Тема коррупции – обсуждается как всеобщая. 80 % граждан полагает, что то же самое «дело Сердюкова» есть «проявление всеобщего
разложения и коррумпированности власти».
То есть – в стране утвердилось всеобщее убеждение в том, что коррупция – всеобща. При этом 44 % опрошенных уверены. Что расследование дела «Оборонсервиса» приведет к очищению высших эшелонов власти от людей, злоупотребляющих своим положением, - но 40 % не верят и в это.
Кстати, по тому же Сердюкову нет ничего напоминающего единство видения ситуации и причин его снятия. Только 38 % полагают, что причина отставки то, что он был замешан в махинациях по разворовыванию военного имущества. Лишь 27 % отдают себе отчет в том, что военная реформа, которую он проводил, разваливала армию, подрывала обороноспособность страны. Еще 8 % считают, что сам Сердюков не был замешан в махинациях, но близкие ему люди разворовывали военное имущество. 7 % - что Военная реформа, которую проводил Сердюков, была нужной для страны, но ущемляла интересы генералитета, и тот добился его снятия. 6 % в духе приключенческих романов полагают, что пост Сердюкова всего лишь приглянулся какому-то другому влиятельному человеку в руководстве страны. 5 % наивны настолько, что напротив. героизируя его уверены, будто он мешал другим расхищать военный бюджет, средства оборонного заказа. А 3 %, наслушавшись «Эха Москвы» и начитавшись бульварных изданий, даже видят причину отставки что бывший министр что изменял жене - дочери человека, близкого Путину.
Но при всем разбросе – как было сказано, 80 % видят в этом проявление всеобщей коррупции – хотя из их же трактовок ситуации – этот то вывод как раз и не вытекает.
И если соотнести приведенные трактовки его отставки с цифрами ее одобрения и неодобрения – получается, что они также малосоотносимы друг с другом: отставку так или иначе одобряет 66 % граждан. не одобряет - 5 %. Не знают, что и сказать – 29 %.
Но если выделить ответах о причинах отставки группу связывающих ее с тем или иным вредом, приносимым Сердюковым, и группу, такого вреда не усматривающих, то последняя – значительно больше числа тех. кто его отставку не одобряет:
7 % полагающих, что он все делал правильно, но был снят интригами генералов, 6 % - что кому то понадобился его пост, 5 % - что он как раз мешал коррупции, и 3 % - что он изменял жене друга Путина. В сумме – 21 %. То есть 21 % должен был бы не одобрять его отставки. А не одобряет 5 %. То есть 16 % полагает. что Сердюков ни в чем не виноват и пострадала невинно – но что они отставку не одобряет – не говорят.
Дело не в самом по себе Сердюкове и принесенном им вреде – дело в том, что сознание по существу мифологизировано. Мифологизирована сама тема коррупции и борьбы с ней. Когда ведется речь о коррупции – ведется речь не о чем-то реальном – а о чем-то отвлеченном. О мифе.
Коррупция рассматривается как нечто плохое по определению (понятно, что ничего хорошего в ней нет) – но абсолютно невнятное.
Кстати, официально используемое и внедряемое в Российском обществе понимание коррупции: «термин, обозначающий обычно использование должностным лицом своих властных полномочий и доверенных ему прав в целях личной выгоды, противоречащее законодательству и моральным установкам».
То есть признаком считается не нанесенный вред или ущерб – а приобретение выгоды с нарушением закона или морали. Тогда это очень спорное явление – и когда на бытовом уровне осуждают коррупцию – скорее всего, имеют ввиду, нечто иное: хотя явно не знают, что. Что-то мифическое.
Например, вряд ли кто либо станет отрицать, что взятка – это одно из тех явлений, которые относят к разряду коррупционных. Но морально приемлемым для себя ее получение считают 9 % граждан. Неприемлемым – 63 %. 13 % не считает вообще это вопросом морали. Еще 9 % полагают, что все зависит от обстоятельств.
Морально приемлемым дачу взятки – считают практически столько же – 10 %. Неприемлемым – 56 %. Не считают это вопросом морали 13 %, и связывают оценку с конкретной ситуацией – 15 %.
Н тогда, первое, на что можно обратить внимание – что не допускающих для себя возможность дать взятку - заметно меньше. чем не допускающих для себя возможность ее взять. То есть готовность ее дать – в выше, чем готовность ее взять. Но готовность дать взятку – вытекает из представления, что ее могут взять. И это представление оказывается выше, чем реальная распространенность готовности ее брать – и выше реальной практики ее приема. То есть – основана не на реальной практике, а на распространенной мифологеме – как раз о всеобщем распространении взяточничества. Но если мифы создают – есть те, кто их создает. И цели, для которых их создают.
Это с одной стороны. С другой – практически две трети общества не допускают для себя возможности дать или взять взятку. если они называют это неприемлемым – стоит предполагать, что они этого и не делают: в противном случае они имели возможность ответить: «Не вопрос морали», «Зависит от обстоятельств», «Затрудняюсь с ответом».
Одновременно понятно, что есть большая категория и тех. кто и взял бы – но никто и не дает. Как Карандышеву по «Бесприданнице» Островского.
В свое время опрос о том, «давали ли вы когда либо или брали ли когда либо взятки» - дал 75 % отрицательных ответов. Хотя, кстати, такой же практически опрос среди аудитории «Эха Москвы» тоже дал 75 %, только положительных ответов. Это к вопросу о том, из кого состоит эта аудитория, насколько она отражает мнение общества и почему именно СМИ данного направления больше всех говорят о коррумпированности страны.
Кто громче всех кричит «держи вора»…
Итак, от двух третей до трех четвертей общества никогда не давали и не брали взяток. И при этом 80 % уверены в полной коррумпированности страны. То есть они судят о ней не по реальной жизни и своей реальной практике – они судят по ней по тому, что постоянно слышат о ее существовании и ее повсеместности.
Но это, в конце концов означает одно: что представление о всеобщей коррумпированности страны и власти – есть обычный миф. С той или иной целью создаваемый и распространяемый. Но действительности далеко не полностью соответствующий.
То есть – хотя коррупция кончено есть, и с ней и нужно «бороться», то есть нужно устранять и устранять причины ее порождающие – представление о ее повсеместности – есть лишь средство политической борьбы. То есть – средство борьбы за власть со стороны тех. кто этот миф сознательно создает. Потому что политические мифы, в отличие от традиционных мифов – продукт целенаправленной деятельности. На этом фоне интересно, что одним из вопросов Левада-центра к респондентам было: «Вы согласны или не согласны с тем, что нынешняя кампания по борьбе с коррупцией ведется лишь для того, чтобы укрепить пошатнувшееся доверие людей к Путину и отвести от него обвинения в создании в России коррумпированного режима?». И здесь важен даже не сам по себе ответ, который формировался самим вопросом. А то, что вопрос с одной стороны решал не задачу выявления мнения – а его формирования именно в этом направлении. Но что еще более важно – он тем самым своей обратной стороной предполагал парное утверждение: что само утверждение о «создании в России коррумпированного режима» выдвигается теми и для того, чтобы «ослабить и пошатнуть доверие людей к Путину».
Хороший Путин или плохой, Но общество, в котором две трети граждан считают ни дачу, ни получение взятки для себя морально недопустимым – очень сложно назвать обществом всеобщей коррумпированности.
И назвать его таким можно том случае и тому – кому по каким либо причинам это очень нужно.
