20 октября - годовщина смерти Полковника. В Ливии она ознаменовалась трехдневным штурмом армией города Бени Валид, занятого сторонниками умершего «диктатора». Антикаддафистская революция уничтожившая Джамахирию и погубившая создавшего ее Лидера Ливийской Революции, - так титуловали его в советское время, - никак не завершается. Новые революционеры, или контрреволюционеры, - сторонники свергнутого и убитого «диктатора», - живы и активно борются. Помимо этой линии борьбы в новой Ливии наглядно проявился в виде недавних боев в Бенгази и общий для всех постреволюционных арабских стран вектор борьбы между радикальными исламистами и сторонниками светского государственного устройства. Но этот момент пока оставим в стороне. Более интересен в плане анализа итогов арабских революций феномен жизни и смерти - в широком смысле, - как самого Муаммара Каддафи так и Социалистической Ливийской Джамахирии.
Год назад был предан смерти один из последних великих харизматов двадцатого века, Личность с большой буквы, неукротимый борец за справедливое переустройство мира.
Великий реформатор, создавший в своей стране социальное государство, где средства от природных ресурсов реально шли на общественное развитие, а так же на кормление значительной части Африки.
Полковник был великим теоретиком и практиком политико-государственного строительства, провозгласившего в написанной им еще в семидесятые годы «Зеленой книге» особый «третий путь» государственного устройства, отличный от капитализма и коммунизма.
В той или иной мере этот «третий путь», в котором основой госустройства были самоуправляемые низовые общины, был реально воплощен в возглавляемом им государстве - «Социалистической Ливийской Джамахирии».
Каддафи был поэтом от политики, создателем новой эстетики революционной борьбы, своеобразным Нестором Махно конца двадцатого века. «Зеленая Книга» – прежде всего поэтическое произведение. Аналогом Каддафи-политика в архитектуре может быть только Гауди.
«Ливийская Джамахирия» стала практическим воплощением вековых грез разного рода анархистов о «государстве реального народовластия». Это государство просуществовало больше сорока лет и казалось незыблемым. Но политический художник Каддафи многого не учел, и Джамахирия погибла по политическим меркам практически мгновенно, погребя под своими обломками и своего создателя.
Что же стало причиной гибели «государства третьего пути»? Происки внешних врагов, натовские бомбы? Несомненно. Но все же основные причины были в глубинных процессах распада и разложения поразивших изнутри все ливийское общество.
Как и многие лидеры-харизматы эпохи шестидесятых годов, Муаммар Каддафи создал свою версию революционной идеологии с коллективистско-мобилизационной составляющей в основе. Принципы общественного равенства, антиимпериализм, коллективизм, коммунитаризм, антипотребительство и идейность – все это в шестидесятые-семидесятые годы было ясным и понятным не только для арабов, но и для почти всего мира. Каддафи был авторитетом не только для своих приверженцев, но для негров-партизан Анголы и Мозамбика, для вьетконговцев, подпольщиков ИРА в Ольстере, сандинистов и прочая, прочая, прочая.
Однако десятилетия шли, и времена менялись. Сакральное одухотворяющее начало революционной романтики выветрилось практически по всему миру.
Поэтика революционной борьбы, - то есть все то что еще было «свежим ветром» 40 лет назад, во времена Че Гевары, и Агостинио Нето, - все это стало малопонятным для подавляющего большинства землян. Уже никто не помнит о «Великой эпохе» Председателя Мао, Молодого Кастро и Че, о «дядюшке Хо» и т.д. Пафос революционности сдулся во всем мире. В том числе и в Ливийской Джамахирии. Поколения ливийцев последних десятилетий явно не воспринимали «Зеленую книгу» своего госруководителя как великое и мудрое руководство по строительству нового общества.
Наверняка понимал это и Каддафи. Он сам деконструировал свое государство как «инструмент борьбы за справедливое переустройство мира». После развала СССР он постепенно отказался от роли идейного революционера и стал банальным государственным прагматиком. В какой-то момент Полковник пошел и на прямой сговор с Западом. Сдал для империалистического суда своих, похоже реально невиновных, людей обвиненных во взрыве авиалайнера над шотландским Локкерби. Оказался от поддержки разного рода террористов и партизан во всем мире, сосредоточившись только на внутриафриканских прагматических делах. Постепенно сдулась революционная составляющая и во внутриливийской идеологии и практике госстроительства. Однако «прогиб» под еще недавно вражеский Запад и игра в прагматика в конечном счете привела Каддафи к политической и физической смерти.
Мобилизационная составляющая в общественном сознании Джамахирии быстро испарилась. Исчезли «великие сакральные враги», - а без них патриотическая и революционная (всегда и любая) риторика становится пустым звуком. И «государство идеи», какое построил Каддафи без подобного «наполнителя» стало нежизнеспособным. Старшее поколение было дезориентировано и разочарованно, молодое – духовно стерилизовано. Оно вообще оказалось вне идеологического окормления.
Доходы от экспорта природных ресурсов и довольно справедливое распределение их в ливийском обществе сыграло с Джамахерией злую шутку. Ливия стала уродливым подобием гнилого западного государства с явно-неявным культом потребительства. Народ разжирел, отупел и имея очень многое, захотел еще большего. В частности публичных домов (В Турции они есть. Чем мы хуже?). Часть ливийцев и немалая, наоборот возненавидела Каддафи за отход от идей «священной борьбы» и потворству «нравственному разложению общества». Альтернативу они видели в идеях салафитского радикального ислама.
В ливийском обществе последних лет все более явно проявлялся духовно-идеологический вакуум. Полезли из всех щелей древние племенные и кланово-территориальные конфликты. Ментальное пространство постепенно заполнилось местечково-племенными «идеологиями», радикальным исламизмом, или банальным мещанским гедонизмом.
Но Каддафи не чувствовал беды. Создавший в своей стране вполне себе «общество потребления» и обладавший в свое время огромной харизмой, он вряд ли думал, что народ предаст его. Каддафи душой оставался в тех давних временах, когда его действительно любили. Как некогда Чаушеску он наверняка не ожидал предательства и вряд ли верил в него до последних мгновений жизни.
Харизматичность в политике вещь всегда обоюдоострая: любовь народа может, порой очень быстро перерождаться в свою противоположность. И нет более печального зрелища чем десакрализованный харизмат…
Каддафи наверняка до последнего часа верил в преданность народа. Ведь он действительно создал общество социальной справедливости. Ограничения в общественных свободах при нем были довольно скромные, а для арабских монархий более чем скромные. Но и этот уровень общественных ограничений гедонизированное ливийское общество отказывалось принимать. Ситуация когда порноролики по инету смотреть можно, а в публичный дом пойти нельзя, болезненно противоречива, и рано или поздно должна была бы привести к протесту.
В Ливии не было жесткой цензуры: население спокойно принимало западные телеканалы, причем большинство людей владело каким-либо европейским языком. Доступ к материальным благам был у всех. Власть народа явно не боялась. Социальные эксперименты Каддафи это явно демонстрировали, в частности замена армии «вооруженным народом» и роспуск полиции и спецслужб.
Но облагодетельствованный народ, пусть даже не весь, а значительная его часть, Полковника все же предал. Итогом стало зверское убийство недавнего полубога и выставление его трупа для обозрения в магазинном холодильнике.
Джамахирию погубил коллаборационизм явленный в лице ее создателя, полковника Муамара Каддафи. Общество изначально основанное на идеях революционной динамики, борьбы и социального переустройства не может безболезненно стать «обществом всеобщего благоденствия». Идейный цемент, переставший выполнять свои скрепляющие функции невозможно заменить чем-либо другим. В конечном итоге будет медленное ли, быстрое ли, - но все же неизбежное разрушение государственно-общественной системы.
Предательство народа по отношению к себе породил сам Каддафи. О каком уважении к своей персоне он мог думать после выдачи своих офицеров для суда по «делу Локкерби»? Сговор с Западом стал самоуничтожением духовного фундамента подлинной, основанной на «Зеленой книге» народовластной Джамахирии, в итоге стававшей уродливым «государством всеобщего благоденствия» с материально—гедонистической мотивацией в общественной идеологии.
Впрочем, такими же, хотя и менее идеологизированными государствами «материального благоденствия» были другие жертвы «арабских революций»: Тунис, Бахрейн, стремился таким стать и Египет.
Во всех случаях проявлялось фатальное противоречие между девальвированной революционной или, как вариант, модернистко-патриотической идеологией, исламско-радикальным ригоризмом и фактически официально принятой государством и обществом идеологией потребительского гедонизма.
Если же вернуться к Полковнику, то он умер физически, но многодневные бои в Бени Валиде показывают, что дело его живет. По мере наступления неизбежного распада «новой Ливии» и наступления анархии и нищеты, период правления Полковника будет восприниматься всеми ливийцами как «золотой век», и Полковника начнут снова любить. Так что в небытие он явно не канет. И не только в самой Ливии. Окормляемые им многие годы, и благодаря этому мирные туареги сопредельных государств теперь оголодали, восстали и создали самопровозглашенное государство Азавад. Каддафи наверняка в этом «государстве» будет святым.
Ну а в общепланетарном масштабе он явно может претендовать на нового Че Гевару, глобальный Символ Сопротивления. И никому не будет никакого дела до истории реального, «плотского» Каддафи, как сейчас никому нет дела до истории реального, образца 1969 года маоиста Че Гевары. Заказчикам и вдохновителям убийства Полковника долго придется объяснять, что воевали они против «диктатора-сумасброда», а не против олицетворяемых им идей социальной справедливости, коллективизма и реальной демократии.
В современном мире внерелигиозная протестная идеология,- хотя это и жалкие ошметки от того что было, к примеру в 60-е, - в определенной мере все же востребована.
Вполне возможно, что квазикульт Каддафи возникнет и в собственно западном обществе, в частности у части образованной молодежи ориентированной на социальный протест. В «бурные шестидесятые» разжиревшие в тогдашнем «обществе потребления» «революционеры» из «Роте армее фракцион» взяли себе в идеалы Мао. Никто не сможет гарантировать, что роль красного цитатника Мао у будущих революционеров не станет выполнять «Зеленая книга» мертвого Полковника.
