспрещается никому также брать в жены разведенную, кроме того, кто сам отпустил ее, а также кроме священнослужителя¹¹ (Второзаконие, XXIV, 4). Свобода же перехода к другому мужу должна быть ограничена самим естественным правом, чтобы оттого не могло произойти смешения потомства. Отсюда приводимый у Тацита вопрос понтификального права: «Не выходит ли женщина замуж, зачав и не разрешившись от бремени?». У евреев был предписан трехмесячный промежуток между двумя браками.

Но закон Христа, как и для прочих предметов, для брака между христианами довел норму до такого совершенства, что как тот, «то отпустит жену, не повинную в прелюбодеянии, так и тот, кто возьмет разведенную, признается виновным в прелюбодеянии (евангелие от Матфея, V, 32; XIX, 9). Толкование закона Христа апостол Павел (посл. I к коринфянам, VII, 4) не только дает мужу право на тело жены, что имело место и неестественном состоянии (по словам Артемидора, «тот, кто сочетается с женой законом супружества, приобретает ее тело к собственность»), но и взаимно жене дает право на тело мужа Лактанций¹² говорит: «Неправильным является принцип публичного права, что жена совершает прелюбодеяние, имея другого, а муж, хотя бы даже имел нескольких, свободен от преступного прелюбодеяния. Но закон божий так сочетает двоих в супружество, то есть в единое тело, на равных правах, что прелюбодеем оказывается каждый, кто нарушает телесный союз».

3. Мне известно, что многие считают, будто в обоих случаях Христос не установил нового закона, но лишь восстановил тот, который учредил искони бог, создатель всего. Они, по-видимому, в подтверждение такого мнения приводят собственные слова Христа, в которых он призывает нас к первоначальному состоянию. Но можно возразить, что из первоначального состояния, в котором одному мужу бог предназначил не более одной жены, достаточно ясно, что лучше и угоднее всего богу; а отсюда следует, что это и всегда было лучше и похвальнее всего; однако не было запрещено и поступать иначе, ибо если еще нет закона, то не может быть и нарушения закона, а никакого закона по этому предмету в те отдаленные времена не существовало. Таким образом, когда господь вещал устами, как Адама, так и Моисея, был только договор супружества, дабы муж оставил семейство отца, чтобы основать с женой новую семью; то же самое сказано в словах Псалма (XLV, 11)¹³ к дочери Фараона: «Забудь народ свой и дом отца твоего». Из установления такого союза, столь тесного, достаточно ясно, что богу угоднее всего¹⁴ нерасторжимость супружества; но отсюда невозможно заключить, будто богом с тех пор предписано, что не следует расторгать супружества при любых условиях. Именно Христос воспретил человеку расторгать то, что бог сочетал постоянным союзом, позаимствовав содержание для нового закона из того, что лучше и приемлемее всего для бога.

4. Известно, что в древности у многих народов существовали как свобода разводов, так и многоженство. По словам Тацита («Об обычаях германцев»), в его время почти одни только германцы среди варваров довольствовались одной женой; то же самое свидетельствует история, как персов, так и индусов¹⁵. У египтян¹⁶ одни только жрецы довольствовались союзом с одной женой. Но и у греков впервые Кекропс, по свидетельству Атенея, «одному мужу предназначил одну жену», что, однако же, даже в Афинах соблюдалось недолгое время, о чем мы узнаем из примера Сократа и других (Диодор Сицилийский, кн. I; Авл Геллий, XV, гл. XX). Если же народы поступали более сдержанно, как римляне, которые всегда воздерживались от Многоженства и долгое время – от развода, то они, конечно, заслуживают одобрения за некоторое приближение к совершенству. Оттого и брак жены служителя Юпитера у тех же римлян прекратился не иначе, как только смертью. Тем не менее, отсюда не следует, чтобы совершали грех те¹⁷, кто поступал иначе до провозглашения евангелия.

 

X. По праву естественному браки не являются недействительными только вследствие отсутствия согласия родителей.

 

1. Теперь посмотрим, какие супружеские союзы признаны естественным правом. При рассмотрении их мы должны помнить, что не все, что противно естественному праву, тем самым объявлено им незаконным, как это явствует из примера дарения расточителя; но объявляется незаконным именно то, в чем отсутствует начало, сообщающее силу акту, или где порок продолжается в самом действии. Начало, из которого возникает право в тех и в иных действиях человеческих, есть то право, которое мы определили как нравственную дееспособность, вместе с достаточно свободной волей. Такая воля, достаточная для порождения права, будет лучше разъяснена там, где речь пойдет об обязательствах вообще. Вопрос о нравственной способности к действиям возникает касательно согласия родителей, которое для действительности супружеского союза некоторые авторы считают как бы естественно необходимым. Но в этом они ошибаются, ибо приводимые ими доводы не доказывают ничего иного, кроме того, что с обязанностями сыновнего долга сообразно испрашивать согласия родителей, с чем мы вполне согласны с той оговоркой, что если только воля родителей не противоречит явно справедливости. Ибо если дети во всех обстоятельствах обязаны почитать родителей, то, несомненно, они в особенности обязаны с ними считаться в деле, которое касается всей семьи, какова женитьба. Но отсюда еще не следует, что у сына отсутствует право, которое обозначается названием способности или власти действовать. Ибо тот, кто женится, должен быть зрелого возраста, и так как он выходит из состава семьи, то в таком деле он уже не подчиняется семейной власти. А один только долг уважения не достаточен для придания ничтожности акту, который ему противоречит.

2. Законодательство римлян и прочих народов, установившее, что бракосочетание незаконно вследствие отсутствия согласия отца, вытекает не из природы, но из воли законодателя. Ибо в силу того же закона ни мать, по отношению к которой дети несут естественный долг уважения, своим несогласием на брак не делает его недействительным¹⁸; ни даже отец несогласием на брак совершеннолетнего сына, вышедшего из под родительской власти, не делает его недействительным (L. Filius emancipate. D. de ritu nupt.). А если сам отец находится под властью родительской, то на женитьбу сына должны дать согласие и дед, и отец; на брак же дочери достаточно согласия деда (L. Oratione §. nepote. D. eo. tit.). Что эти подробности не известны естественному праву и вытекают из внутригосударственного права, в достаточной мере доказывается всем изложенным.

3. А из священного писания мы узнаем, что благочестивые мужи и в еще большей мере женщины, – скромности которых особенно приличествует в этом деле подчиняться чужой воле¹⁹ (L. in conjunctione. С. de nuptiis), с чем согласуется то, что мы читаем в послании первом апостола Павла к коринфянам (VII, 36) о выдаваемой замуж девице, – полагали, что при вступлении в брак следовало подчиняться авторитету родителей; но, тем не менее, не объявляется недействительным супружество Исава и не признаются незаконными его дети от брака заключенного без согласия родителей (кн. Бытия, XXXVI). Квинтилиан («Речи», CCLVII), имея в виду право естественное в строгом смысле, говорит так: «А если когда-либо сыну разрешается делать против воли отца что-нибудь, что в иное время не заслуживает порицания, то ни в чем свобода не является столь необходимой, как при вступлении в брак»²⁰.

 

XI. По закону евангельскому браки недействительны с чужим мужем или с чужой женой.

 

Брак с замужней женщиной, обвенчанной с другим, без сомнения, незаконен по естественному праву, ибо ведь пока первый муж с ней не развелся, до тех пор длится его власть над ней; по закону же Христа власть мужа длится, пока смерть не расторгнет брачные узы. Брак же незаконен оттого, что при наличии первого брака отсутствует и нравственная способность и всякое дальнейшее следствие такого незаконного брака порочно. Ибо отдельные акты касаются чужой вещи. С другой стороны, по закону Христа, незаконен брачный союз с мужем другой женщины в силу того права над мужем, которое Христос другой женщине, сохранившей супружескую верность.

 

XII. Недопустимы и незаконны по естественному праву сожительства родителей с детьми.

 

1.Вопрос о брачных союзах тех, кто связан кровным родством или свойством, довольно серьезен и нередко вызывает большие споры. Ибо если кто попытается привести бесспорные и естественные основания того, почему такие союзы незаконны – будучи воспрещены законами или обычаями, – тот убедится в трудности этого на опыте, так как не сможет представить таких оснований. Ибо то, что приводят Плутарх в «Римских вопросах» (вопр. 107)»²¹ и Августин в трактате о «Граде божием» (кн. XV, гл. 16) о распространении дружеских отношений путем заключения брачных союзов, не настолько веско, чтобы признать незаконным и недозволенным противное. Ведь то, что менее полезно, оттого еще не становится недозволенным. К тому же может случиться, что какой-либо данной пользе противна иная, большая польза; не только в том случае, для которого сделал изъятие бог в законе, данном евреям, – случае, когда муж скончался, не оставив потомства, с чем сходны постановления еврейского и аттического права»²² о девицах-наследницах, когда преследуется цель сохранения родовых имуществ в семействе, но также во многих других случаях, которые можно привести или измыслить.

2. Из этого общего правила я исключаю брачные союзы восходящих родственников любых степеней с нисходящими; основание недозволенности таких союзов, если не ошибаюсь, достаточно очевидно. В подобных случаях ни муж, который господствует по закону брачному, не может оказывать матери того почтения, которого требует природа; ни дочь не может оказывать должного почтения отцу, так как хотя она и подчинена в браке, тем не менее, самый брачный союз создает такого рода общение, которое исключает почтение, внушенное предшествующим родством. Юрист Павел говорил о том, что при вступлении в брак следует соблюдать правила естественного права и целомудрия»²³, правильно добавляя, что противно целомудрию брать в жены свою дочь (L. Adoptivus. §. Serviles. D. de ritu nupt.). Итак, подобные союзы, без сомнения, и недо зволены, и, кроме того, незаконны, потому что порок постоянно налицо [vitium perpetuo affectui adhaeret].

3. Нас не должен убеждать довод Диогена и Хризиппа, основанный на наблюдении нравов петухов и кур и других бессловесных животных, с помощью которого они хотели доказать, что такие смешения не противны естественному праву. Ибо, как мы сказали в начале книги, достаточно чему-нибудь находиться в противоречии с человеческой природой, чтобы быть недозволенным; и сюда, как говорит юрист Павел, включается по праву народов кровосмешение, совершаемое между восходящими и нисходящими родственниками различных степеней (L. ult. de ritu nupt.)»²⁴. Таково же предписание того права, которое, по словам Ксенофонта («Воспоминания о Сократе», кн. IV), не утрачивает своей силы оттого, что нарушается персами»²⁵. Правильно говорится в соответствии с толкованием Михаила Эфеоского на «Этику Никомаха», что согласуется с природой «то, что соблюдается большинством не испорченных и живущих согласно природе». Гипподам Пифагореец говорит о неумеренных, безудержных и противных природе вожделениях, необузданных порывах, гнусных страстях». 

О парфянах так сказано у Лукана:

От пиров и вина обезумев, Царственный род отнюдь не страшится уз беззаконных.

И далее:

Если кому не грех наполнять родную утробу, – Что же греховно тому?

Причину такого обычая у персов Дион Прусийский в речи двадцатой мудро приписывает распущенному воспитанию.

4. Приходится удивляться выдумке Сократа, который, согласно Ксенофонту, в такого рода союзах не находит ничего предосудительного, кроме разницы в возрасте, откуда, по его словам, проистекает или бесплодие или уродливое потомство. Если бы одно только подобного рода соображение препятствовало такому союзу, он, конечно, был бы незаконным и недозволенным не более, чем союз между другими лицами, при той же разнице в возрасте, какая обычно отделяет родителей от их детей.

5. Скорее надлежит исследовать вопрос, не свойственно ли в добавление к тому, о чем нами уже было сказано, людям, не испорченным распущенным воспитанием, известного рода отвращение к кровосмешению между родителями и детьми, особенно в связи с тем, что даже некоторые бессловесные животные естественным образом этого избегают. Так ведь полагают и другие; и Арнобий в пятой книге «Против язычников» пишет: «Разве даже Юпитер не питал неслыханной страсти к матери и разве же не смог отвратить его ужас перед силой этого влечения, который не только людям, но и некоторым животным внушила сама природа и прирожденное всем чувство?». Сохранился прекрасный рассказ на эту тему о верблюде и о скифской лошади»²⁶ у Аристотеля в книге девятой «О происхождении животных» (гл. XLVI); сходный рассказ имеется у Оппиана в книге первой «Об охоте». Сенека в своем «Ипполите» пишет:

Ненарушим устав Венеры у зверей. Блюдет законы рода прирожденный стыд.

 

XIII. Сожительства братьев с сестрами, равно, как мачехи с пасынком и свекра со снохой и тому подобные, предосудительны и незаконны по праву, Установленному божественной волей.

 

1. Далее следует вопрос обо всех степенях свойства и о степенях кровного родства по боковой линии, в особенности же о тех, о которых можно прочесть в главе восемнадцатой книги Левит. Ибо даже если допустить, что такого рода запреты не исходят от самого естественного права, тем не менее, можно убедиться в том, что это стало запретным в силу заповедей божественной воли. Эта заповедь не такова, что связывает одних только евреев, но она связывает и всех людей как это, по-видимому, вытекает из следующих слов бога к Моисею: «Не оскверняйте себя ничем этим, ибо всем этим осквернили себя народы, которых я прогоняю от вас». Далее идут слова: «Не делайте всех этих мерзостей, ни туземец, ни пришелец, живущий между вами. Ибо все эти мерзости делали люди сей земли, что были до вас, и осквернилась земля» (кн. Левий XVIII, 24, 25, 27).

2. Но ведь если хананеяне и их соседи впадали в такие прегрешения, то, следовательно, этому предшествовал какой то закон. А если только это не закон естественный, то остается предположить, что он был дан богом, в частности, хананеянам что неправдоподобно и не достаточно явствует из самих слов или же всему человеческому роду либо в первоначальном завете, либо при восстановлении после потопа. А такие законы, которые даны всему человеческому роду в целом, очевидно, не отменены Христом; но отменены именно те, которые отделяли иудеев от прочих народов как бы промежуточной преградой. К этому присоединяется еще то, что Павел столь строго порицает союз отчима с падчерицей, хотя по этому особливому Предмету не имеется христовой заповеди; и сам Павел пользуется не иным каким-либо доводом, но указанием на то, что такие смешения считаются нечестием даже у языческих народов²⁷ (посл. к ефесеям, II, 14; посл. I к коринфянам, VII, 25). Истинность этого подтверждается, между прочим, законом Харонда, клеймящим позором такой брачный союз, а также следующим местом в речи Лисия: «Гнуснейший из людей, он был супругом матери и дочери». Не отличается от этого и следующее место у Цицерона в речи «В защиту А. Клюенция» по поводу сходного случая, ибо, сообщая о сожительстве тещи с зятем, он восклицает: «О, невероятное преступление женщины, о котором не слышали в целом мире, кроме этого единственного случая!». Когда царь Селевк выдал свою жену Стратонику замуж за своего сына Антиоха, он опасался, по словам Плутарха²⁸, как бы она не оскорбилась этим, как делом предосудительным».

У Виргилия есть стих:

Мачехи ложе своей осквернить он решился.

Если это всеобщее мнение имеет источником не веление природы, то с необходимостью следует, что оно исходит от древнего предания, проистекающего из некоей божественной заповеди.

3. Древние евреи, не заслуживающие пренебрежения в качестве толкователей права божественного, в том числе Моисей Маймонид, который собрал все их писания и разобрал с величайшей силой логики, утверждают, что законы о брачных союзах, изложенные в главе восемнадцатой книги Левит, имеют два основания: во-первых, некое естественное целомудрие, которое не дозволяет смешиваться родителям со своим потомством непосредственно или через лиц, близко связанных кровным родством или свойством²⁹; во-вторых, то, что сожительства определенных лиц, повседневное и ничем не пресекаемое, может дать повод к блуду и прелюбодеянию, если такого рода любовные связи могли бы скрепляться брачными узами. Если мы пожелали бы рассудительно приурочить эти два основания к упомянутым мной божественным законам в книге Левит, то легко обнаружилось бы, что в отношениях свойства по прямой линии (ничего не говоря уже о родителях и детях, потому что, как я полагаю, даже, помимо явно выраженного закона, естественный разум служит достаточным препятствием для подобного союза), равно как и в отношениях кровного родства первой степени по боковой линии³⁰, которое вследствие происхождения от общего родоначальника обычно называется родством второй степени, преобладает первое основание в силу живого воспроизведения образа родителей в детях; уклонение от браков здесь проистекает из того, что если природа и не предписывает чего-либо, то внушает как нечто более достойное. Многие отношения такого рода составляют предмет божеских и человеческих законов.

4. И оттого-то евреи хотят отнести к прямой линии, не предусмотренные в законе степени родства, учитывая заведомую одинаковость оснований. Вот названия у них этих степеней: мать матери, мать отца матери, мать отца, мать отца отца, жена отца отца, жена отца матери, невестка сына, невеста сына сына, невестка дочери, дочь дочери сына, дочь сына сына дочь дочери дочери, дочь сына дочери, дочь дочери сына жены, дочь дочери дочери жены, мать матери отца жены, мать отца матери жены, то есть, употребляя римскую терминологию, все бабушки, прабабушки, прамачехи, правнучки, прападчерицы жены внуков, бабушки жен; потому что, конечно, и под именем родства по мужской линии подразумевается также сходное кровное родство, под первой степенью – также вторая, под второй – третья; о дальнейших степенях едва ли может возникнуть спор с кем-нибудь, если же мог бы возникнуть, то продолжался бы до бесконечности.

5. Сами евреи полагают, что законы, воспрещающие братьям смешиваться с сестрами, были даны Адаму одновременно с законами о почитании бога, о правосудии, о воздержании от кровопролития, о воспрещении поклоняться ложным богам и похищать чужое имущество, но при этом было выдвинуто условие, чтобы законы о брачных союзах вступили в действие только после достаточного размножения человеческого рода, что в самом начале не могло произойти иначе, как путем брачных союзов между братьями и сестрами.

Евреи не придают значения тому факту, что об этом в своем месте не сообщено Моисеем³¹, потому что это подразумевается молчаливо в законе, так как Моисей осуждает за соответствующие поступки другие народы. Ибо в законе ведь много такого, что объясняется не условиями времени, но случайными обстоятельствами, оттого-то у евреев существует известная поговорка, что в законе нет ни предшествующего, ни последующего, то есть что многое там выражено в обратной последовательности.

6. О сожительстве братьев и сестер имеются следующие замечания у Михаила Эфесского в толковании на пятую книгу «Этики Никомаха»: «Первоначально сожительство брата с се строй было делом обычным; после же издания закона против подобных сожительств большую роль играет то, соблюдается или же нет такой закон» (см. также Каэтан. «На евангелие от Матфея», XIX). Диодор Сицилийский (кн. I) называет воспрещение союзов между братьями и сестрами «общечеловеческим обычаем», из которого он исключает лишь египтян. Дион Прусийский делает исключение для варваров. Сенека писал: «Мы сочетаемся браком и даже – нечестиво, то есть союзом брать в и сестер». Платон в книге восьмой диалога «Законы» называет такие союзы «нечестивыми, ненавистными богам».

7. Все это подтверждает древнее предание о законе божием относительно подобного рода союзов, откуда, по-видимому, произошло самое слово «греховный», принятое в применений к указанным союзам. Охватывая всех братьев и сестер, самый закон подразумевает³² столь же агнатов [родственников по мужской линии], сколь и когнатов [родственников кровных] одной и той же степени, рожденных как вне дома, так и в доме.

 

XIV. Иначе решается вопрос о браках с родственниками более отдаленных степеней

 

1. Это понятное положение, по-видимому, выражает разницу, существующую между указанными и иными, более отдаленными степенями родства. Ибо воспрещено жениться на тетке по-отцу, а жениться на дочери брата³³, которая состоит в равной степени родства, не воспрещено. У евреев имеются примеры таких браков. «Для нас представляют новость союзы с дочерьми брата; у других же народов они справляются торжественно и не воспрещены никакими законами», – сказано у Тацита («Летопись», кн. XII). О том, что это было дозволено Афинах, свидетельствует Исей, а также Плутарх в жизнеописании Лисия. Евреи приводят то основание, что молодые мужы усердно посещают дома дедов и бабок или даже живут в них вместе с тетками по отцу; в дома же братьев они реже вхожи и там не пользуются такими правами.

Если мы примем это как нечто, несомненно, согласное с умом, мы будем вынуждены признать, что закон, не дозволяющий браки с (родственниками по прямой линии и с сестрами, со времени размножения человеческого рода имеет постоянное действие и общ всему человеческому роду, так как он опирается на естественное достоинство, равно как незаконен всякий поступок, противный этому закону, вследствие постоянства порока. Подобное правило не распространяется на прочие законы, которые преимущественно содержат санкцию, каковая кет осуществляться разными способами.

2. Несомненно, что древнейшими правилами, называемыми апостольскими (XIX), те, кто женился на двух сестрах – на одной вслед за другой – или на племяннице, то есть на дочери брата или сестры, исключались из среды духовенства.

Нетрудно ответить, далее, на то, что мы сказали о прегрешении, вменяемом хананеянам и соседним народам. Всеобщее правило можно ограничить основными пунктами, как-то: сожительством между мужчинами, с животными, с родителями, с сестрами, с чужими женами. Другие законы были добавлены в качестве «сторожевого охранения», как говорят греки, или в качестве передовой линии укрепления, как говорят евреи, для защиты главных позиций. Ибо примером того, что отдельные случаи всеобщим правилом не предусматриваются, может служить воспрещение вступать единовременно в брак с двумя сестрами. Допустить же, что такая заповедь была некогда преподана вообще всему человеческому роду без исключений, не позволяет благочестие Иакова, который поступил наоборот. Можно добавить еще поступок Аврама, отца Моисея, так как и он до времени издания закона взял в жены тетку по отцу, подобно тому, как взяли в жены теток с материнской стороны у греков³⁴ Диомед и Ифидам (Евстафий, «На “Илиаду”», XII); Арету, дочь брата, взял Алкиной (Евстафий, «На “Одиссею”», VII).

3. Правильно, однако же, поступали древние христиане, которые соблюдали добровольно не только законы, данные всем людям в целом, но и другие, предписанные собственно еврейскому народу. Они даже простерли пределы своего целомудрия до некоторых дальнейших степеней, превзойдя евреев также в этой добродетели не менее, чем в прочих. И что это сначала было принято по великому согласию, следует из канонических правил. Августин, говоря о браках двоюродных братьев и сестер³⁵ среди христиан, утверждает: «Редко бывало принято обычаями то, что разрешалось законами; тогда как не было на то ни божеского запрета, ни запрета человеческого закона, тем не менее, даже дозволенный поступок вызывал ужас вследствие близости к недозволенному» («О граде божием», кн. XV, гл. 16). Такое целомудрие впоследствии санкционировали законы государей и народов; например, постановление императора Феодосия³⁶ воспретило брачные союзы между двоюродными братьями и сестрами; эту меру восхваляет Амвросий (посл. LXVI) как деяние, исполненное благочестия.

4. Но вместе с тем следует иметь в виду, что если что-нибудь, будучи воспрещено законом человеческим, все же совершено, оно еще не лишено силы, если недействительность этого закон прямо не оговорит и не обозначит³⁷. Шестидесятое правило Элиберийского собора гласит: «Если кто после кончины жены своей возьмет себе в жены сестру ее³⁸ и та будет христианкой, то пусть он воздержится от причастия в течение пяти лет». Здесь, стало быть, указывается на сохранение брачных уз. И, как мы уже сказали, в правилах, называемых апостольскими, предусмотрено, что если кто возьмет в жены двух сестер или дочь брата, то ему только воспрещается быть духовным лицом.

 

XV. Некоторого рода браки, называемые в законе сожительством (конкубинатом), возможны и дозволены.

 

1. Для перехода к дальнейшему необходимо пояснить, что конкубинат есть некий реальный и действительный брачный союз, хотя он и лишен некоторых последствий, свойственных собственно браку по внутригосударственному праву, или хотя даже он не влечет некоторых естественных последствий в силу противодействия внутригосударственного закона. Например, между рабом и служанкой по римскому праву, возможно, так сказать, сожительство [contubernium], но не брак. Тем не менее, в таком общении ничего не отсутствует, что относится к природе брака, и потому оно в древних правилах носит название брака. Сходным образом сожительство между человеком свободным и служанкой называется конкуб