Для победы в войне с Германией Сталин вынужден был внести те изменения в идеологическую политику, которые со временем похоронили сталинизм. Чтобы возбудить патриотический подъём, режим вынужден был частично раскрепостить здоровые силы. Как всегда, богоборческий режим отступает только вынужденно, перед угрозой потери власти выпускаются из подполья некоторые порабощённые сферы, чтобы паразитировать на их энергии. Советские вожди во имя самосохранения и защиты плацдарма идеократии были вынуждены частично освободить религиозное, национальное патриотическое и индивидуальное самосознание народа. Ибо люди могли воевать только за свободу и реальные жизненные интересы, а не за коммунистические фикции. Сталинизм в борьбе с противником пытается сделать ставку на патриотические и религиозные чувства, на раскрепощение человеческой индивидуальности.
Началось со сталинского церковного «возрождения». Церковь в годы смертельной опасности оставалась с народом: уже 22 июля 1941 года митрополит Сергий обратился с патриотическим воззванием, в котором осудил священников, сотрудничавших с фашистами. Мобилизуя для войны остатки духовных сил народа, режим вынужден был раскрепостить национальное патриотическое жизнеощущение и ослабить религиозные гонения: в 1942 году власти разрешили крестный ход вокруг храмов на Пасху, начали допускать богослужения на полях сражения. Сталин выпускает из лагерей оставшихся в живых священников и епископов, открывает уцелевшие храмы, монастыри, церковные школы, издательства.
С 1943 года режим меняет антирелигиозную политику: в стране дозировано восстанавливается церковная жизнь под строгим государственным контролем. 5 сентября 1943 года в «Правде» на первой странице было опубликовано сообщение о встрече митрополитов Русской православной церкви Сергия (Страгородского), Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича) со Сталиным, который согласился на созыв Архиерейского собора. На Архиерейском соборе 8 сентября 1943 года впервые за советское время избран патриарх Сергий (Страгородский) и Священный синод, восстанавливаются епархии РПЦ. 14 сентября 1943 года СНК СССР утвердил создание Совета по делам Русской Православной Церкви – для связи между правительством и Московской патриархией. В сентябре 1943 года возобновилось издание «Журнала Московской Патриархии»; в ноябре 1943 года Совнарком разрешил открытие в Москве богословского института и пастырских курсов (с 1946 года – академия и семинария). С февраля 1944 года начинается возврат храмов Церкви. В 1945 году принимается новое Положение об управлении РПЦ, в котором юридически признаются патриархия, церковная иерархия, ограничиваются права двадцаток (управляющих делами церковного прихода и состоящих из мирян), священник вновь становится главой церковного прихода. Характерно, что все эти изменения противоречили действующему законодательству 1929 года, что и было использовано в дальнейшем при Хрущёвских гонениях на Церковь.
Эти уступки тщательно дозируются, но на фоне предыдущего истребления выглядят едва ли не новым рождением. Сталинское церковное «возрождение» вместе с относительным благом несло множество соблазнов. Атеистическая власть выдает себя чуть ли не за радетельницу о нуждах Церкви. В обмен на частичные свободы руководство Московской патриархии окончательно смиряется с униженным положением Церкви. Свободный голос Церкви больше не звучит. Устами иерархов безбожная власть не только легализуется, но и всячески поддерживается. В посланиях патриарха и синода, полных славословий в адрес «вождя народов», Сталин объявляется спасителем России и Церкви!
Одновременно с уступками власть потребовала участия РПЦ в международной деятельности по защите интересов советского режима, повышению его международного авторитета. В том числе благодаря участию во Всемирном совете церквей, в экуменическом движении, во взаимодействиях руководства РПЦ с главами восточных церквей.
Так одновременно с улучшением положения Церкви складывается новая форма прельстительного компромисса иерархии Московской патриархии с атеистическим режимом. Религиозное двоемыслие позволяет оправдывать это ложное состояние. У христиан в России вновь притупляется ощущение зла коммунистической идеологии. При помощи различных фальсификаций власть стремится направить религиозное сознание на поиск «врагов» Православия где угодно, только не в системе государственного атеизма. Среди православной иерархии распространяется ложное представление о том, что наша родная советская власть защищает православие от мирового заговора папизма, протестантизма, жидомасонства, разврата демократий…
К этому времени ослабленная идеократия вынуждена отказаться от тотальной экспансии и сосредоточиться на решающих направлениях. Начиная с войны режим вынужденно и дозировано раскрепощал силы общества (национально-патриотическое, религиозное и личностное самосознание), на которых власть пытается паразитировать. Коммунизм, используя ресурсы порабощённой России, внедряется во многие регионы мира. Внутри страны идеологическая власть вновь сосредоточивается на разложении духовных основ жизни.
Логика экспансии и защиты идеократии требует новых задач на новом этапе. Большинство кадров не способно понять и осуществить необходимый разворот. Победить имеют шансы те, кто перехватит и реализует эту логику исторического момента. В предыдущую эпоху механизм перманентного террора оставлял неприкосновенным только верховного вождя. Руководящие кадры вокруг него периодически заменялись, ибо люди, работающие рядом с вождем, со временем воспринимают его критически. Кто-то из них в какой-то момент не хотел слепо, вплоть до самоистребления, выполнять кровавые распоряжения тирана, начинал собственную политическую интригу. Поэтому для сохранения сакральности идеократической пирамиды необходимо менять и высокопоставленных руководителей, привлекая с периферии молодые кадры, маниакально преданные вождю. Сталин после войны пытался вновь завести механизм большого террора, чтобы загнать в подполье те силы, которые пришлось раскрепостить во время войны. Механизм тотального террора впервые разработан и применен Лениным, Троцким, Дзержинским и Сталиным. Теперь логика террора была известна: его начало приведёт к гибели сталинского окружения. Так политика Сталина сталкивалась с основными жизненными интересами советской бюрократии. Уже давно никто не собирался гибнуть за то, чтобы “землю в Гренаде крестьянам отдать”, или чтобы где-нибудь "над крышей где-то взвился красный флаг”.
На смену Сталину шли политики, которые прошли школу террора, с одной стороны, и были свидетелями первых трещин в идеологическом монолите – с другой. Роботы идеологии – Молотов, Каганович, Ворошилов – вытесняются более молодым поколением – Маленковым, Булганиным, Хрущёвым. Сталин сам выдвигал их, непрерывно меняя кадры руководства. Но они начинали понимать, что вождь возвысил их, чтобы их руками расправиться с ближайшими соратниками, в свою очередь они будут уничтожены эшелоном более молодых. Они прекрасно знали аппарат подавления изнутри, являясь его функционерами. В некоторой степени они независимы от системы, ибо не готовы слепо идти на смерть ради торжества идеологических догм, в отличие от безропотно принимавшей смерть ленинской гвардии в двадцатые годы и сталинских выдвиженцев – в тридцатые.
На XIX съезде партии в октябре 1952 года Сталин резко расширил состав Центрального Комитета и Президиума ЦК с помощью молодых, преданных ему кадров. Ближайшее окружение поняло, что готовится его замена. Судя по всему, Хрущёв, Булганин, Маленков, обладавшие номинальной властью, во имя самосохранения вступили в заговор с могущественным Берией, над которым тоже сгустились тучи. Вместе они ускорили смерть Сталина: версия о заговоре Хрущёва, Маленкова, Булганина и Берии для убийства Сталина имеет реальные подтверждения. Затем Хрущёв, Булганин, Маленков сговорились против Берии. В скором будущем в борьбе за власть Хрущёв изгоняет Маленкова и Булганина, которые вынуждены были блокироваться с Молотовым и Кагановичем.
При этом проявились новые закономерности идеократии. Берия, располагавший после Сталина основными рычагами власти, стремился заменить диктатора. Но руководитель репрессивных органов знал, что ненавистен в обществе и в партийных кругах. Он понимал, что опера только на репрессивные органы недолговечна. Только популистскими мерами он мог заставить забыть о своей репутации кровавого палача, найти сторонников и создать себе опору. И он формулирует своеобразную альтернативу курсу Сталина: во внутренней политике дозированная либерализация экономики, деколлективизация, частичная демилитаризация, во внешней политике отказ от холодной войны и своего рода разрядка напряжённости.
Соответственно противники Берии вынуждены были в своём политическом курсе оппонировать его инициативам, что выразилось в сохранении прежней жёсткой внешней политики СССР. Вместе с тем некоторые планы Берии были подхвачены его противниками. Маленков пытался провести частичные экономические реформы, перемещая акцент на развитие производства товаров потребления, делая некоторые послабления крестьянству: разрешили иметь в индивидуальном пользовании больше земли и скота. Булганин предложил программу постепенного освоения целинных земель, начиная с подготовки кадров, создания специальной техники, строительства инфраструктуры – дорог, зернохранилищ. Многое в судорожной политике победившего Хрущёва определялось не только его личным выбором или предрассудками, а теми вариантами, которые оставались, – победа над конкурентами требовала и осуждения их программ.
Характерно, что в борьбе за власть каждый из них всё меньше руководствовался идеологическими догмами, но вынужден был утверждаться на той платформе, которая не была ещё использована противниками. Разыгранные варианты оказывались закрытыми для оппонентов или следующего поколения политиков. Такого рода конъюнктурно-прагматические, а не идеологические мотивы становятся в борьбе за власть всё более эффективными. Подобный процесс характеризовал идеологическое отступление на рубежи, где ещё возможно сопротивление.
Таким образом, в борьбе за власть наследники Сталина руководствовались собственными жизненными интересами, которые во многом противоречили усилению идеократии. В дальнейшей борьбе друг с другом они растаскивали по разным углам доминирующий в обществе и распространяющийся на номенклатуру антисталинизм. Коммунистические лидеры были ещё способны взнуздывать страну и подвергать репрессиям народ.
«Но смириться с перспективой собственной гибели они не могли. Годы Большого Террора показали им, к чему ведёт недостаточное противодействие Сталину. И они не могли не действовать. И не столь уж важно, сам ли Сталин умер или ему “помогли” его соратники. Важно то, что по всем линиям наследники Сталина – все до одного, от Берии и Маленкова до Хрущёва, – были категорически не согласны с его Завещанием и по существу предали своего вождя, отказавшись сначала от его Завещания, потом от его имени и, наконец, от его тела. Сталин был уверен в неизбежности войны. Наследники выдвинули лозунг мирного сосуществования. Сталин вёл курс к подавлению нерусских народов СССР. Наследники реабилитировали репрессированные народы и начали расширять права республик. Сталин говорил о сокращении сферы товарного производства и переходе к продуктообмену – наследники признали необходимость расширения товарного производства. Сталин возражал против продажи техники МТС колхозам – наследники это осуществили. Сталин хотел улучшить положение населения прежде всего снижением цен – наследники сделали упор на стимулирование через оплату труда и премирование. Сталин рассматривал номенклатуру и бюрократию как инструмент в борьбе за социализм и готов был беспощадно чистить этот инструмент, как только он “притуплялся”. Наследники вывели бюрократию из-под репрессий и сделали бюрократию всесильной, бесконтрольной силой государственного социализма… Отход от Сталина наследники вели под флагом Ленина и под защитой того самого ядерно-ракетного зонтика, который был создан в своих основах именно Сталиным. Отход от Сталина шёл крайне непоследовательно, противоречиво, зигзагами – ведь от наследников пахло, как писал один из писателей, “ваксой от сапог товарища Сталина”. Отход тормозился консерваторами в рядах самих наследников и сталинистами в ряде зарубежных стран и компартий. Отход был крайне медленным, так как сам Запад постоянно “подкармливал” СССР: и в переносном смысле – миллионами тонн покупая нефть, и в прямом – годами продавал миллионы тонн зерна. Но в целом наследники Сталина шли по тому пути, который привел к революции 1989–1991 годов и краху ленинско-сталинской концепции насаждения социализма силами государственной власти и номенклатурной бюрократии» (Г.Х. Попов).
