ОТ РЕДАКЦИИ. Одной из неочевидных, но серьёзных проблем национального движения в России является отсутствие возможности честной и доброжелательной полемики. Наши оппоненты во власти предпочитают разговаривать с националистами на языке дубинала и судебных исков. Их идеологическая обслуга тоже не имеет ни времени, ни желания всерьёз вести дискуссию - она занята распространением клеветы на национальное движение, грязной брани в наш адрес,а также составлением публичных доносов «к начальству». Недалеко от них ушли и наши идейные противники, разного рода «советские патриоты», «имперцы», «консерваторы-охранители» et cetera. Увы, их писания так или иначе сводятся к тому же самому, что и у платных пропагандистов режима. Отдельные толковые (или хотя бы осмысленные) соображения, иногда встречающиеся в их текстах, не стоят того, чтобы вылавливать их из потока грязной брани, лжи, клеветы, и призывов к расправам над русским движением. Разговаривать с подобными людьми не имеет смысла.
Это не означает, что мы вовсе не желаем выслушивать иные точки зрения. Русские националисты вообще и национал-демократы в особенности открыты честной полемике. И если мы не видим достойных оппонентов среди наших современников - что ж, в нашем распоряжении архивы.
Мы публикуем статью (точнее, памфлет) сербского политика Димитрие Лётича, последовательного и честного европейского консерватора, полемизировавшего с сербскими националистами во время Второй мировой войны. Его взгляды далеки от наших. Но, по крайней мере, его стоит выслушать, а может быть, и прислушаться, чтобы здесь и сейчас не повторять ошибок, уже совершённых в другом месте и в другое время.
* * *
Предисловие переводчика
Данный текст, опубликованный в первой половине 1942 года, никак не устарел: достаточно, к примеру, заменить заголовок «Диалог «националиста» и «предателя»» на заголовок «Диалог национал-демократа и национал-монархиста», или на «Диалог либерала и консерватора» - и текст будет почти соответствовать реалиям современного русского национального дискурса.
Почему «почти»? Исторические «национал-демократы» на самом деле всегда смыкались с «оборончеством» (Милюков и т.д.). Что и закономерно: противостоять власти, демократической хотя бы по Конституции, с демократических позиций сложновато, как мы видим по той же «Стратегии-31». А вот национал-монархисты, от которых «нацдемы» долгое время презрительно отплёвывались, считая их чуть ли не опорой Кремля, всегда занимали (Краснов, Скородумов, Сахновский) и занимают последовательно пораженческие позиции. Что тоже вполне закономерно и правильно, так как у власти до сих пор стоят преемники и прямые потомки революционеров и цареубийц, как и во время войны. В общем, повод задуматься всем, особенно «нацдемам»...
Перевод освящается всем честным славянским националистам-охранителям, пытающимся спасти свой народ при любых обстоятельствах. Даже если придётся для этого поступить на снабжение к какому-нибудь там рейхсфюреру. Благо, уровень славянофильства «чёрного Генриха» и его Главного управления вполне сопоставим с оным у высокопоставленных россиянских упырей и их подпевал-«ымперцев»: «Если при постройке противотанкового рва 10 тысяч русских женщин помрут от истощения, я проявлю интерес лишь к одному - построен ли будет для Германии противотанковый ров».
* * *
То далеко не первая их встреча, но не совсем обычная. Затем и пишу о ней.
Но сначала представим собеседников тебе, мой друг читатель. Ибо тебе, когда ты их встретишь, надо будет их узнать. И как можно лучше. Итак, слушай меня.
«Националист[i]» всегда был человеком «современных идей». Он рассматривал девятнадцатый и двадцатый века как «светлую эпоху» в человеческой истории, ибо в конце восемнадцатого века «взошло солнце» и посредством Французской революции «осветило» всё «человечество, доселе погружённое в тьму невежества и рабства». «Националист» веровал в «прогресс человечества», который безошибочным образом делает каждое следующее поколение «прогрессивнее» предыдущего - а «прогресс есть важнейший смысл человеческой истории». Поэтому он исповедовал, что законы и принципы народной жизни не являются неизменными, и каждый «этот народ» должен «брать пример с прогрессивных народов»: не только учиться у них строить шоссе, железные дороги и каналы, но и перенимать у них обычаи, привычки, взгляды, язык, идеи, веру. «Националист» выступал за «свободу, равенство и братство», веря, что применение этих «возвышенных начал» Французской революции есть единственный способ сделать жизнь индивидуума счастливой, а «благо индивидуума становится общественным благом». «Националист» веровал в то, что эти «передовые идеи» ведут к «облагораживанию и пацификации» человечества и «определённому устранению войны из цивилизованного общежития». Поэтому он всегда был против «фашизма и гитлеризма[ii]», за «великие и могучие демократии», иначе говоря, за «наших верных союзников». На «предателя[iii]» он смотрит искоса, мрачно, скрипя зубами, как и приличествует всякому правильному «националисту».
Не знаю, встречались ли сторонники этого пути тебе, любезный читатель, и сможешь ли ты по этому достаточно мутному описанию их узнать, но полагаю, что если ты хорошенько перетрясёшь воспоминания о своих знакомых, то наверняка вспомнишь многих, вполне соответствующих этому словесному портрету. Вообще, наша «националистическая» общественность буквально кишела в те времена такими «националистами». И всё ж таки случилось великое чудо, на которое я не перестаю дивиться: как при таком количестве «националистов» наша страна так быстро сгинула год назад? Да ещё и нашлось огромное количество «националистов», которые пришли в восторг от этого, воодушевляясь от сознания, что «предпочли Царствие Небесное царству земному», что «определились в пользу наших великих и верных союзников», что «спасли свою честь», можем, мол, теперь «показать агрессору и захватчику», что «геройство в Европе ещё не вымерло». И вот, теперь мы изумляемся, где и когда это воодушевление и рыцарское настроение рассеялись, как туман!
По счастью, «предателей» нашлось в нашем народе куда меньше, чем «националистов». Они всегда и везде были в меньшинстве. Жалкое и несчастное меньшинство! Поэтому их голос, как смеются известные «националисты», никогда не дойдёт до широких народных масс. Массы свободны от их тлетворного влияния.
«Предатель» был и остаётся прямой противоположностью «националисту». Он непрестанно указывал на гибельность «современных передовых идей», на фатальную роль Французской революции, посредством которой «освобождённое» еврейство стало главным рулевым Европы, и, следовательно, всего остального мира. Он указывал на обнищание и обмеление духовной жизни Европы, за которыми неизбежно должен был последовать не «прогресс», а слом политической и экономической целостности Европы, ибо именно духовность лежит в основе политики и экономики - отнюдь не экономика в основе политики и этики. Он предупреждал о крайней опасности, в которой оказались «великие демократии», главные виновники духовного обнищания, и их последователи в Европе и в остальном мире. «Предатель» неустанно повторял, что наступят для Европы и всего мира тяжелейшие дни, которые будут поистине «великой ночью». Во время этой «ночи» те народы, которые не смогут найти свой путь, чтобы её пережить, будут раскатаны и стёрты в порошок, смолоты и размолоты. «Предатель» говорил о распаде семей и целых народов как о прямом следствии «передовых современных идей». Он твердил, что всякий народ должен отыскать свой путь, постичь основы и начала своей жизни, чтобы неуклонно им следовать, ибо всякий народ, который забрасывает эти основы, падает в бездну, а если и останется на беспутье некоторое время, вскоре всё равно неизбежно встретит свою смерть и уничтожение. «Предатель» говорил, что борьба мировых держав вскоре дойдёт до столкновения, режиссируемого еврейством, с той тайной целью, чтобы все европейские народы исчезли как политическая сила, и через это Израиль завладел бы миром. Для этой цели в европейских «демократиях» Израиль раздувает ненависть к «фашизму». И именно поэтому наша обязанность - беречься от яда ненависти, смотреть на вещи своими глазами и думать своей головой, ибо иначе будем вовлечены в ненужную нам войну, погубим нашу свободу и единство нашего народа, доживём до величайших бед. На «националиста» «предатель» смотрит со страхом, неким странным страхом, который непременно происходит от «угрызений предательской совести» (по крайней мере, так мыслит «националист»).
Это, читатель, портрет «предателя». Я его описал и ему соответствую. Со всеми его «грехами». Может, и ты такого встречал. Говорил же я, что в высоких кругах нашей политики «предателей» было очень мало. Там было много, очень много «националистов». Но!.. мы пережили годом раньше крах нашего государства и банкротство нашего народа.
Я думаю, что должно было бы быть наоборот. Если у нас было так много «националистов» и так мало «предателей», мы никогда не должны были бы дожить до такого несчастья, которое случилось с нашим государством и народом. Впрочем, это я так думаю, а на самом деле вышло не так. Совсем даже иначе вышло. Не могу я тебе этого объяснить, читатель. Но, может быть, ты сам почитаешь, подумаешь и растолкуешь мне, как это мы умудрились сгинуть всей страной, имея так много «националистов» - и так мало «предателей».
- До чего мы дожили! - начинает «националист».
- Не дай Боже - горе! - отвечает «предатель».
- Разве может быть хуже?
- А разве не может? Посмотрите на тех братьев, которых больше нет с нами. Неужели вы не слышали об их неописуемых страданиях? А ведь они гораздо меньше виноваты перед Богом, чем мы!
- Да в чём мы провинились-то, брат мой во Христе? Не надо так говорить. В чём же наша вина?
- В чём наша вина? Вы ещё спрашиваете?! - поразился «предатель» и проницательно посмотрел в глаза «националисту». - Удивителен мне ваш вопрос. Я действительно чувствую вину. И свою личную, и нашу общую. Живо чувствую. Вот как другие живут и не чувствуют - непонятно.
- Ну хорошо, что уж о том лишний раз вспоминать, - продолжил «националист». - В чём же провинились наши братья, сёстры и дети, что страдают, как вы говорите?
- Может, они сами и не виноваты. Страдают же они из-за тех, кто называет их братьями и сёстрами, а сам при этом не страдает. Из-за вины нашей и вашей. Мы согрешили, а они расплачиваются. «Вместе с сухим и сырое сгорает».
- В чём же, к примеру, моя вина?
- Ваша? В том, что вы были слепы. Что не отличали правду от лжи, превозносили ложь, выдавая её за истину, да и других вместо истины ей учили. Так-то наш народ и уклонился со своего старого, царского пути и дошёл туда, куда дошёл.
- Да как вы такое говорите? - гневно спросил «националист». Я никогда не был за ложь.
- Сознательно, может, и не были. Но по незнанию вы огромную ложь приняли за истину, стали превозносить и других ей учили. Так, повторюсь, мы наш народ свели с его старого, царского пути и завели туда, куда завели.
- Как передовой человек, - начал «националист», - я от самых современных людей и из самых современных книжек стараюсь черпать свои знания и убеждения и делюсь ими со своим народом, желая ему помочь выбраться из тьмы невежества.
- А по чему вы точно определяли, что «передовое», что «знание», а что - «тьма невежества»?
- Как по чему? Странный вопрос! Я уверен, всему этому можно научиться у великих держав Запада, и сам имел возможность...
- ...И те «великие державы Запада», тогда, когда вы пошли к ним в науку, уже начали клониться к своему закату. Они начали стыдиться своей старой славы и своего старого величия, как мы стыдились своей славы и своего величия перед нашей гибелью. Когда французы перестали желать существования Франции и защищать её, но желали ей распада и исчезновения, вы собрались к ним в науку и вместе с ними напились из грязных и отравленных евреями источников. И всё это вы принесли в свою страну, в свой народ, чтобы замутить и его вечные источники тоже.
- Да ведь Франция показала чудеса храбрости и самопожертвования в 1914-1918 годах!
- Показала! Но и Германия тогда показала то же самое, только ею так не восхищались. Даже вы согласитесь, что храбрость и самопожертвование сами по себе единственным критерием быть не могут, тут нужны и некоторые другие вещи. В то время еврейский яд ещё не полностью отравил французский организм. Тогда во главе Франции ещё не были сплошь Блюмы, Моши и Зеи. Но, хотя яд тогда и не действовал в полную силу, на вас он подействовал уже тогда, так, что вы принесли его в свою страну. Для вас вся история Франции началась с 1789 года, то есть, в действительности, с самого начала её окончательного упадка.
- Не по революционным ли и наполеоновским войнам вы определяете начало упадка Франции? - победно спросил «националист».
- Есть яды, которые вначале оказывают раздражающее действие на организм. Он как бы наполняется некоей силой. Человеку кажется, что он сильнее всего белого света. Но когда первая стадия проходит (как в случае с пьянством), наступает депрессия, тяжёлая усталость и тогда он видит, что первоначально казавшейся силы у него в действительности и не было.
- Да кто ж тогда остался в здравом уме и твёрдой памяти, если все остальные были отравлены? - спросил «националист».
- Больше ума и памяти осталось у тех, кто меньше пил из отравленных источников. А самыми здоровыми и умными остались те, кто вообще из них не пил, а только из своих - старых, народных и чистых. Я лично встречал людей неграмотных, но столь мудрых, что с ними можно было бы заново повторить чудеса Карагеоргия и князя Милоша. Встречал едва грамотных людей из народа, которые зачаровывали меня своими разговорами и которые по мудрости оставили бы далеко за собой многих университетских профессоров. Но вся эта мудрость оказалась перечёркнута (извините, а только должен сказать) глупостью нашей неинтеллектуальной «интеллигенции».
Кто наш народ отвратил от Христа-Бога?
Кто показывал нашему народу ряд примеров трусости и бесчеловечности, разубеждая народ, который всегда думал, что каждый серб обязан быть великодушным героем?
Кто подтолкнул наш народ к материалистическому пониманию жизни? Кто научил его, что экономика важнее этики, набить брюхо важнее, чем сохранить лицо, а «работа» важнее спасения души?
Кто уничтожил органическую целостность нашего народа, сударь? Кто сделал так, что индивидуализм становится мерилом нашей народной жизни?
Кто столкнул наш народ с его старинного народного и национального пути? Кто убил в нашем народе инстинкт и принцип хозяина, с которым до этого он никогда не расставался, и без коего принципа не могут устоять ни Вселенная, ни государство, ни дом?
Кто начал травить его интернационализмом и классовой борьбой?
Кто упросил наш народ, чтобы он прилёг, по старой дружбе, на одр болезни «наших великих союзников»? Я знаю, сударь, что если у кого и заболеют лучшие друзья, то здоровые душой и телом люди к этим друзьям в постель не ложатся, ибо здоровыми с неё точно не встанут. Кто хочет спровадить наш народ в могилу вместе с теми самыми нашими союзниками? Я знаю, сударь! для того, чтобы попрощаться с умершим родственником или другом, я сам не обязан ложиться к нему в гроб.
Кто нас силой, без надобности, без каких бы то ни было наших интересов и против всяких наших интересов, втравил 27 марта в войну с Германией и Италией?
Кто после разрушения нашей державы должен был бы, по-хорошему, побежать осыпать голову пеплом, после того, как увидел, что принёс нашей стране и нашему народу столь тяжкие беды? Кого вы пускали, сударь, кто иначе, нежели вы «мыслили», что-то говорить и делать? Тех, кто в то время это видел и призывал, умолял опомниться - вы назвали «предателями». Они «предатели», потому что видят истину, а вы, «националисты» - вожди народные, которые, как слепые вожаки, хотят вести народ. И ведёте уже, и приведёте - да только в пропасть.
Кто же всё это, если не наша бездумная «интеллигенция»?
- Да пожалуйста, я всегда был согласен с вашей внутренней политикой. И я сам хотел бы иметь честную и умную правящую администрацию, - возразил «националист».
- Да! Вы хотели бы иметь «честную и умную» администрацию, все ходы которой наблюдаются и записываются, а поддерживают её масонские ложи. Такой администрации нужно самой пить из отравленных источников, иначе бы ложи были против неё. А начнёт она пить эту воду, так не помогут ей ни честность, ни ум, и приведёт она государство и народ туда, где мы сейчас и находимся. В конце концов, вы сами в этом признаётесь, когда говорите, что поддерживаете меня только во внутренней политике, а это значит, что вы были против внешней политики, которую я тогда вёл и которая одна могла бы спасти наше государство и наш народ от этой катастрофы и этого срама. Были вы против неё потому, что против неё были все масоны, вся масонерия, все евреи, все коммунисты, все, кто пил из отравленных источников «великих демократий».
А кто 22 июня начал трубить в голос по Мачве и Подринью, Колубаре, Посавине и Подгорине, у Мальена, Рудника и Сувобора, вдоль Западной Моравы и Моравицы, что, мол, нынче пробил час нашего освобождения? Уж, конечно, не мы, «предатели», а всякие «националисты», которые всей душой хотели ещё разок втравить нас в войну с Германией!
Кто покрывал и поддерживал всё коммунистическое восстание? Кто своей позицией помог ему вспыхнуть? Кто договаривался о сотрудничестве и союзе с коммунистами, о совместном «освободительном походе»? Кто виноват в Крупани и Лознице, Мачве и Шабаце, виноват в Кральеве, виноват в Крагуеваце? В первую очередь, наверное, всё-таки не немцы, которые в соответствии с законами военного времени заранее объявили и объяснили, сколько сербских голов они будут сносить за одну немецкую!
Кто не хотел бороться против коммунистов? Кто называл «предателями» тех, кто пошёл бить партизан? Кто присоединился к этой борьбе только тогда, когда понял, что партизан в Сербии всё равно разгонят?
Кто и сейчас снова и снова разносит ложные вести, чтобы толкнуть нас к новым несчастьям? Кто ругает и поносит людей, которые наставляют и советуют смотреть на мир сербскими глазами и не верят больше вранью тех, кто привёл их к гибели и рабству? Кто коварно угрожает тем людям, которые сейчас честно служат своему народу, что они в один прекрасный день где-нибудь «повиснут»?
Кто ж ещё, сударь, как не наша «националистическая» интеллигенция?!
- А! Да нельзя так, пожалуйста! Вы сомневаетесь даже в пользе нашего национализма.
- Нет, сударь. Я сам всегда придерживался взгляда, что национализм - вполне нормальное чувство любви к своей нации, своему роду. Как я могу порицать его, когда я сам националист. И вас за ваш национализм я никогда не порицал. Но никогда я не считал и того, что право на него есть только у вас. Вы же, напротив, меня за это порицали, называя «предателем».
- Да не надо так, пожалуйста...
- Нет, сударь, не оправдывайтесь. Тем более, что, как вы видите, я говорю без гнева. Но мне нужно сказать вам истину, и я вам её говорю.
Никогда не сомневался я в вашем национализме, а если я что и говорю о «национальной интеллигенции», так только то, что она толком не соображает, да ещё то, что она водила свой народ, как слепец слепца, так, что оба упали в овраг, и то, что она делает сейчас, его оттуда не вытащит, но толкнёт его своими ложными слухами ещё глубже, в пропасть - а нас обвиняют в том, что мы ругаем «националистов».
- Но, пожалуйста, нельзя же так. Сейчас нет времени об этом спорить, - стал просить «националист».
- А клеветать время есть! А угрожать время есть!
- Да кто это делает? - спросил «националист».
- Те же самые люди, которые делали всё то, о чём я до этого говорил. Да и вы в том числе.
- Я?! - спросил «националист».
- Да! Вы. Разве вы не говорите: «Сейчас нет времени об этом спорить»? Подумайте, что это значит, и всё поймёте.
- Это значит, что мы не свободны...
- И кто же мешает нам обсудить эту тему?
- Эх! Кто? Да оккупанты.
- Пока мы спорим с вами, их тут что-то не видно.
- Может быть, вы не о том спорите, - добавил иронично «националист».
- Этого я и ждал. Я хотел, чтобы вы сами это сказали. Ибо в этом и есть смысл вашего «Сейчас нет времени об этом спорить».
Вы хотите сказать: «Вам, «предателям», легко. Вы свободны. А мы, «националисты», мы - нет». По мне, это похоже на угрозу, которую мне кто-то послал: «Подождите только, пока не придут «наши». Готовьте верёвку». Я ему ответил: «Вот тут-то и есть разница между нами. Мы, «предатели», спасаем головы сербского народа, причём среди них есть и головы многих «националистов», которые несут наибольшую вину за гибель нашей страны и потерю свободы нашего народа. А те самые люди, чьи головы мы спасаем, клевещут на нас за «предательство» и грозят нам виселицами». То же самое я и вам сейчас говорю. Вы хотите сказать: «Мы сейчас не равны, и поэтому нет времени спорить». А я вам скажу: никогда мы и не будем равны.
Ибо вы пока что живы и свободны - а если бы случайно вышло то, что вы замышляете, не было бы ни того, ни другого.
Да и в том мы не равны, что вы со своей компанией, исключительно из «национализма», втянули своё государство в войну, а свой народ - в рабство и несчастья. Мы же отчаянно кричали и умоляли: не делайте этого ни 22 июня, ни сегодня, ни завтра - никогда.
Ещё и в том мы с вами не равны, что при всём при том, вы в своём «национализме» не чувствуете себя виноватыми. Совесть вас не грызёт за сто тысяч сербских жизней, очень часто жизней женщин и детей, - за гибель страны, свободы и единства народного, - за десятки тысяч разрушенных домов и опустошённых хозяйств, - за слёзы и боли, такие, каких народу нашему никогда раньше не приходилось терпеть. Вы и не видите эту свою вину. Вы, которые без всякой надобности, из «национализма», втравили свою державу и свой народ в войну и разруху. А мы, «предатели», постоянно виним себя в том, как мы пытались предотвратить войну, как мы были против войны.
- Почему же вы себя в этом вините? - спросил «националист».
- Просто так вам этого не понять. Постараюсь объяснить в притче:
Было два брата, родившихся в одном великом городе.
Жили они на четвёртом этаже некоего дворца. Летом один из них тяжело заболел тифом и был прикован к постели. Больной лежал в бреду, а окно было открыто. В один из солнечных дней он ощутил запахи тёплого лета и услышал шум от движения людей. И захотелось ему выйти. Когда его брата не было в комнате, выскочил он из кровати и подошёл к открытому окну. Идёт человек и бредит. В последний момент в комнату вернулся его брат. Подскочил к нему, чтобы оттащить от окна. Но тот с безумной силой схватил своего брата, оттолкнул его от себя и прыгнул в проём.
- Эх... До сих пор говорили всего вдоволь. А сейчас, ей-Богу, перебарщиваете. Следовательно, остались мы с вами, как тот больной дурак!
- А вы думаете, что между тем, что вы учинили 27 марта, и положением этого несчастного дурака есть большая разница? Существует, пожалуй, одно различие: этот безумец выбросился из окна сам, а вы, оказавшись в его положении, выбросили здорового брата. По безумию же различия нет. Безумия у вас было ровно столько же, сколько и у него.
Но прежде закончу притчу: сейчас несчастный брат безумца скорбит по нему и непрестанно, ежедневно, когда ему на ум приходят события того злосчастного дня, вспоминает и проверяет каждое своё движение, прикидывая, не мог ли он тогда успеть и предотвратить трагедию. И когда приходит к заключению, что «Нет, всё-таки не мог» - вновь начинает сомневаться: «Да почему ж не мог-то?».
Но этого, сударь мой, вам, как «современному человеку», не понять. Вы, который не чувствует вины за то, что активно (разумеется, в своём «национализме») причиняли (со своей «националистической» компанией) несчастья нашему народу - вы не можете понять, как остальные из нас, которые были против той вашей работы, можем винить себя в том, что не смогли вас остановить.
Главное, что вы остаётесь «националистом» - а я «предателем».
Но, надеюсь, ненадолго!
На этом разговор и закончился. А мы постараемся его не забыть.
«Наша борба», № 37, 17 мая 1942 года.
[i] Собирательный образ либеральных националистов, сторонников генерала Драголюба Михайловича и его Равногорского движения - прим. пер.
[ii] Сам Лётич тоже всегда был против «фашизма и гитлеризма», но не слева, а справа - прим. пер.
[iii] Собирательный образ консервативных националистов, сторонников доктора Димитрие Лётича и его движения «ЗБОР» - прим. пер.
