Статья с почти аналогичным названием была опубликована мной в ноябре 2008 г., то есть в то время, когда у нас в стране «вдруг» возник финансовый кризис, породивший вскоре кризис экономический. Еще за пару месяцев до его ощутимых проявлений руководители экономического блока правительства уверяли всех (неужто заблуждались?), что кризис нам не грозит. Между тем о его приближении и неотвратимости свидетельствовали тревожные показатели состояния российской банковской системы, громадный рост внешней и внутренней задолженности финансовых и нефинансовых (корпоративных) организаций, спешное бегство из России спекулятивного капитала и другие факторы.
Уже в апреле 2008 г. остаток банковской ликвидности на коррсчетах Центробанка составил всего около 6% от суммы собственных и привлеченных банками средств, и летом они противоправно ограничили выплаты денег своим клиентам. Но самым удивительным было то, что кредитов в стране к августу 2008 г. понавыдавали на 3,44 трлн. рублей больше… выпущенной тогда в оборот денежной массы! Это был громадный «мыльный пузырь» в виде финансовой пирамиды, частично построенной из несуществовавшей «безналички». Однако Центробанк, бесстрастно взирая на операции своих поднадзорных по «увеличению» денежной массы, снабжал их все новыми и новыми кредитами для обеспечения текущих операций. В то же время чиновники, отвечающие за экономическую и финансовую политику в стране, рассказывали сказки про то, как хорошо и безопасно в стране российской благодаря Стабфонду жить.
Сегодня, спустя четыре года, вновь слышатся бравурные заверения, что кризис, мол, нам не грозит. Так ли это? Ведь пороки финансовой и экономической политики в стране не устранены, и экономика России остается заложницей финансовых воротил Запада. В этом году на кредитном рынке страны вновь надут «мыльный пузырь» тех же размеров, что и в 2008-м, а на фондовом – в несколько раз больший, и оборот на нем в 5 раз (!) превысил оборот в экономике. Чтобы разобраться в причинах происходящего, начнем с рассмотрения общей модели экономики.
Экономика по Дарвину — Линнею
Рыночная экономика, основу которой составляет товарное производство, базирующееся на использовании природных ресурсов, представляет собой, образно говоря, многоярусную кооперационную экосистему. В ней совсем как в биосфере по Дарвину и Линнею на соответствующих этажах действуют, образуя большое кооперационное сообщество, различные семейства, виды и подвиды, но не представителей флоры и фауны, а товаропроизводителей – наемных работников и хозяев предприятий, которые являются одновременно и потребителями необходимых ресурсов для производимой ими продукции.
На нижних этажах этой экосистемы добывают природное сырье, растят сельхозпродукцию. Выше расположены промышленные отрасли переработки сырья и производства различной технической продукции. Они обеспечивают необходимыми производными ресурсами, материалами и технологическим оборудованием нижние этажи, а также более высокие, где производят продукты питания и потребительские товары, и оказываются различные услуги, которые востребуются населением, размещенным на самом верхнем ярусе. Трудоспособное население выступает и в роли товаропроизводителей на всех этажах, получая за свой труд, как за товар, деньги.
Между этажами по соответствующим кооперационным цепочкам осуществляется товарообмен посредством денег, объем которого определяется в конечном итоге суммарным доходом обитателей самого верхнего этажа. Ведь промышленная продукция — тракторы, экскаваторы, станки и т. д. - сама по себе никому не нужна. Она несъедобна и поэтому востребуется лишь для производства того, что потребляет или использует для своего жизнеобеспечения человек, а также государство. Неспроста индустриальное общество начиналось с развития мануфактур и ткацкого машиностроения. Именно поэтому платежеспособный спрос самого верхнего этажа на конечный результат деятельности всего кооперационного сообщества экосистемы — потребительские товары, услуги и продукты питания - и предопределяет платежеспособный спрос на необходимые для их производства ресурсы и оборудование на всех других этажах. Если, к примеру, падает спрос на автомашины «Жигули», то во всех кооперационных цепочках, поставляющих для них металл, материалы и комплектацию, также сокращаются объемы производства. И наоборот.
Таким образом рыночная экосистема по сигналам на спрос сверху автоматически адаптируется под платежеспособный спрос населения на любую востребуемую им продукцию, и при этом в идеале балансируется платежеспособный спрос между всеми этажами, где размещены кооперационные цепочки ее производства. Но если платежеспособный спрос не удовлетворяется, то растут цены, из-за чего часть покупателей отторгается от рынка, и тогда устанавливается новый уровень баланса – дефицитного предложения и неудовлетворенного спроса.
Чтобы рыночная экосистема устойчиво развивалась, должно осуществляться расширенное воспроизводство ее совокупного капитала, который охватывает основные производственные фонды, людей с их знаниями и умением воспроизводить самих себя, знания и материальные ценности, а также природные воспроизводимые и невоспроизводимые ресурсы. Для воспроизводства совокупного капитала необходимы соответствующие инвестиции. Они обеспечиваются за счет амортизационных отчислений и прибыли предприятий, а также банковских кредитов, которые включаются в цены и оплачиваются исключительно доходами населения и его платежеспособным спросом на потребительские товары и услуги. Поэтому государство, если оно заинтересовано в своем устойчивом экономическом развитии, должно создавать все условия, в том числе регламентированные законодательно, для высокой оплаты труда, создания максимально возможного числа рабочих мест, и, тем самым, расширенного воспроизводства национального капитала. Тогда растут также доходы казны, и государство для достижения указанных целей может поддерживать относительно высокий жизненный уровень и малоимущих (см. «Социальное государство как общенациональная идея. И для олигархов тоже». – «Промышленные ведомости» № 3, март 2006 г.).
В высокой оплате труда наемных работников по тем же причинам должны были бы быть объективно заинтересованы и работодатели. Это хорошо осознавал американский миллионер Генри Форд, далеко не альтруист, который в начале 1900-х добился принятия в США закона о минимуме зарплаты, позволявшей семьям со средним достатком приобретать его автомобили. Ведь население страны, приобретая продукты питания, ширпотреб, автомашины и иные жизненные блага, создает тем самым у их производителей соответствующий капитал для производства продукции, а, следовательно, воспроизводства необходимых основных фондов во всех соответствующих промышленных кооперационных цепочках, начиная с добычи необходимых природных ресурсов и заканчивая производством технологического оборудования. Одновременно население возвращает предприятиям все выплаченные ими налоги, сумма которых последовательно нарастает в каждой из производственных кооперационных цепочек и концентрируется в ценах конечной потребительской продукции и потребительских услуг, достигая в них, по данным Росстата, 60 —70%.
Но население, приобретая продукцию для своих нужд, выплачивает консолидировано еще один налог — прибыль всем товаропроизводителям. Ведь прибыль — это сумма денег, да простят меня «истинные» рыночники, вымогаемая сверх себестоимости товара. Если прибыль используется на инвестиции, она присваивается «вымогателем» в виде реинвестированного капитала. Но при этом появляются новые рабочие места и растут объемы производства. Однако чаще всего прибыль в России, получаемая, в том числе, за счет заниженной зарплаты, присваивается работодателями «живьем» и полностью, что ведет к снижению платежеспособного спроса во всей рыночной экосистеме из-за сокращения реальных доходов, и тем самым к снижению платежеспособного спроса основной - до 80% - массы населения.
Следует заметить, что подоходный налог (налог с физических лиц) в нашей стране с учетом выплат населением прибыли товаропроизводителям и возврата им всех выплаченных налогов вопреки расхожим утверждениям не самый низкий в мире, и составляет он не 13%, а значительно больше. Ведь годовая сумма налогов и прибыли (исключая внешнеэкономическую деятельность) по отношению к заработной плате за год составляет, по данным Росстата, около 80%. Это и есть средний по стране подоходных налог.
Понятно, что относительная доля реального подоходного налога для конкретного человека возрастает по мере снижения его дохода. Следует заметить, налогообложение прибыли, как это принято у нас, без исключения той ее части, которая реинвестируется в производство, наносит громадный ущерб экономике. Но это не единственные пороки нашей налоговой системы, принципиально препятствующие росту товарного производства, товарообмена и ВВП.
Из описанной модели, которая, как и всякая модель, является идеализацией реальной системы, также следует, что для устойчивости развития экосистемы и товарообмена между ее этажами необходимо поддерживать системный баланс товарно-денежного обращения. Он обеспечивается выпуском в оборот денежной массы, соответствующей товарной, созданием условий для эквивалентности товарообмена по стоимости, поддержанием стабильности цен, и рядом других мер. Игнорирование этих принципов, обусловленных общей теорией систем управления, порождает экономические кризисы, что чревато распадом государств и их экономических союзов. Это наглядно видно на примере Европейского союза, в котором используется единая валюта в отсутствие единой экономической системы.
Хроническая болезнь
Понятие «экономический кризис» толкуется в словарях как серьезные нарушения установившейся экономической жизни общества. Они возникают вследствие грубых системных ошибок в управлении макроэкономическими и финансовыми процессами, что порождает, в том числе, рост противоречий экономических интересов наемных работников и работодателей - владельцев финансового и промышленного капитала, а также противоречий между различными группами собственников капитала. В результате нарушаются основные законы функционирования экономики и тем самым ее стабильность. Причем, под нарушениями, как и в медицине, следует понимать и обострения хронических заболеваний, которые какое-то время могут характеризоваться стабильными показателями.
Возникновению экономических кризисов обычно предшествуют кризисы в социальной, банковской, финансовой и товарно-производственной сферах, которые также следует толковать как нарушения в них установившихся режимов. Все эти нарушения взаимосвязаны и любое неизбежно вызывает прочие. В конечном итоге, в стране сворачивается товарное производство, растет безработица, снижается платежеспособный спрос, становится больше бедных… Если, конечно, заблаговременно, при появлении лишь начальных кризисных тенденций, не предпринимаются соответствующие меры.
У нас такой практики не наблюдается. Больше того, как выяснилось при исследовании ситуации и написании первой версии этой статьи, ни Центробанк, ни Минфин, ни Минэкономразвития не озабочены проведением оперативного макрофинансового анализа оборота в стране денежных средств. Во всяком случае, ни одного подобного аналитического документа обнаружить не удалось, и знакомые из Банка России подтвердили, что дела обстоят именно так. Этим и объяснятся липовые прогнозы благополучного развития экономики страны, которые напоминают гадание на кофейной гуще. Больше того, как показано ниже, во властных структурах вообще никто не озабочен системным управлением финансами. Ведь в стране отсутствует макроэкономическое управление на основе управления балансами ресурсов, включая финансовые, товарного производства и потребления продукции.
Печально памятная Великая депрессия в 30-х годах прошлого столетия в тех же Соединенных Штатах была вызвана масштабным товарным перепроизводством из-за отсутствия тогда планирования макроэкономического развития страны. Бизнес тогда был лишен стратегических и тактических ориентиров в развитии производства - чего и сколько нужно рынку, так как балансы спроса и предложения на рынках США не регулировались совместно бизнесом и государством. То же происходило тогда во всем мире, кроме Советского Союза.
Россию втянули в длительный и нарастающий экономический кризис развалом СССР, предпосылки для которого возникли еще в советское время. После этого разрушились многие кооперационные производственные сообщества, формальные и неформальные, в рамках которых российскими предприятиями производилось около половины всей продукции страны. А в процессе последовавшей затем приватизации в угоду ложно поставленной цели – «борьбы с коммунизмом» - «демонополизировали» крупные производственные предприятия с едиными технологиями, создав вместо них множество мелких компаний. В результате исчезли многие наукоемкие передовые технологии и виды продукции, к чему определенные усилия приложили и зарубежные конкуренты. Одновременно российскую экономику лишили денежных средств, необходимых для сбалансированного товарно-денежного обращения в производстве и потреблении продукции и воспроизводстве основных фондов, и в ней возобладали добыча и экспорт углеводородного сырья.
После дефолта в августе 1998-го, начиная примерно с 2000 г., экономика страны благодаря росту мировых цен на нефть стала медленно наполняться деньгами. Однако принципиальные причины «долгоиграющего» экономического кризиса не устранили, и реальный сектор экономики так и не вышел из шокового состояния. Поэтому у нас нынче, как и в 2008 г., появились признаки очередного банковского и финансового кризиса. Об этом свидетельствует приводимые ниже статистические показатели.
В стране, веками лидирующей по части масштабных социально-экономических экспериментов и апробации новых идеологических догм, многие причины «долгоиграющего» экономического кризиса тоже оказались уникальными и хроническими. Но все началось с подмены рубля долларом, что объяснялось сменившими окраску бывшими приверженцами политэкономии социализма острой для нас необходимостью интеграции с мировой экономической системой.
Липовая мировая валюта несуществующей мировой экономики
Под системой в общем случае понимается некое упорядоченное множество элементов и связей меду ними, обеспечивающее решение определенных задач для достижения определенных целей. Экономика в ее истинном смысле представляет собой сложную систему управления, функционирование и развитие которой должно подчиняться определенным социальным и экономическим нормам и законам. В частности, в ней во избежание хаоса и для поддержания устойчивости необходимо, как отмечалось, обеспечивать баланс товарного и денежного обращения. Для этого требуется соблюдать ряд условий, в том числе добиваться эквивалентности товарообмена по стоимости, используя единую валюту. Общая модель экономики – кооперационная экосистема описана выше.
Исходя из приведенного определения, очевидно, что мировой экономики, на самом деле, не существует. Каждое государство окучивает свой базис самостоятельно. И даже в Евросоюзе, несмотря на наличие общей валюты, нет единой экономической системы, в которой поддерживался бы баланс товарно-денежного обращения. Именно этим обстоятельством, а не бюджетными расходами, которые составляют лишь 15-20% по отношению к ВВП любой страны, во многом объясняется финансовый и экономический кризис в Греции, Италии и Испании. Поэтому, если в ЕС не установят контроль за товарно-денежным оборотом, чтобы поддерживать его сбалансированность, а это невозможно в отсутствие единой экономической системы, союз развалится.
Сегодня словосочетанием «мировая экономика», на самом деле, подменяется понятие «международное разделение труда», обычно не согласуемое между странами в расчете на случайный спрос на мировых рынках товаров и услуг. Ну, а если не существует мировой экономики как системы, то не может объективно существовать и единой мировой валюты, оборот которой в мире необходимо было бы поддерживать в соответствии с мировым оборотом вселенской товарной массы.
Все сказанное относится и к России. Якобы внезапно возникший осенью 2008 г. дефицит ликвидности в банках страны, так «по-учёному» камуфлировали исчезновение всех или почти всех финансовых средств, размещенных в этих кредитных организациях их клиентами, рулевые нашей экономической политики объяснили просто и понятно: мол, мы являемся частью мировой экономической системы, а потому зависим от всего того, что в ней происходит.
Говорилось это с плохо скрываемой гордостью неопытного подростка, лишённого невинности развратной девкой, и заразившей его дурной болезнью. Такой болезнью для экономик всех стран, и российской тоже, является зависимость от навязанного им в качестве мировой валюты доллара США.
Почему эти условные, символические, деньги не могут заменить золото, которое когда-то в качестве единого средства платежа выполняло функции мировых денег, но его время объективно и безвозвратно прошло, – предмет отдельного разговора (подробно см. «Карету доллару, карету! Вводная лекция для Центробанка и Правительства России в защиту рубля». – «Промышленные ведомости» № 1, декабрь 1999 г.).
Напомню лишь, что еще в недавние по историческим меркам времена в каждой стране в качестве платежного средства вместо золотых монет стали использовать национальные символические деньги – наличные и безналичные, которые обеспечивались золотыми запасами этих государств. А курс валют устанавливался по золотому паритету – отношению цен на золото в денежных единицах соответствующих стран. Однако количество золота в казне той или иной страны и его стоимость далеко не всегда соответствовали стоимости национальной товарной массы с учетом ее оборота. Но чтобы ее можно было выкупать, выпускали в обращение необходимую сумму символических денег. Поэтому единицы символических валют разных стран имели различный «золотой вес».
Так как рост объемов товарного производства все больше и больше превышал, опережая, рост добычи золота, а значит и денег в обороте требовалось тоже все больше и больше, то их золотое обеспечение снижалось, то есть символические деньги по отношению к золоту девальвировались. Кроме того, его стали широко использовать в промышленной продукции. Поэтому, в конце концов, от золотого обеспечения символических денег и золотого стандарта валютных курсов в середине прошлого века отказались по упомянутым объективным причинам, причем отказались навсегда.
Казалось бы, после того, как символические деньги оказались напрямую, без золотого посредника, обеспечены стоимостью национальных товарных масс, соотношения стоимостей товарных масс разных стран и должны были стать стандартами для обменных курсов их валют, а сами национальные валюты должны были обеспечивать как оборот товаров и услуг в своих странах, так и продаваемых за рубеж. При этом для эквивалентности международного товарообмена по стоимости, т. е. чтобы не обманывать друг друга на рынке, курсы конвертации соответствующих валют необходимо было устанавливать равными паритетам их покупательной способности.
Но ради достоверности курсы надо устанавливать различными для различных видов (групп) товаров и услуг – промышленных и потребительских, равными средневзвешенным значениям этих курсов для соответствующих товарных «корзин». Конечно же, с периодической коррекцией на ценовую инфляцию в странах. Упрощенно говоря, в идеале, это означает, что если, допустим, в Москве, пирожок с мясом обходится в один рубль, то, обменяв его по паритетному курсу на евро, можно всегда будет купить такой же пирожок, к примеру, в Брюсселе.
Однако истинные стандарты валютных курсов фальсифицировали, подменив их стандартом для США, причем не покупательной способностью, а спекулятивной «ценой» доллара на биржах. Тем самым чужую символическую валюту уподобили несуществующему товару, который приняли за всеобщее средство платежа, и стали торговать им подобно золоту на спекулятивных рынках, оплачивая национальными валютами. При этом базарные цены доллара на спекулятивных рынках разных стран стали курсами его обмена на различные другие валюты. Это все равно, что ставить зависимость массы гири от ее продажной цены: чем дороже гиря, допустим, в 1 кг, тем меньше считается ее «взвешивающая» способность, и в таком случае, к примеру, колбасы покупателю отпустят не килограмм, а, допустим, лишь 800 грамм.
Деньги подобны гирям, но предназначены для «взвешивания» стоимости товара, выражаемой ценой. «Масса» национальной денежной единицы должна определяться ее покупательной способностью, а обменные курсы, как отмечалось, – паритетами покупательной способности валют. Это необходимо также чтобы при осуществлении международной торговли не нарушать сбалансированность товарно-денежного обращения в соответствующих странах.
Размер фальсификации обменных курсов зависит сегодня от соотношения спроса и предложения долларов в той или иной стране, которое регулируется спекулянтами, а также банками этих стран, тоже выступающими в этой роли. Активно в интересах Соединенных Штатов спекулирует валютой и Банк России, не давая крепнуть рублю. Но глобальным спекулянтом является Резервная система США с группой мировых финансовых воротил, бесконтрольно манипулирующих эмиссией долларов, создавая то их дефицит в мировом обороте, то избыток, влияя тем самым на обменные курсы и свои доходы. Именно подчиненность экономик стран мира ложной мировой валюте и стала сегодня основной, глобальной причиной мировых финансовых и экономических кризисов.
Это наглядно видно на примере России. Как отмечалось. выпускаемая в стране в оборот денежная масса (агрегат М2) должна в идеале соответствовать стоимости национальной товарной массы с учётом обращения, чтобы можно было ее полностью выкупать. В противном случае, избыток денег ведет к ценовой инфляции, а при их нехватке – к дефляции, тогда часть продукции остается невостребованной, сворачивается товарное производство, растет безработица, и происходят прочие напасти. Во избежание всего этого в нормальных странах денежная масса составляет никак не меньше 100% по отношению к национальному ВВП – сумме добавленных стоимостей. Такое соотношение при поддержании баланса товарно-денежного обращения позволяет денежной массе прокручиваться примерно дважды в год, обеспечивая, хотя и на пределе возможного, производство и сбыт продукции, товаров и услуг. Ведь денежный оборот в стране обычно не менее чем вдвое превышает ВВП.
Лысенки в российской экономике
У каждого товара, как и у каждого представителя флоры и фауны, есть вполне определённый период инкубационного созревания и развития. Но у наших идеологов псевдолиберальных экономических реформ оказались свои представления о производственных циклах. Они, подобно печально известному «народному академику» Трофиму Лысенко, полагали, что генетику любого живого объекта или субъекта можно изменять их перевоспитанием, применяя метод кнута и пряника. Лысенко для этого кормил коров конфетами, уверяя партию и лично Иосифа Виссарионовича в возможности повышения таким образом – от сладкой жизни - надоев молока, скрещивал для повышения урожайности пшеницу с сорняками, сопровождая скрещивание для повышения эффективности эксперимента свадебным маршем Мендельсона, и проделывал
еще всякие другие фокусы, пытаясь доказать общность с естественными науками и всеядность идеологических догм.
Гайдар сотоварищи оказались, по сути, достойными последователями борцов с «вейсманизмом-морганизмом», но только в экономике, придумав для нее свои идеологические догмы. Они, по всей видимости, полагали, что ребёнка можно родить после зачатия в любое время: через месяц, два, а кому захочется – как обычно или даже спустя более длительный срок. Требуется лишь создать соответствующие условия.
При этом главным регулятором времени наступления родов реформаторы, надо полагать, считали режим питания матери. Они были убеждены, что если задавать его в интервале от сытого до голодного - на грани дистрофии, то тем самым будет регулироваться комфортность пребывания ребенка в чреве, и при систематическом недоедании ему захочется поскорее выйти из заточения. Ведь голод, как говорится, - не тетка, что в данном случае означает: бытие определяет сознание.
Исходя из своей модели регулирования воспроизводственных процессов – «голод – не тетка», борцы с «проклятым социалистическим прошлым» утверждали, что чем меньше денег, тем якобы быстрее они крутятся. Мол, тогда возникнет острая необходимость, к примеру, молочное стадо коров выращивать за один или два месяца вместо обычных нескольких лет, трактора собирать за минуты, зерно выращивать даже зимой в снегу и собирать несколько урожаев в год, и т. д. Следовательно, меньше будет и инфляция, стояли на своем борцы, не поясняя, о какой инфляции идёт речь - ценовой, денежной или затрат на производство.
Реформаторы полагали, что доллар – это товар, предназначенный быть универсальным средством платежа. Поэтому они директивно привязали допустимый размер эмиссии рублёвой массы не к отечественной товарной массе, чтобы обеспечивалось ее приобретение покупателями в обороте, а на старый манер - к национальному золотовалютному резерву, золота в котором относительно немного. Тем самым приравняли доллары к золоту, которым они уже давно не обеспечиваются. При этом реформаторы задали произвольно курс обмена рубля на доллар, значительно уценив «деревянный», хотя его покупательная способность была значительно выше.
Такая уловка позволяла печатать больше рублей. Но так как долларов с золотом в казне вплоть до 2000 г. было мало, то рублей по установленному среднепотолочному курсу конвертации выпускали примерно 10% по отношению к ВВП. Бывший министр финансов Борис Федоров даже вывесил тогда на Неглинной улице около здания своего министерства плакат-растяжку с предостережением: «Денежная эмиссия – опиум для народа!». Хотя сам министр являлся очень большим любителем такого вида «наркотика».
Однако, строительство, к примеру, мощной АЭС длится 5-10 лет, этим делом занято множество различных проектных, промышленных, строительных и монтажных организаций, и поэтому деньги, предусмотренные сметой строительства, в таком кооперационном сообществе до пуска станции крутятся не один год. Впрочем, как и в большинстве случаев производства различных видов продукции и строительства зданий и сооружений. Это только на спекулятивных рынках одна и та же денежная сумма оборачивается за год десятки и сотни раз. Так что последователи «народного академика», посадив страну на голодный денежный паек, направили ее по губительному пути развития – дороге спекуляций и коррупции.
В игры с деньгами втягивалась значительная часть населения страны, которое беззастенчиво обирали хозяева множества возникших с началом приватизации «паевых» и «инвестиционных» фондов, строившие при попустительстве правительства финансовые пирамиды.
Одновременно, для перехода в стабильный режим денежной дистрофии, реформаторы запустили и комплекс механизмов увеличения цен и их диспаритета. Толчком, помимо искусственно созданного и постоянно поддерживаемого дефицита денег, стало директивное в начале 1992 г. повышение цен на все энергоносители в 5 раз и отпуск прочих цен на свободу. Подробный анализ происшедшего изложен в статье «Инфляция цен как порождение антирыночной экономической политики» («Промышленные ведомости» № 12, декабрь 2007 г.).
Такая государственная политика втянула в жульнические финансовые операции, судя по тогдашней официальной статистике, значительную часть и без того мизерной денежной массы. Поэтому правительство, лишившее страну большей части бюджетных доходов, вынуждено было само заняться финансовыми спекуляциями и строительством финансовых пирамид выпуском ГКО. Все это привело в 1998 г. к дефолту, благодаря которому его инициаторы, используя информацию о скрытых договоренностях, получили громадные барыши. Похоже, что об этих договоренностях не ведал даже президент страны Борис Ельцин, обещавший в случае неудачи реформ сыграть роль Анны Карениной.
Затем, как известно, стали расти мировые цены на нефть, и реформаторы вынуждены были увеличивать эмиссию рублей под пополнявшийся золотовалютный резерв. Но последователи Гайдара в борьбе с вейсманизмом-морганизмом не отказались от прежней политики поддержания страны в состоянии хронической денежной дистрофии. Так как в Россию пошёл валютный поток, требовавший для его конвертации дальнейшего увеличения рублёвой массы, то они, в конце концов, отказались от обязательного ввоза валютной выручки в страну. Фактически это было негласным признанием провала прежней финансовой политики, но провал выдали за очередной успех либерализации экономики. После чего создаваемая у нас добавленная стоимость все в большей мере стала перетекать за рубеж и работать на экономику США и других стран.
Одновременно борцы за чистоту реализации идеи придуманной ими псевдорыночной экономики стали изымать из обращения значительную часть денежной массы и «замораживать» её. В последние годы она в среднем за год составляла примерно 35% по отношению к ВВП, однако из обращения разными путями изымалось до 40% денежных средств
(Продолжение следует)
