Сегодня о фашизме говорят много и многие. На Западе отмечают явную фашизацию современной России. Отечественная пропаганда политических противников Москвы называет «фашистами» и «нацистами». Кто прав и где на самом деле скрывается «коричневая чума»? Как в запале бесконечных споров не пропустить опасность? В рамках одной статьи ответить на эти вопросы трудно, т.к. необходимо использовать множество фактов истории Германии, Италии, Испании, Португалии, Венгрии, Румынии и других стран, прошедших в XX в. через ту или иную форму фашизма.
На мой взгляд, в современных российских реалиях продуктивно «проверять» отдельные части страны на «коричневость». К этому подталкивает неоднородность «единой» Российской Федерации: в ней сосуществуют несколько политических (даже претендующих на статус государственных) подсистем, которые различаются по своим качественным характеристикам. Одними из таких образований являются т.н. «национальные республики». Обнаружить в них элементы фашизма, на мой взгляд, более реально, чем в других регионах, образованных не по национальному, а административному принципу.
Классической российской национальной республикой считается Татарстан. Я думаю, что в определенной мере владею местным материалом, т.к. во-первых, «безвылазно» живу в этом регионе и собрал значительный багаж наблюдений; во-вторых, мне знакомы работы историков, социологов и политологов, в которых обобщены итоги развития Татарстана за последние четверть века; в третьих, я имею опыт изучения идеологических конструкций татарстанских публицистов. Штудирование классических работ по истории фашизма и неофашизма даёт мне право на попытку сравнения зарубежного и татарстанского опыта.
Корректность самого сравнения обосновывается следующим. В XX в. государства земного шара развивались тремя основными путями: «западным» (демократическим, включая и социал-демократический), коммунистическим и фашистским. Нельзя не заметить поразительного сходства коммунистического и фашистского типов общественного устройства. В советской пропаганде провинившаяся перед СССР социалистическая страна без «особых проблем» превращалась в «фашистское отродье» (вспомним примеры Китая и Югославии, чьи политические системы в своё время буквально копировали советскую). Татарстан до начала 1990-х годов официально был автономной советской социалистической республикой, затем его Президент Минтимер Шаймиев (бывший первый секретарь Татарского Обкома КПСС), публично призвал отказаться от классового подхода (и, получается, борьбы тоже) и объявил о построении демократического государства с рыночной экономикой. Можно с уверенностью сказать, что ничего подобного создано не было, наоборот, чем больше времени проходило с обретения суверенитета, тем явственнее становилось свертывание демократических свобод и принципов рыночной экономики. Постепенно монопольную власть над республикой установили несколько кланов, а не связанные с ними частные предприниматели (в условиях рыночной экономики – самый креативный и, фактически, правящий класс) были низведены до уровня постоянно третируемых уличных торговцев (магазины и павильоны которых в последнее время сгорают с подозрительной регулярностью). Крайне правый татарский этнонационализм стал основой государственной идеологии. В то же время половинчатость рыночных и демократических реформ не сопровождалась откатом к коммунистическому прошлому. Следовательно, чтобы понять специфику сложившегося в Татарстане режима необходимо его сравнить с реалиями известных истории фашистских государств, т.е. государств выбравших в своё время не «западный» и не «советский», а третий путь модернизации (напомню, что в эпоху зарождения фашизма в Германии грядущий «Третий Рейх» получил соответствующее название не только из хронологических соображений, но и потому, что олицетворял особый «третий путь» развития).
Дальнейшее изложение невозможно без понимания того, что такое фашизм. Сразу отмечу, что в России о нем знают мало, еще меньше знали в СССР. Предвижу возмущенные возгласы: «Как же так? Советский народ победил фашизм, положил на алтарь Победы миллионы жизней, и теперь получается, что мы не знали против кого воевали?». Отвечаю – да, не знали. Советская пропаганда слово «фашизм» сделала нарицательным, но настоящих знаний о нем не давала, ибо советские граждане увидели бы поразительное сходство с окружавшей их действительностью. Опасения были не напрасны: известный фильм Михаила Рома «Обыкновенный фашизм» после первых показов в кинотеатрах надолго «лег на полку», т.к. зрители в образах нацисткой Германии и её сателлитов без труда разглядели родной Советский Союз (одна правящая партия, мудрый вождь, бесконечные парады, удушающая пропаганда и жизнь в «кольце врагов»). Давно пора понять, что в 1945 г. Красная Армия победила не фашизм, а часть германских вооруженных сил. Сама «коричневая чума», как набор социально-политических и экономических практик и идеологических установок побеждена не была (похоже, что единственной страной, победившей нацизм, является… Германия). Наоборот, знаменитый тост Сталина «за русский народ» в июне 1945 г. стал сигналом к послевоенному всплеску национализма и антисемитизма, что сделало советский строй ещё более похожим на фашистский. Именно на этой волне в 1950-х–60-х гг. в СССР началось усиление национальных республик (как союзных, так и автономных, к последним относилась и Татария). Советский Союз в послевоенный период постепенно становился красно-коричневым, и закончил тем, что номенклатура растащила его по национальным квартирам. Оказавшись главами суверенных государств, и встав перед проблемой выбора вектора развития, бывшие советские вожди не могли пойти по демократическому пути (это означало бы потерю власти), а возвратиться к советскому социализму было невозможно, т.к. отсутствие рыночных отношений и национализация собственности означали бы потерю таких богатств, о которых та же брежневская номенклатура могла только мечтать.
Удовлетворить новую старую власть мог политический авторитаризм, контроль над экономикой и ресурсами (проявляется в виде государственных монополий), а так же отвлечение масс от реальных проблем объединяющей национальной идеей. Внешне это выглядит как сращивание государственного аппарата с монополиями (но частная собственность сохраняется), превращение общества в совокупность корпораций и господство националистической идеологии, что, по сути, и является настоящим фашизмом (выделено мною. – А.О.). («Фашизм… представляет собой кризисную форму перехода от монополистического (а иногда и домонополистического) капитализма к капитализму государственно-монополистическому»). [1] Владычество одной политической партии, репрессивные спецслужбы, цензура, вождизм, напряженные отношения с соседями из-за агрессивных поползновений во внешней политике – лишь оболочка этой основы. В исторических реалиях фашизм имел свои национальные варианты: итальянский фашизм, германский национал-социализм (нацизм), испанский фалангизм, хортизм и салашизм в Венгрии, хорватский усташизм и т.д.
В Италии и Германии, странах Восточной Европы, Балканского и Пиренейского полуострова окончательному утверждению фашизма предшествовали кризис рыночной экономики и уверенность населения в том, что стихию рынка необходимо держать под контролем. Единственным, кто подходил на роль «контролера» было государство, от которого требовали стать социально ориентированным, т.е. давать человеку гарантии в завтрашнем дне. Однако вмешательство государства «убило» главный нерв рыночной экономики – конкуренцию, а её отсутствие означает появление монополий. В свою очередь, зависимые от государственных чиновников монополии создавали иллюзию того, что костяк государства состоит именно из них, а эти части рождают целое – корпоративное фашистское государство.
Если внимательно присмотреться к истории Татарстана 1990-х гг., то мы увидим примерно такую же логику развития. На фоне общероссийского экономического кризиса, вызванного шоком от внедрения принципов рыночной экономики, Минтимер Шаймиев прямо заявлял о необходимости защиты социально слабых слоев населения путем сохранения элементов госконтроля в экономике. Последнее привело к образованию монополий, напоминающих итальянские и германские концерны 1920-х–1945 гг. Действительно, в ходе приватизации местных предприятий контроль всегда оставался за республиканскими властями. Изучая татарстанские экономические объединения, трудно понять, где в них государственное, а где частное. «Ак Барс», «Татнефть», «Связьинвестнефтехим», «Татэнерго», «ТАИФ», «Татмедиа» и др. – это огромные корпорации, не знающие конкуренции и нередко контролирующие целые сегменты в нескольких отраслях экономики. Руководят ими представители татарстанской политической элиты или их родственники (чужаков «не пускают»). Эти корпорации социально ориентированы, т.е. они предоставляют находящимся в них «простым» людям социальные гарантии – стабильную зарплату, медицинское обслуживание, соцпакет и т.д. Социально-ориентированными были все монополии при фашизме, они стремились создать у «посчитанного» на корпорации населения чувство стабильности и защищенности.
Корпоративность – главная черта любого фашистского государства. Его население осознается как некий единый организм, все органы которого должны работать слажено, а человек при этом обязан находиться (желательно всю жизнь) в какой-либо одной ячейке (частые переходы не приветствуются). Если в демократическом обществе, приспосабливаясь к потребностям рынка, человек может часто менять работу и профессию, то в фашистском государстве однажды выбранный род занятий, как правило, навсегда за ним закрепляется. Отсюда контролируемые государственной бюрократией профессиональные корпорации, напоминающие средневековые цехи. В нацистской Германии – это корпорации врачей, учителей, вузовских преподавателей, деятелей искусства и т.д.
Подобная тотальная, охватывающая почти все общество, структура полностью соответствует пирамиде бюджетных организаций Татарстана. Люди в них часто работают всю жизнь, нередко возникают династии (кстати, очень приветствуемые в фашистских государствах). Утрамбованными в корпорации оказываются даже представители тех профессий, которые при демократических режимах обычно находятся в «свободном плавании», т.е. никак не связаны с государством. Например, союзы деятелей культуры Татарстана представляют собой кальку с подобных образований в Третьем Рейхе. Сходны и причины, по которым творческие люди шли под их крышу. В 1920-е гг. в Германии (период т.н. «Веймарской республики») художнику или поэту в условиях рыночной конкуренции и отсутствия государственной поддержки выжить было сложно. В противовес этому нацисты предложили социальные гарантии, престиж, возможность творческой реализации (правда, в определенных рамках). Получив это, уже нацистская творческая интеллигенция вспоминала догитлеровскую демократию как страшный сон. То же самое происходило в Татарстане. Деятели культуры в смутные, но демократические 1990-е гг., почувствовали, что их произведения мало интересуют широкую публику, а по законам рынка это означало нищету. Мысль о воссоздании по советскому образцу союзов кинематографистов, композиторов, писателей, театральных деятелей, художников была воспринята с воодушевлением. Практически все значимые собрания этих союзов проходили в присутствии видных татарстанских чиновников, а самой интеллигенции (как и в Третьем Рейхе) было более чем ясно, кого именно и что именно воспевать (о сходствах в идеологии см. во второй части статьи).
При фашизме деградирует и, фактически, исчезает такой действенный в условиях демократии инструмент социальной защиты, как профсоюз. Действительно, если все государство состоит из корпораций, контролируемых государственным аппаратом и единой партией, то социальные противоречия, якобы, снимаются сами собой. Независимые же профсоюзы «раскачивают лодку» и, поэтому, или подлежат уничтожению, или превращаются в составные части централизованной и контролируемой властью профсоюзной системы, что делает её чисто декоративным явлением. В программе «Испанской фаланги» содержался пункт о создании т.н. «вертикальных» профсоюзов, в которые на принудительных началах объединялись предприниматели, служащие и рабочие. На практике в фашистской Испании в каждой отрасли хозяйства имелся контролируемый государственной бюрократией центральный профсоюз, которому подчинялись его провинциальные и местные отделения. Для создания нового промышленного предприятия требовалось административное решение. [2] В нацистской Германии была создана общенациональная профсоюзная организация «Германский трудовой фронт», где заправляли функционеры нацистской партии.
В Татарстане независимых профсоюзов практически нет, но существует «Федерация профсоюзов Республики Татарстан» (ФПРТ). Согласно официальным данным по состоянию на 1 января 2015 г. в эту «федерацию» входит 29 членских организаций, в том числе 26 отделений общероссийских профсоюзов, которые по состоянию на 1 января 2015 года объединяли 797259 членов профсоюзов (в том числе 587928 членов профсоюзов работающих, 93738 чел. – среди студентов учебных заведений и 115593 членов профсоюзов, неработающих пенсионеров). В составе ФПРТ действуют 20 республиканских отраслевых профорганов, 153 отраслевых городских и районных комитетов профсоюзов, 43 координационных советов в муниципальных образованиях республики, 2 Федерации профсоюзов г. Набережные Челны и г.Бугульма.
Наиболее крупными отраслевыми территориальными объединениями (вспомним «испанский случай») являются профсоюзы работников народного образования и науки (207799 чел.), здравоохранения (78370 чел.), профорганизации ОАО «Татнефть» (144275 чел.), ОАО «КАМаз» профсоюза работников автомобильного и сельскохозяйственного машиностроения (58410 чел.), химических отраслей промышленности (52017 чел.), госучреждений и общественного обслуживания (36457 чел.), авиационной промышленности (31485 чел.), «Электропрофсоюз» (30874 чел.) [3].
Практически всё работающее население региона числится в рядах ФПРТ. Можно ли говорить о независимости таких «профсоюзов», защищают ли они от произвола администрации? Ответ более чем ясен – нет. Контролируемая государственным аппаратом и сращенной с ним «Единой Россией» ФПРТ – прямая аналогия испанским «вертикальным» профсоюзам и «Германскому трудовому фронту» эпохи фашизма.
«Коричневые» режимы прививали дух корпоративизма и той социальной группе, которая по определению должна быть вне политики – детям и подросткам. О Гитлерюгенде и советской пионерии в сравнительном аспекте я говорить не буду – сходства видны невооруженным взглядом. Но сегодня в Татарстане существует молодежная военизированная патриотическая организация «Форпост». Как ученый, я регулярно мониторю положение дел в одном из сельских районов Татарстана. Курируемое чиновниками районной администрации местное отделение «Форпоста» выполняет те же функции, что и Гитлерюгенд: патриотическое воспитание молодежи, начальная военная подготовка (её апогей – милитаризированная игра «Зарница»), выживание в дикой природе во время многочисленных походов, организация заботы о ветеранах (в татарстанском случае Второй, а в германском – Первой Мировой войн), ритуальное участие в многочисленных праздниках (от Дня Победы до Сабантуя). Форпост тесно связан с «Молодой гвардией», а последняя, как известно, является молодежным крылом «Единой России». Судя по материалам официальной страницы «Вконтакте», детям прививается образ врага в виде США и НАТО, что, впрочем, не мешает районным руководителям «Форпоста» проводить отпуска в Европе, т.е. на территории потенциального врага.
Корпоративное устройство социума тщательно охраняется фашистским государством. Самодеятельные и не одобренные свыше объединения граждан пресекаются, их организаторы и участники преследуются. Вспомним, что в декабре 2011 г. в Казани из-за сомнений в честности очередной избирательной кампании случились народные волнения. Несколько тысяч человек пришли на Площадь Свободы не по указке начальства с работы, а по своей воле. Через несколько месяцев бюрократия «опомнилась» и начала проводить «провластные» митинги, и люди сгонялись на них строго по корпоративной профессиональной принадлежности. По той же «линии» шло давление на несогласных. Если бы не было жестко управляемой пирамиды государственных корпораций, то, судя по опыту тех стран, где прошли т.н. «цветные революции», населению не составило бы большого труда добиться своих требований и демократизировать государство. По этой же причине после прихода к власти фашистов в Италии и нацистов в Германии какие-либо серьезные внутренние выступления против них стали невозможны – люди были политически изолированы в маленьких корпоративных мирках – низовых трудовых коллективах. Как показывает пример фашистской Испании (напомню, что диктатор Франко умер своей смертью только в 1975 г.), при отсутствии «внешних раздражителей» (типа военного поражения), общественные отношения меняются очень медленно, в течение десятилетий.
В «основах основ», а именно, в организации экономики и структуре общества современный Татарстан и фашистские государства имеют столько общего, что количество заставляет поставить вопрос о качестве. Схожесть «базиса» не может не породить схожесть политической системы и идеологии, т.е. того, что у марксистов принято называть «надстройкой».
После прихода к власти фашисты первым делом проводили централизацию своих государств, уничтожая при этом элементы федеративного устройства. Гитлер резко выступал даже против малейшей самостоятельности германских земель, считая, что это ослабляет государство в целом. В фашистской Испании после упразднения местного самоуправления власть на местах осуществляли лица, назначаемые правительством. Идеологи современного Татарстана позиционируют себя сторонниками федерализма, но это касается только взаимоотношений с Москвой (точнее их называть не «федералистами», а «феодалистами»). Сам же Татарстан является примером суперцентрализованного унитарного государства, его т.н. «районы», особенного сельские, лишены каких-либо реальных прав и управляются назначаемыми Казанским Кремлем наместниками (т.н. «главами»). От населения района не зависит, кто будет поставлен над ним начальником, попытки же сопротивления жестко пресекаются, в основном, угрозами увольнения с работы. Реальное управление в Татарстане построено по принципу всё той же пирамиды и напоминает систему гауляйтеров нацистской Германии. Как и татарстанские главы, они лично назначались первым лицом государства и безраздельно управляли вверенной административной единицей (гау). Гауляйтеры в обязательном порядке были членами НСДАП (нацистской партии), и в современном Татарстане трудно представить «главу» не члена Единой России. В политических реалиях фашистского государства местное самоуправление полноценно функционировать не могло, но и в Татарстане оно влачит жалкое существование, воспринимается населением как самый низ власти и, фактически, имеет место быть только «на бумаге» (видимо для того чтобы не было стыдно перед развитыми странами).
Для фашистской политической системы немыслимо разделение властей: и парламент, и суды подчинены исполнительной власти во главе с вождем. В Татарстане т.н. «Государственный Совет» – марионеточная по отношению к Казанскому Кремлю структура. До недавнего времени в этот «парламент» могли «избираться» главы администраций районов, т.е. они писали законы самим себе (испанские кортесы («парламент») эпохи Франко также были собранием крупных государственных служащих, готовых верой и правдой служить авторитарному режиму) [4]. Что касается судов разных уровней, то, несмотря на декоративную правовую казуистику, они также выполняют волю местной власти. Сегодня можно говорить о судьях как одной из профессиональных корпораций Татарстана. Такой же корпорацией являются и татарстанские СМИ, находящиеся под эгидой «Татмедиа» (своеобразного «министерства пропаганды»), тогда как в демократических государствах – это независимая «четвертая власть».
Наконец, фашистское государство можно распознать по одной господствующей политической партии. Всеохватность, презрение к политическим конкурентам, целенаправленная их маргинализация делают «Единую Россию» (далее, ЕР) и её коллективного члена «Татарстан – Новый век» (далее, ТНВ) даже не партией в собственном смысле этого слова, а особой позицией, которая поднимается над идеей партийности и пытается охватить все общество. Согласно терминологии идеолога раннего фашизма Мёллера ван ден Брука, ЕР и ТНВ можно отнести к типу «третьей партии», которая, якобы, выражает волю всего народа и избавляет его от негативных последствий борьбы между непримиримыми политическими силами. «Третьими» были все фашистские партии, т.к. считали себя альтернативой буржуазному Западу и коммунистическому Востоку.
Справедливости ради стоит отметить, что партии Гитлера и Муссолини первоначально были более демократическими организациями, чем ЕР и ТНВ. Они возникли «снизу» на волне действительно широкой общественной поддержки и лишь затем, используя парламентское большинство, узурпировали власть и подмяли под себя государственные структуры. В Татарстане же правящая партия создавалась «сверху», учредительные собрания на местах проводились органами районной власти по заранее утвержденному сценарию.
Функционерами ТНВ и ЕР становятся крупные чиновники или руководители предприятий. Последнее очень примечательно, т.к. делает партию, а, следовательно, и контролируемый её Госсовет, собранием основных профессиональных корпораций Татарстана. Именно о такой партийной и парламентской структуре мечтали европейские фашистские лидеры 1920–30-х гг., и достигали её после долгих лет упорной политической борьбы (в муссолиниевской Италии парламент был собранием корпораций). В татарстанских же условиях корпоративная партия-государство была создана без особого сопротивления, что говорит о потенциальной «фашизоидности» местной политической культуры.
Одним из признаков фашистского государства является наличие вождя и культа его личности. Двадцать лет Татарстаном правил Минтимер Шаймиев. Ему было посвящено немало книг, стихотворений, его изображали на картинах, в скульптуре и т.д. Приезд Шаймиева в какой-нибудь татарстанский город или райцентр воспринимали как необыкновенное событие, к нему готовились по несколько месяцев (сам помню, как семиклассником встречал Минтимера Шаймиева с флагом в руках). Пропаганда создала образ мудрого и справедливого «бабая», который верным курсом вел корабль республики в неспокойном российском море. На фотографиях он часто запечатлен в окружении детей – пожалуй, любимый пропагандистский прием всех тоталитарных режимов XX в. Ситуация не изменилась и после инициированной «Москвой» отставки Шаймиева в 2010 г. Он остался крупным чиновником (Государственным Советником) со своим секретариатом. В местной прессе его называют «Первый Президент Татарстана», причем слово «первый» часто употребляется в иерархическом значении. Поток восхвалений в адрес Шаймиева в подконтрольных Татмедиа СМИ не уменьшился. Часто пишут, что он спас Татарстан от кровавого межнационального конфликта, что находит аналогии, например, с каудильо Испании Франко, которого официальная пропаганда в период с 1939 по 1975 гг. преподносила как «спасителя нации и государства» [5]. Формально не являясь «первым лицом», Минтимер Шарипович продолжает принимать стратегические решения (многие вожди XX в. – например, Муссолини в Италии, Антонеску в Румынии, Хорти в Венгрии – официальными руководителями государства не были). Исходя из сказанного, можно сделать вывод, что вождизм и культ личности в Татарстане имеют место быть.
Политическая верхушка фашистского государства не является чем-то монолитным. Внутри неё всегда ведется борьба между различными группировками, преследующими свои узкокорыстные интересы, но в то же время идущими в общем фарватере (достаточно вспомнить конкуренцию подразделений Третьего Рейха). В такой ситуации вождь обычно маневрирует между соперничающими группами, но последнее слово всегда оставляет за собой (например, Франко прибегал к тактике «взаимных сдержек и противовесов», в частности, путем кадровых перестановок) [6]. В Татарстане мы видим такое же положение дел. Как отмечают политологи, региональная политическая элита состоит из нескольких кланов, конфликты между которыми не редкое явление (однако против общего врага, того же Федерального Центра, все выступают единым фронтом) [7]. Минтимер Шаймиев выполняет роль арбитра в спорах между сильнейшими кланами (например, братьями Минихановыми и Метшиными), обеспечивая себе роль безусловного лидера.
Фашистские государства отличались агрессивной внешней политикой. Власти Татарстана в начале 1990-х гг. едва не развязали вооруженный конфликт с Федеральным Центром за передел собственности; у «Казани» есть неофициальные претензии к части территории Башкирии, населенной татарами; между казанскими и чебоксарскими историками идут эмоциональные споры о «булгарском наследстве» (подобные дискуссии на Кавказе нередко становились поводом для вооруженного противостояния). Таким образом, агрессивные поползновения «во вне» у Татарстана есть.
С первого взгляда кажется, что сложившаяся в Татарстане система государственно-монополистического капитализма способствует экономическому росту и социальной защите населения. Подобные иллюзии были характерны и для большинства населения довоенных фашистских государств, которое искренне видело в своих вождях «спасителей нации». Однако подобная стабильность была иллюзией – промышленность развивалась не в качественном, а в количественном отношении, социальные противоречия никуда не делись, о них просто запрещалось говорить. То же самое происходит и в современном Татарстане. Примитивная, присущая феодализму, организация социально-экономических отношений позволяет лишь копировать зарубежные образцы, с трудом их внедрять на местах, тогда как в развитых странах появляются ещё более передовые технологии. Вообще, фашизм – это один из крайне неудачных способов модернизации общества, когда правящая верхушка, чтобы не быть уничтоженной более развитыми соседями, применяет к подвластному и одурманенному пропагандой населению жесткие, а иногда и жестокие, меры по мобилизации для решения внутренних и внешних проблем. В Татарстане одним из символов такой мобилизации можно считать феодальную практику использования подневольного труда врачей, учителей и других бюджетников при строительстве современных спортивных сооружений.
Подведем промежуточные итоги. Татарстан – унитарное корпоративное государство, в котором крупные монополии сращены с государственным аппаратом, здесь нет независимых профсоюзов, отсутствует разделение властей, но зато имеются вождизм и одна господствующая политическая партия. Это признаки фашизма.
Мне могут возразить тем, что все известные истории фашистские государства были идеократическими – т.е. в них господствовала одна идеология, а в Татарстане таковой вроде нет. На самом деле, идеология есть, и её сравнению с фашистскими доктринами будет посвящена вторая часть статьи.
Примечания:
1. Галкин А.А. Германский фашизм. М., 1989. С. 9.
2. Волкова Г.И., Дементьев А.В. Политическая история Испании XX века: Учеб. пособие. М.: Высш. шк., 2005. С. 67–69
3. Информация о профсоюзном членстве и структуре Федерации профсоюзов Республики Татарстан по итогам 2014 года (подготовлено организационным отделом ФПРТ) // http://proftat.ru/modules.php?print=1&mod=text&id=106&returnUrl=modules.php%3Fmod%3Dmenu
4. Волкова Г.И., Дементьев А.В. Политическая история Испании XX века: Учеб. пособие. М.: Высш. шк., 2005. С. 68.
5. Там же. С. 70
6. Там же. С. 68.
7. Фарукшин М.Х. Политическая элита в Татарстане: вызовы времени и трудности адаптации // ПОЛИС. 1994. № 6.
