Фильмы Сокурова относят к серьёзному кино, поэтому их аудитория невелика. В России так принято: глубоко, понятно и остро не выходит, а если сложнее – тоску навевает. Однако последняя его картина собрала почти рекордное число зрителей – более ста тысяч. Скорее всего, на интерес повлияли – и главный приз фестиваля в Венеции-2011, и завершение тетралогии о власти, и сюжет по поэме Гёте. Странно, что выбор пал на «Фауста», ведь в прошлых частях у героев были реальные прототипы, но увенчать многолетний труд автор решил классикой.
Ход беспроигрышный и внимание обеспечено, жанр мистического триллера популярен, да и любопытно было, как преломится в великой поэме тема власти. Смотреть Сокурова нелегко: манера вязкая, действие медленное и сцены немного тяготят. Зритель словно, ледокол, врезается в торосы кадров, трещит по всем бортам, ёжится от холода, и масса времени впереди. Нелегко приноровиться, но если поймать ритм, скучать не придётся, и о многом подумать успеешь.
«Фауст» получился неожиданным: действия много, эволюция сюжета ясная, изображение мертвенно-зелёное, и, хотя манера прежняя, внимание не теряется. Автор отказался от поэзии в диалогах, сюжет идентичен поэме, но воплощён в иных событиях. Например, в оригинале Мефистофель принимает облик собаки и студента, у Сокурова он – ростовщик, по Гёте Фауст убивает Валентина у дома Маргариты, по фильму – в таверне. Получился другой вариант истории о сделке с дьяволом. Вероятно, изменения сделаны для придания действию большего реализма.
Довольно быстро проявляется образ Фауста. Доктор разочарован, оставил врачевание, огрубел душой и обнищал, а поиск денег становится главным делом. Его помощник Вагнер восклицает: «Чёрт там, где деньги», но доктор готов к самоубийству. Учёный увещевает себя: «Хороший человек и в своих тёмных устремлениях ведает, что творит», но уныние одолевает, и он сдаётся, ведь «всё переходящее есть только боль». У Фауста нет ни радости, ни сострадания, знания не сделали умней, вера утрачена, но знакомство с ростовщиком Маврикием меняет ситуацию.
Маврикий увлекает Фауста в прачечную, где купается, обнажая уродливое тело, слепленное из кусков и без мужского атрибута. Прачки потешаются, а доктор увлекается юной Маргаритой, буквально заглядывая ей под подол. Мечтали о страсти – получите, и похоть охватывает учёного. Дальнейшее предопределено – чёрт кощунствует над верой и помогает Фаусту, а тот флиртует с Маргаритой, надеясь на соитие. Фауст для вида сомневается в бесовстве Маврикия, но чёрт не раз совершал колдовство, а девичье тело распаляет мозг. В итоге доктор проникает в постель к Маргарите, не гнушаясь смертью её матери, и бежит с лукавым из города в мир мёртвых.
Похоть передана до невозможности выпукло – доктор буквально обнюхивает тело Маргариты, скользит вниз живота, а лобок крупным планом на весь экран. Пусть для Европы это норма, у нас как-то не к месту. Маргарите в поэме около пятнадцати лет, Фауст – мужчина зрелый, ныне на растление тянет. Впрочем, в прошлом сей грех закон не охватывал и он был в порядке вещей.
Мало того, Сокуров почему-то аккуратно поднимает «еврейскую тему». Фильм начинается с некропсии, но душу не нашли, труп с мужским хозяйством подняли вертикально, а внутренности упали в таз. Неожиданная аллюзия на распятие Христа и утрату веры. Ростовщичеством в Средневековье часто занимался богоизбранный народ. Фауст скорбно ходит в шапочке, подобной хасидской кипе, служанку зовут Ида, у дома ожидают иудеи, и на библейский манер он побивает камнями ростовщика. Под таким ракурсом фильм приобретет нетолерантное прочтение.
Добротно передан облик германского городка, и постепенно мы погружаемся в атмосферу грубоватых провинциальных нравов. Усиливает эффект присутствия в прошлом фактура лиц персонажей. Без сомнения, работа Сокурава не уступает стилизациям Херцога и Стеллинга. Всё это существенно, но практически мало что даёт: коллизии фильма известны, порицаемы и давно являют общее место. О какой власти режиссер повествует в этот раз?
Утрата смысла рождает эгоизм и нежелание служить людям, толкает к бездействию и нищете. Деньги развращают, а продажность ведёт к злодейству. Фауст жаждет услады и утраченной силы разума, восклицая в финале: «Бог не знает, я знаю!». Значит, суть в гордыне, но это не ново. Конечно, в фильме нет нотаций, но и откровение не будоражит. Скорее, другая идея – если тоскует мужчина, ищите женщину, и тяготы как рукой снимет. Либидо решит все проблемы, и черт не помешает, валяясь под камнями, а Фауст восторженно умчится в ледяную даль.
Эка невидаль: несчастный учёный обалдел от умствований, совратил девицу, убил героя войны и скрылся от правосудия. Негодяй, ату его, но тешить нас притчей о пагубной страсти, когда в России народ развращается под властью династии, несколько странно. Любой правитель – наши президенты, Чавес, Ротшильд или Буш – дают богатый материал завершить тетралогию, а на фоне финансового кризиса тема диктата теневых воротил просто насущна. Вместо этого лезем в прошлое, переиначиваем Гёте и неспешно препарируем самовлюбленного интеллектуала.
Положим, для эстетов стильная экранизация с привкусом тлетворной эстетики европейской рефлексии – как манна, и киноакадемикам приятно наградить мэтра мирового кино. Массовому же зрителю не по рангу судить о высоком. Только тронь светило, грош тебе цена, «чумазый не может играть на пианино». В России всего-то с десяток мастеров, они умело снимают о частном, но показать реальный корень всех бед они не желают. Живут себе за облаками и мыслят о вечном.
Впрочем, неявное назидание в «Фаусте» было – в первых кадрах с неба свисает зеркало, с него срывается лента и летит к земле. Смотрите, господа, из вашего завтра на своё сейчас, как бы говорит Сокуров, я лишь покажу, на что вы похожи, а что с образиной делать – сами решайте, да не уподобляйтесь пляшущей на луне обезьяне. Лихо придумано: чего бы ни увидел – ты увидел, а что не додумал – про то режиссер думал, и не подкопаешься. Согласен, должна быть в фильме загадка, тайна всегда притягивает. В «Фаусте» с виду есть недосказанность, сразу не сообразишь, упустил что-то или пыль в глаза пускают. За то ценят виртуозов бегущего кадра.
Все персонажи внешне противны и будто липкие. Фауст симпатии не вызывают, ростовщика – прибить бы его, но вокруг таких мир вертится, и надо изучать. Народ недалёк, глуп и суеверен. Маргарита не вызывает сострадания. Досадно за девицу, наделенную красотой, а когда подле неё собираются бесы, и Фауст спешно ретируется, остается презрение. Топайте в ад, доктор, туда вам и дорога. Неприязнь не покидает на протяжении всей картины.
Странно выглядит сцена с Вагнером. Пока Фауст маялся, его ученик создал гомункулуса, но показал его почему-то Маргарите. Не то от неразделённой страсти, не то от безысходности. Вроде обозначен гений Фауста, повлиявший на создание искусственного разума, и Вагнер недооценён, а вот и клонирование, но изюминку это не привносит. Линия сюжета недоработана, а патетика сцены только мешает.
Картина снята на немецком, перевод как бы создаёт иллюзию многомерности. Оно и верно, натужно звучат диалоги по-русски в наших боевиках и мистике, а в переводе западных экшенов и триллеров – прилично и весомо. Однако вы, друзья, как ни ловчите, всё нас никак не восхитите. Навязчив до противного эротизм учёного мужа, да и глупо так выпячивать. Ранняя половая жизнь наших подростков уродует их души, что в пятнадцать лет вытворяют мальчики и девочки, вам и не снилось. Взрослые только плечами пожимают, мол, не уследишь, если чёрт за плечами, время такое, когда Бога забываем. Ну, если из реклам, сайтов и журналов голые красотки выпрыгивают, и не такое выйдет. Иначе надо показывать, чтобы проняло и задумались.
Слов нет, мало христианской набожности в Евразии, и чёрт Маврикий поучает: «Есть простое средство выживать без денег и колдовства – обрабатывать свой кусок земли, пахать и сеять». Фауст лишь смеётся: «Такое ограничение жизни не для меня». Верно, простой труд избавляет от дьявольских соблазнов, но куда правителей и олигархов девать? Знатному доктору и вельможа, и бюрократ малозаметны, а труженику – налог и законы, как удавка. Можно всю жизнь честно пахать, а от бед не избавишься. В вере и правде наше спасение, но власть ко лжи склоняет.
Гётовские мечты о пользе познания и труда малоприменимы в России. Что немцу хорошо, то русскому – смерть: сколько не обустраиваем страну, нам же боком выходит. Трудиться разучились, в менеджеры и торговцы стремимся, а наши фаусты-инженеры быстро иноземным фирмам продаются и не страдают. Платили бы больше. Да, «Фауст» выделяется в нашем кино, хорошо снят и вскользь касается насущных проблем, но что с ним делать – неясно.
Все темы подняты много раз, а особой идеи в фильме нет. Кому действительно нужно понять мистерию добра и зла, будет тесно и томно. Для родителей фильм мог стать темой общения, да откровенные сцены смутят и отвратят детей, и ответить будет нечего. Вот киноманы посмакуют удачно расчленённые игры ума и оприходуют очередную порцию деликатеса. Кто-то просто выругается и промолчит. Можно долго аллегорически распространяться об окаянном цинизме, но будто не замечают на земле обвинений, продолжая пестовать эгоизм и распространять страшную реальность продажного счастья…
