Позавчера политтехнолог и специалист по лоббизму Евгений Минченко опубликовал доклад «Политбюро 2.0», в котором подвел итоги по состоянию современных правящих элит России. Однако я хочу внести некоторые коррективы и представить более обобщенную трактовку.
Так уж традиционно повелось, что во власти выделяется два наиболее очевидных клана – «системных либералов» и «силовиков». Действительно, такие группы есть, но это абсолютно не значит, что между ними есть системный антагонизм. Силовики не только участвуют в переделе собственности, но и обеспечивают устойчивую иерархию финансово-промышленных групп (Роттенберги, Тимченко, Ковальчук, инфраструктурные госкомпании, металлургия, ТЭК), осуществляя техническую поддержку в совместных мероприятиях против более слабых конкурентов, претендующих на прописку в высших властных эшелонах (Евтушенков). В прошлом силовики конъюнктурно сопровождали непопулярные радикальные рыночные реформы, надеясь извлечь из них выгоду для собственных аппаратных позиций. Например, они организовывали усмирение оппозиции из Верховного Совета в 1993 году, совершая определенный исторический выбор.
Российский режим, насколько об этом позволяет судить экономическая политика, имеет много общих черт с проамериканскими автократиями Латинской Америки, с одной лишь разницей – почти безграничные топливно-энергетические ресурсы позволяют худо-бедно функционировать механизму перераспределения благ. До полноценного европейского социального государства нам, правда, далеко.
Помимо весьма разветвленного силового сектора есть весьма перенасыщенная среда «системных либералов», вернее, представителей либеральной экономической школы (Медведев, Шувалов, Силуанов, Греф, Дворкович), по сути и определяющих экономическую стратегию страны. Частыми их оппонентами выступают не только и не столько силовики, сколько главы госмонополий, в частности кураторы ВПК. Именно последние заинтересованы в усилении участия государства в экономической жизни страны. Пока же представители реального сектора экономики не могут повлиять на принятие властных решений с целью изменения траектории развития страны. Отказа от «кудринской» политики, по сути, так и не произошло. Но это лишь вопрос времени.
Примечательно отсутствие сформированной патриотической (умеренно-националистической) элитной группы, которая имела бы собственные культурные, политические и экономические установки и цели. Помощник президента Сергей Глазьев не пользуется большим влиянием, но тем не менее его присутствие рядом с фигурой главы государства позволяет судить о нём, как о «запасном игроке» и «темной лошадке». Дмитрий Рогозин сохраняет дистанцию от внесистемных национально-ориентированных групп, и в то же время находится в отрыве от реальных запросов референтной социальной группы, что делает его политическое будущее весьма туманным.
Некоторые представители этнократической номенклатуры усиливают своё влияние, в частности, Рамзан Кадыров, что особенно актуально в условиях восходящей региональных бюджетных дефицитов. Это позволит выискивать средства, используя механизм неформальных патронажно-клиентельных сетей.
Противоречивые перспективы открываются сторонникам ДНР и ЛНР. С одной стороны, вероятна их диффамация вплоть до серьезных уголовных расследований, но с другой – при умении грамотно выражать собственную позицию, избегая острых углов, и концентрируя ресурсы поддержки в едином центре, можно добиться кооптации в государственные структуры. А это, несомненно, будет серьезным достижением.
Тем не менее, в условиях ограниченных ресурсов, экономической стагнации и появлении пограничных источников дестабилизации, фиксируемая модель элитных групп может быть радикально пересмотрена её основными участниками.
