Продолжение. Часть 1.
Официальную идеологию Татарстана разрабатывают «прожженные» «специалисты» этого ремесла – бывшие коммунистические идеологи и представители партноменклатуры. Их круг не так широк, как может показаться на первый взгляд. Близки к власти, а, следовательно, и наиболее влиятельны:
- бывший советник Президента Татарстана по политическим вопросам, ныне директор Института истории Академии наук Республики Татарстан, физик по образованию Рафаэль Хакимов;
- журналист и публицист Римзиль Валеев;
- доктора исторических наук Индус и Энгель Тагировы;
- профессиональный ветеринар и депутат Госдумы РФ Фатих Сибагатуллин и ряд других.
Может показаться странным, что в этом перечне упомянут коневод Ф. Сибагатуллин, а публицист Р. Валеев оказался впереди историка-академика И. Тагирова. Главный критерий, которым я руководствовался – не научное качество выдаваемых этими людьми текстов, а наличие у них доступа к газетам, телевидению, школьному образованию и т.д. Они формируют своеобразный тренд, под который вынуждены подстраиваться гуманитарии Татарстана (или поддерживать, или просто «не связываться»). Например, историки-специалисты снисходительно относятся к опусам Р. Хакимова. Однако он, пользуясь высоким административным статусом, выступает на пленарных заседаниях конференций, его построения открывают сборники статей (см., например, «Историю татар»), и у читателя складывается впечатление, что публикуемые следом результаты действительно научных исследований как бы «подтверждают» и «конкретизируют» поток мысли идеолога.
В данном ракурсе мне не интересны радикальные неонацистские воззрения крайних татарских националистов, которые уже давно представляют собой маргинализированную и изолированную от массовых СМИ группу, тогда как те же Римзиль Валеев и Фатих Сибагатуллин с похожими, но несколько завуалированными взглядами регулярно мелькают на страницах многотиражных изданий Татарстана. По этой же причине я не касаюсь творчества профессионального этнолога и одного из активистов татарского национального движения доктора исторических наук Дамира Исхакова. Несмотря на научную и публицистическую плодовитость, он, не обладая административным ресурсом, не смог выдержать борьбу с Рафаэлем Хакимовым за право обслуживать татарстанскую политическую элиту, поэтому его публикаций (в отличие от бесконечных статей конкурента) не видно, например, на страницах местной электронной газеты «Бизнес-Онлайн» – самого цитируемого в Татарстане СМИ.
Чтобы лучше понять особенности современной татарстанской идеологии необходимо отступить на несколько десятилетий назад и увидеть её истоки. Начиная с 1970-х гг. советская общественность была в курсе фашизоидных симпатий русского националистического крыла КПСС, близкого руководству ВЛКСМ [1]. В конце 1980–нач. 1990-х гг. выходцы из этих структур начали активно создавать крайне правые русские организации. Но к упомянутой группе в верхах КПСС можно отнести и работников идеологических отделов обкомов союзных и автономных республик (таковыми являлись Р. Хакимов и Р. Валеев). После распада СССР они, как и их московские «коллеги», начали доводить до логического конца обозначившиеся еще в послевоенное время националистические сюжеты, но, понятно, не с русским, а местным содержанием.
Сравним концептуальные положения татарстанской идеологии и основных учений фашизма (включая нацизм).
На многих конференциях мне приходилось слышать от Рафаэля Хакимова и Энгеля Тагирова утверждение о том, что «без идеологии общество жить не может». В подтверждение своих слов они обычно приводили «либеральные» 1990-е гг., и увязывали тогдашнее тяжелое экономическое положение, слабость государства, опасность коммунистического реванша и разгул криминалитета не с разборками внутри касты своих хозяев, а с отсутствием общей идеологии. Подобный взгляд на роль идеологического мифа совпадает с мыслями фашистского идеолога Юлиуса Эволы. Характеризуя положение Италии после I Мировой войны (предфашистский период), он писал, что тогда «абсолютно отсутствовал «миф» в положительном смысле. То есть миф как высшая, животворящая и формирующая идея, позволяющая государству стать чем-то большим, нежели обыкновенной структурой общественного управления… в подобных условиях нация не смогла справиться с тяжелыми проблемами, возникшими в послевоенный период, и преодолеть социалистическое и революционное влияние, распространяемое в массах и пролетариате левыми активистами» [2].
Фашизм был идеологией «человека массы» и апеллировал к иррациональной стороне его сознания. В Германии эпоха нацизма знаменовалась отступлением разума перед инстинктом, интуицией и «мифом нации», на первый план ставилась т.н. «динамика жизни». Именно философский иррационализм, по мнению специалистов, стал предпосылкой и «подкладкой» национал-социализма [3]. Глава Гитлерюгенда Бальдур фон Ширах таким образом формулировал установки нацистского руководства: «Для нас чувства значат больше, чем рассудок. Рабочий паренек, сердце которого открыто фюреру, более важен для Германии, чем высокообразованный эстет, который с помощью рассудочных умозаключений стремится преодолеть любой спонтанный душевный порыв» [4]. Иррационализм и мистику воспевает в своих работах главный татарстанский идеолог Р. Хакимов: «Интеллектуалы пребывают в иллюзии, что старые языческие боги низвергнуты. Действительно, в лесу не стало леших, в пруду – водяных и русалок, пещеры перестали быть жилищем дивов, а человек больше не беседует и не обнимается с деревьями, но рационализм вовсе не торжествует… Внешне рационально организованное общество для отдельного человека продолжает оставаться сугубо иррациональным… Человек глубоко традиционен. Наше настоящее на 80–90% состоит из прошлого и только на 10% – из будущего» [5]. Так же, как Гитлер и Розенберг, Хакимов превозносит эмоциональное восприятие жизни и с недоверием относится к гуманитарным наукам, разлагающим эту жизнь на рациональные составляющие: «Ученые не изучают жизнь, а придумывают проекты, грандиозные программы с тем, чтобы всех вокруг переделать по профессионально скроенной модели. Эти проекты настолько гениальны, что ни власть, ни простые люди их не могут воплотить в жизнь, и они тоннами скапливаются на книжных полках, забивают сайты как спам. В России общественные науки превратились в машину, ежедневно и ежечасно порождающую гуманитарный хлам» [6].
Обращение к иррациональному всегда выдавало фашизм как идеологию, отражающую мировоззрение маргинальных слоев населения, не получивших качественного, прежде всего, гуманитарного, образования. Костяк обслуживаемой Хакимовым политической элиты Татарстана имеет аграрное происхождение. Её представители, уехав из села, но так и не став настоящими горожанами, относятся к прослойке, именуемой социологами маргиналами. Для этих людей важно «кем быть». Отсюда восприятие мира с позиций стихийного практицизма и эмоциональных порывов, а также недоверие к горожанам, интеллигенции и независимым ученым-гуманитариям, для большинства которых важно «какими быть».
Исходя из опыта бесед с высшими чиновниками Татарстана, могу утверждать, что многие свои действия (часто не совсем законные) они оправдывают иррациональными этическими категориями. Самой популярной из таких категорий выступает «ЖИЗНЬ»: «жизнь сложная штука, её трудно разложить на юридические схемы» (оправдание коррупции); «пустим мы их (оппозиционеров. – А.О.) в парламент, но что они натворят? Они жизни не знают» (оправдание фальсификации результатов выборов); «эти молодые (историки и политологи. – А.О.) все правильно пишут, но жизни они ещё не знали – пусть пойдут поработают на заводе или в поле, а уж потом мы посмотрим, что они напишут» (оправдание цензуры). Как же это напоминает откровения Бенито Муссолини в его «Доктрине фашизма»: «Фашизм опирается на положительное, этическое понимание жизни. Оно объемлет всю реальность, а не только человека, властвующего над ней. Нет действия, неподчинённого моральной оценке; нет ничего в мире, что могло бы быть лишено своей моральной ценности. Поэтому фашист представляет себе жизнь серьезной, суровой, религиозной, полностью включенной в мир моральных и духовных сил» [7].
Психологические комплексы татарстанской элиты порождают стремление переделать окружающий мир, исходя их неких «само собой разумеющихся», идущих от «чистого сердца», «от души и для души» жизненных истин. Воплощением последних являются «понятные всем» идеально-гармоничные образы «народа», «нации», «государства». Именно в их гармоничности и кроется опасность – как показывает фашистский (и советский тоже) опыт, путь к утопической идиллии может сопровождаться миллионами погубленных жизней.
В нацистской риторике сосредоточением всех жизненных истин и принципов был образ «расы». Именно принадлежность к той или иной расе, якобы, обуславливала важнейшие качества человека. Государство должно было обеспечивать её жизнедеятельность (т.е. одна раса = одно государство; Третий Рейх, в понимании Гитлера, был лишь политической оболочкой для арийской расы). Расы делились на высшие и низшие, и мыслились постоянно конфликтующими между собой за «жизненное пространство». Раса воспринималась как биологический организм или популяция, частью которой (особенно «нездоровой» – психически больными, инвалидами, детьми от смешанных браков) можно было пожертвовать ради сохранения целого. Именно в биологизаторском понимании расы находились квазиоправдания преступлениям против человечности.
Однако нацисты «повернули расизм таким образом, что наравне с кровной, биологической общностью признавалась и культурная, историческая общность» [8]. Иными словами, «раса» воспринималась не только в качестве физиологической, но и культурной категории, и по основным параметрам приближалась к тому, что татарстанские идеологи именуют «этносом». Так, Хакимов в переизданной в 2007 г. брошюре 1993 г. «Сумерки империи», ссылаясь на Льва Гумилёва, пишет об этносе как биосоциальном явлении, несущем в себе биологическую энергию и не подчиняющемся социальным законам [9]. Энгель Тагиров на страницах журнала «Конфликтология» заявил, что «этнос отличается от социальных групп именно биологической передачей своих отличительных признаков (пусть, это даже социальные инстинкты), а этничность – такая же данность, как раса и пол» [10]. Подобные утверждения аналогичны словам одного из идеологов усташизма (хорватского фашизма) и организатора геноцида сербов, евреев и цыган Миле Будака, который писал о «хорватском национальном инстинкте» и пытался доказать, что «хорватство хорватского народа было в его крови, в его костях, в его мясе и в его душе, и … было связано с землей, с гробами … дедов и прадедов» [11]. Как видим, представления о «расе» у фашистских идеологов и о «народе» у татарстанских во многом схожи.
Нацисты наделяли расу мистическими свойствами и опасались её смешения с другими расами, которое становится наиболее вероятным в условиях демократии. Один из предвестников фашизма Жозеф Артюр де Гобино в своей книге «Размышления о неравенстве рас» (1853 г.) главную причину грядущей гибели человечества видел в «разбавлении» арийской крови. Фактически, повторяет размышления Гобино бывший глава администрации Нурлатского района Татарстана, а ныне, как указывалось выше, депутат Государственной Думы, Фатих Сибагатуллин. В своих произведениях он пишет о ДНК народов [12] и негативных последствиях межнациональных браков. Он утверждает, что в крови каждого человека имеется данная Богом некая энергия («У одной нации она более активная, у других менее» (! – А.О.)). Якобы эта энергия проявляется в национальных чертах, менталитете и т.д. и передаётся по наследству. Смешанные браки у татар привели к смешению крови, по этой причине начался упадок их духовной культуры, составлявшей «одну из основ непобедимости татарского народа» [13]. Вряд ли Фатих Саубанович читал графа Гобино, скорее всего, он воспринимает народы как популяции или породы животных (он окончил Казанский ветеринарный институт, является доктором ветеринарных наук и, как уже отмечалось, увлекается коневодством). Сибагатуллин понимает, что, скрестив одну породу лошадей с другой, можно утратить определенные ценные для сельского хозяйства качества, но он совершенно неправомерно переносит эту практику на отношения между людьми, в частности, на браки.
К чему может привести интуитивная биологизация социальных отношений, показывает пример рейсхфюрера СС Генриха Гиммлера. До начала своей политической карьеры он учился на факультете сельского хозяйства в Мюнхенском университете, был фермером [14] и занимался выращиванием кур. Расовую политику Рейха Гиммлер воспринимал так же, как, например, селекцию куриных пород. Во время войны он пытался организовать массовое разведение кроликов, чей мех использовался для шитья зимней военной формы. Клетки с откормленными животными были установлены в десятках концлагерей, в том числе в Освенциме и Дахау. Кроликов кормили лучше, чем людей, а их мех был такой же «продукцией» концлагеря, как и, например, волосы замученных жертв.
«Раса» у нацистов и «этнос» («народ») у татарстанских идеологов, имея много общего, различаются степенью биологизации. В случае с «этносом» упор делается на культуру, её элементы стали таким же определяющим фактором, как форма черепа для расовой теории. И это не случайно. После 1945 г. биологический расизм дискредитировал себя, но ему на смену пришел новый вид расизма, который укоренился не только на Западе, но и в СССР. Речь идет о т.н. «культурном расизме». Его последователи делят людей не по физическим параметрам (например, все той же форме черепа), а по этнической идентичности, языку, традициям и т.д. [15] Для биологических расистов весь мир состоял из противоборствующих рас, а расистам культурным он видится мозаикой взаимодействующих народов («национальностей», «этносов»). Место «расовых признаков» заняли «культурные различия». Национальная культура воспринимается главным свойством человека, определяющим то, «кто он на самом деле». Можно говорить о преемственности между расовым и этническим мышлениями.
У каждой культуры, якобы, есть свой ареал, и культурные расисты считают недопустимым проникновение одной культуры за границы другой, т.е. их смешение (по этому поводу Рафаэль Хакимов писал буквально следующее: «Культура изначально и всегда этнична. Она в принципе не может быть космополитичной, если не брать во внимание какой-нибудь сувенирный китч. То, что называют мировой культурой, – это мозаика, букет самых выдающихся достижений различных народов… Народы хотят сохранить свою уникальность, и в этом спасение человечества. Насколько это глубоко сидит в природе человека, говорит та эмоциональная страсть, с которой отстаивается право на свой язык и культуру» [16]; согласен с ним и Энгель Тагиров: «…культура – суть духа народа, «соль» его истории. Культура – консультант и страж вечности. Она ориентир, Дорожная карта в историческом пути. Наконец, культура – стратегический ресурс развития народов, базис их конкурентоспособности, лидерности в мире») [17]. Если добавить сюда уверенность в том, что у каждой этнической общности непременно должно быть свое государство [18], то мы получим идеологию, обосновывающую поражение в правах лиц «нетитульной» национальности. Культурный расизм подводит к мысли о необходимости существования недемократической антилиберальной политической системы, подавляющей внутреннюю оппозицию и защищающей «единую культуру народа, его душу» от посягательств из вне. Отсюда – наличие одной партии, вождя, всесильных спецслужб, корпоративность («соборность») общества, т.е. основные элементы фашизма.
У культурного расизма нет научной базы, т.к. «культуры», как чего-то объективного, не существует, есть только представления людей о культуре, и они могут изменяться на протяжении жизни даже одного поколения. Образы т.н. «народов», их «национальные истории» и «межнациональные отношения», «народные традиции и обычаи» легко конструируются идеологами и интеллектуалами. Иными словами, народов на самом деле нет, а есть люди уверенные в их существовании и в том, что принадлежат к какому-то народу. (То же самое касается и расы: в 1997 г. Американская антропологическая ассоциация выступила с заявлением, в котором фактически говорилось, что рас не существует: «внутри расовых групп биологическая вариабельность больше, чем между ними». Специалисты пришли к выводу, что ««расовое» мировоззрение было придумано для того, чтобы навеки предопределить для некоторых групп низкий статус, в то время как для других были предназначены привилегии, власть и здоровье». Таким образом, «нет рас и, тем более, расовых отношений. Есть только вера в существование этих феноменов») [19].
Сегодня в Европе культурный расизм исповедуют крайне правые политические силы (например, Национальный фронт во Франции во главе с Марин Ле Пен, Британская Национальная Партия, «Национальная Демократия» в Испании, «Партия Шведов», «Датская партия», «Австрийская партия свободы», «Лига Севера» и «Новая сила» в Италии, «Фламандский интерес» в Бельгии, «Движение за лучшую Венгрию», «Атака» в Болгарии, Национал-Демократическая Партия в Германии, «Золотая Заря» в Греции). Специалисты не без оснований относят их к неонацистам, хотя сами «коричневые», из соображений репутации, всячески открещиваются от сомнительного родства. Татарстанские идеологи, воспроизводя в своих писаниях основные постулаты крайне правого национализма, но, в то же время, допуская биологизацию этнического, оказываются более близки к фашизму, чем их европейские собратья (считающиеся, между прочим, не академическими интеллектуалами и видными государственными деятелями, а маргинальными публицистами).
Судя по опубликованным текстам, в Татарстане одним из основных культурных расистов можно считать журналиста Римзиля Валеева. В развитых европейских странах его откровения стали бы поводом для внимания соответствующих органов. В Татарстане же этому человеку открыт широкий доступ к местным СМИ (вот только одно его утверждение о празднике 4 ноября («Дне народного единства»): «Будет нормально, если я буду апеллировать только к татарской аудитории и мусульманской умме по вопросам, которые актуальны лишь своему этноконфессиональному сообществу. И вообще, не стоит вмешиваться в дела другого этноконфесионального сообщества, оценивать их. Удержать себя от вторжения в духовную жизнь соседей – вот это сегодня считаю самым достойным поступком. Уж слишком горяча в стране и мире эта тема») [20]. Приведенные слова Р. Валеева – типичный пример культурного расизма, который, несмотря на заверения в толерантности, разделяет людей на изолированные группы и формирует представления о, якобы, потенциально опасном «чужом». Здесь явно прослеживаются намеки на сегрегацию населения, что на практике было реализовано нацистами в т.н. «гетто». Если продолжать мысль журналиста, то можно прийти к необходимости визуального обозначения представителей разных «этноконфессиональных сообществ» с тем, чтобы при начале общения знать, кто перед тобой, и ненароком не поднять в разговоре неудобные для «духовной жизни соседа» темы (лично я в троллейбусе или метро не отличу человека считающего себя русским, от человека с татарской идентичностью). Нашивки на одежду подойдут?...
Фашистские идеологии оппозиционны мировым религиям. Для христианства, ислама и буддизма не важны расовые и национальные отличия, а это наносит серьезный удар по представлениям о расовой исключительности или культурной самобытности. Идеологи усташества (напомню, хорватского фашизма) отказались от понимания религии как главного фактора, определяющего национальность. Упоминаемый выше Миле Будак в 1933 г. писал, что «религиозная связь, несомненно, прекрасная связь, но это не кровная связь. Одна лишь кровь связывает народы, пусть даже разделенные на несколько конфессий» [21]. Боснийских мусульман усташи объявили «хорватами, исповедующими ислам», что очень напоминает ситуацию с кряшенами – группой населения в Татарстане, представители которой причисляют себя к отдельному православному тюркоязычному народу. Татарстанские идеологи с тем, чтобы «не уменьшать» численность «титульных» татар, называют кряшен, вопреки их воли, «крещеными татарами» или «татарами, исповедующими православие». Усташская пресса пропагандировала, что хорваты-католики и хорваты-мусульмане «принадлежат к одному этническому и расовому типу» [22]. В дискурсе татарстанской идеологии нередко утверждается, что «крещеные татары», приняв православие еще во времена Ивана Грозного и тем самым оградив себя от давления со стороны властей, сохранили наиболее древние и исконные обычаи татарского народа. По мнению усташей, хорваты, приняв ислам, якобы, сохранили свою идентичность: «Бошнятство есть не что иное, как сохраненное хорватство, которое нашло свою защиту под покровительством ислама… отгородившись от своих исламских братьев с Востока» [23]. Всероссийская перепись населения 2002 г. в Татарстане запомнилась судебным давлением на кряшенских активистов [24] и усилением работы местной пропаганды. Академией наук РТ была проведена конференция «Цивилизационные, этнокультурные и политические аспекты единства татарской нации» и выпущен сборник статей с говорящим названием «Единство татарской нации» [25]. Во времена усташей Сараевское отделение Государственного департамента по информации и пропаганде издало сборник статей с таким же «всё объясняющим названием»: «Кровь заговорила: исследования и статьи о жизни хорватов исламской веры» [26].
Германским нацистам очень не нравилось христианство, они считали его еврейским изобретением, призванным смешать расы, разбавить арийскую кровь и тем самым уничтожить «главную расу». Они утверждали, что «передовым арийцам» не стоит перенимать «фантазии» «отсталых семитов». В 1940 г. по Германии распространялись листовки следующего содержания: «…между немцами и поляками не может быть ничего общего! Остерегайтесь каких-либо связей, исходящих из общих религиозных убеждений! …Наши фермеры могут подумать, что каждый поляк, приветствующий их словами «Хвала Иисусу», порядочный человек, и ответить словами «На веки вечные, аминь!». Немцы! Поляк никогда не должен стать вам товарищем!» [27].
Опасения нацистов по поводу разрушающего расовую чистоту «ущербного» христианства напоминают недоверчивое отношение татарстанских идеологов к исламу. «Проповедник» «татарского ислама» Р. Хакимов открыто пишет, что ему «не нравится высокомерная попытка привязать татар к какому-то иностранному течению, будто наш народ не способен мыслить самостоятельно» [28] и прямо указывает на ислам, как стирающую национальные различия религию: «Ваххабизм и другие радикальные течения утверждают, что не существует татар, узбеков, казахов, для них все мы должны стать истинными мусульманами, забыв национальные корни. Им татарский язык не нужен, для них вершина всего – арабский язык. Никакие оговорки не могут скрыть простого факта – радикальная трактовка ислама носит антитатарский характер. Более того, под видом традиционного татарского ислама подсовывают арабскую начинку. Заметьте, наши собственные доморощенные улемы цитируют не родных татарских богословов, а зарубежных авторов» [29]. Может показаться, что Рафаэль Сибгатович не говорит об отказе от мировой религии, а лишь благородно выступает против радикального ислама. Однако предлагаемый им самим «татарский ислам» является смесью язычества («народных традиций»), положений Корана и мусульманских ритуалов, т.е. именно той эклектикой, принципы которой так характерны для фашизма.
Проводимые властями Татарстана репрессии в отношении не желающих признавать «татарский ислам» мусульманских мулл сходны с борьбой гитлеровского режима против христианских (католических и протестантских) священников. Последние, в случае отказа присягать на верность фюреру и нацистскому государству, объявлялись врагами народа и «сторонниками интернационализма». Подчиненное Казанскому Кремлю «Духовное Управление Мусульман РТ» похоже на возникшее в 1932 г. пронацистское лютеранское движение «Немецкие христиане». Его сторонники, хотя и называли себя христианами, на самом деле проповедовали мессианскую роль немецкого народа и мечтали о единой германской церкви [30]. В Испании при Франко католицизм был объявлен государственной религией, что привело к формированию т.н. «национал-католицизма», который обосновывал особую духовную миссию испанцев и исходил из их, якобы врожденного, неприятия демократии. «Испанский католицизм» искажал многие положения христианства, а вкупе с препарированными историческими фактами использовался для обоснования религиозного национализма [31]. Как и в случае с «татарским исламом», национализм (своеобразная неоязыческая религия) «переварил» более интеллектуально подкованную религию мировую (это очередной пример иррационального и антиинтеллектуального характера фашизма).
Сегодня в некоторых западных СМИ и работах отдельных публицистов все активнее звучит слово «исламофашизм». Его пытаются использовать для характеристики радикальных исламских террористических группировок и политического строя Ирана. Однако такое отождествление встречает обоснованную критику, т.к. у интернациональных мусульманских организаций отсутствует присущий фашизму корпоративизм и национализм, у них нет монополии на распространение информации, они не могут (кроме Ирана) мобилизовать экономику всей страны на решение экстренных задач и т.д. [32] Зато понятие «исламофашизм» прекрасно подходит для того, что предлагает в своих публикациях Рафаэль Хакимов, и что на практике осуществляется в Татарстане: недемократический политический строй и корпоративное устройство общества выдаются за реализацию права на самоопределение титульного татарского «этноса», издревле живущего по законам «своего» «народного» (фактически, неоязыческого) татарского ислама. Если научный мир не признал термин «исламофашизм» как методологический инструментарий для изучения международного исламского терроризма, то в отношении политических реалий российских национальных (и в то же время «мусульманских») республик Чечни, Дагестана, Ингушетии, Башкортостана и Татарстана оперирование категорией «исламофашизм» кажется вполне допустимым.
Гитлер холодно относился к идее общегерманской христианской церкви, в его планах было создание собственно немецкой религии: «Для нашего народа имеет решающее значение, будет ли он следовать жидовскому христианству с его мягкотелой сострадательной моралью – или героической вере в бога природы, бога собственного народа, бога собственной судьбы, собственной крови» [33]. Крен в сторону неоязычества (тенгрианства) наблюдается в настроениях некоторых представителей татарстанской интеллигенции и политической элиты. Их доводы совпадают с приведенными выше словами Гитлера. Так, научный сотрудник Института истории Академии наук РТ Рафаэль Мухаметдинов утверждает, что «мы, тюрки, стали культурными не тогда лишь, когда увидели арабов и Коран, а на тысячелетия раньше этого, когда наши предки (исповедовавшие тенгрианство. – А.О.) покоряли Америку через Берингов пролив и помогали шумерам в их культурном росте». Данную позицию можно было бы считать маргинальной, если бы ей не вторил Фатих Сибагатуллин: «Тенгрианство… исконно тюркская религия, она создана тюрками. Если мы не вернемся к тенгрианству, то эффективного развития татарского народа не будет» [34]. Гитлера в христианстве не устраивала «мягкотелая сострадательная мораль» (см. выше), якобы, делающая прирожденных воинов-арийцев слабыми. Похожие «претензии» к исламу у Ф. Сибагатуллина. По его мнению, воинственные татары-тенгрианцы, сильно проиграли, приняв во времена Золотой Орды «умиротворяющую идеологию ислама» [35]. Более того, он пытается доказать, что Российская империя специально насаждала ислам среди тюркского населения, чтобы им было «легко управлять» [36].
Татарстанским идеологам с язычеством «работать» было бы значительно удобнее, чем с исламом: нет строгих религиозных догматов, поэтому можно легко обосновывать любые действия власти; нет формируемой столетиями обширной богословской литературы, которую надо изучать (иначе, как Р. Хакимов, получишь обвинения в некомпетентности); наконец, язычество легче донести до масс, как детскую сказку до ребенка. Но наивно утверждать, что тому же Хакимову, бывшему «убежденному» коммунисту-атеисту, надоест «возиться» с евроисламом и он «переключится» на тенгрианство. В сложившейся в Татарстане эклектичной государственной религии вопреки законам логики языческие культы мирно уживаются с обрядами мировых религий, что даёт право говорить о реальном господстве (как и в Третьем Рейхе) неоязычества.
(продолжение следует)
Примечания:
1. Галкин А.А. Российский фашизм // Социологический журнал. 1994. № 2. С. 17–27.
2. Эвола Ю. Фашизм: критика справа. М., 2005. С. 8 (нумерация страниц по электронной версии).
3. Например, Д. Лукач в работе «Разрушение разума» (См.: Нольте Э. Фашизм в его эпохе. Новосибирск: Сибирский хронограф, 2001. С. 16).
4. Пленков О.Ю. Тайны Третьего Рейха. Культура на службе вермахта. М., 2011. С. 15, 18.
5. Хакимов Р. А был ли советский народ? // http://www.business-gazeta.ru/readblog/2791/561/
6. Там же.
7. Цит. по: Родригес А.М., Пономарев М.В., Несмелова М.Л. Новейшая история зарубежных стран: XX век: 11 кл.: Метод. пособие для учителя. М., 2001. С. 61.
8. Пленков О.Ю. Тайны Третьего Рейха. Культура на службе Вермахта. М., 2011. С. 56.
9. Хаким Р. Сумерки империи (к вопросу о нации и государстве) // Хакимов Р.С. Тернистый путь к свободе (Сочинения. 1989–2006). Казань, 2007. С. 56.
10. Тагиров Э.Р. «Восстание этничности» Национальный вопрос – неостывший кратер // Конфликтология. 2013. № 1. С. 119.
11. Беляков С.С. Усташи: между фашизмом и этническим национализмом: Монография. Екатеренбург, 2009. С. 149.
12. Сибагатуллин Ф.С. От Аттилы до Президента. Кн.1. Великие хунны и Золотая Орда. Казань, 2008. С. 75.
13. Там же. С. 152.
14. Мэнвэлл Р., Франкель Г. Генрих Гиммлер. Ростов н/Д, 2000. С. 17.
15. Подробнее см.: Шнирельман В.А. «Порог толерантности»: Идеология и практика нового расизма. Т. 1. М., 2011. С. 136–165.
16. Хакимов Р. Надо ли строить российскую нацию? // http://www.business-gazeta.ru/readblog/2791/570/
17. Тагиров Э.Р. Планетарная цивилизация в зеркале глобалистики. Казань, 2014. С. 24.
18. Выпущенные за последние 25 лет учебники по истории Татарстана – это учебники по истории государственности татарского народа (См., например: Тагиров И.Р. История национальной государственности татарского народа и Татарстана. Казань, 2008. 455 с.).
19. Проблема расы в российской физической антропологии. М.: ИЭА РАН, 2002. С. 89, 92.
20. Римзиль Валеев: Удержать себя от вторжения в духовную жизнь соседей – вот это сегодня считаю самым достойным поступком // http://www.business-gazeta.ru/readblog/2683/3799/
21. Беляков С.С. Усташи: между фашизмом и этническим национализмом: Монография. Екатеренбург, 2009. С. 150.
22. Там же. С. 150.
23. Там же. С. 150.
24. Соколовский С.В. Кряшены во Всероссийской переписи населения 2002 года. 2-е изд. Набережные Челны, 2009. С. 124.
25. Единство татарской нации: Материалы науч. конф. АН РТ «Цивилизац., этнокультур. и полит. аспекты единства тат. нации» (Казань, 7–8 июня 2002 г. / Редкол.: Хасанов М.Х. и др.; АН РТ. Казань, 2002. 317 с.
26. Беляков С.С. Усташи: между фашизмом и этническим национализмом: Монография. Екатеренбург, 2009. С. 150.
27. Родионов В. Расовые мифы нацизма. Врага надо знать! М., 2010. С. 18
28. Рафаэль Хакимов: Джадидизм это образ жизни народа (27.06.2011) // http://www.islam-portal.ru/novosti/104/2386/
29. Рафаэль Хакимов: «Если мы в Татарстане не займемся идеологией, то вместо евроислама мы получим «арабскую весну», http://www.business-gazeta.ru/article/81995/
30. Бровко Л.Н. Христианство и национал-социализм. Мировоззренческий излом. М.: Наука, 2003. С. 360
31. Коваль Т.Б. «Национализация» религии (Размышления об Испании и России) // Общественный науки и современность. 2013. № 1. С 107, 114.
32. Старостин А.Н. К вопросу об исламском тоталитаризме // http://hist.igni.urfu.ru/rsih/text/starostin.htm
33. Раушнинг Г. Говорит Гитлер: Зверь из бездны: Пер. с нем. М 1993. С. 55.
34. Мальцев В. Романтики арийского евразийства // Независимая газета. 21.01.2015
35. Сибагатуллин Ф.С. От Аттилы до Президента. Кн. 1. Великие хунны и Золотая Орда. Казань, 2008. С. 152.
36. Сибагатуллин Ф.С. От Аттилы до Президента. Кн. 2. Легенды и мифы религий. Казань, 2009. С. 18.
