Слова выступавшего на встрече с Максимом Шевченко в Махачкале
после того, как он сошёл с трибуны
28 февраля в Махачкалу, в рамках своего турне по Кавказу, пожаловал Максим Шевченко – известный российский журналист, телеведущий и член Общественной палаты РФ. Причём, не один, а во главе весьма внушительной делегации, в которую входил ряд известных общественных деятелей. Таких, например, как околобогемный журналист и по совместительству горячий поклонник ваххабитов и вообще всего радикального ислама Орхан Джемаль, главный редактор "Кавказского узла" Григорий Шведов, руководитель рабочей группы по вопросам энергообеспечения, энергоэффективности и энергосбережения Общественной палаты РФ Анатолий Либет и др.
Вся эта внушительная делегация столичных гостей ездила по кавказским городам не просто так. Официально её целью являлось проведение встреч с местной общественностью ради оглашения и подписания некоего меморандума, призывающего ко всеобщему миру на Кавказе. Забегая вперёд, скажу, что написан он был в том гладком и обтекаемом таком духе, который уместно будет охарактеризовать известной вульгарной поговоркой: миру – мир, войне – пиписька.
Лекционный зал экономического факультета Дагестанского госуниверситета к десяти утра едва вместил всех желающих, да и то многим пришлось стоять в проходах.
Встречу открыл ректор ДГУ Муртазали Рабаданов, после чего с приветственным словом и докладом выступил Шевченко.
В нём он, в частности, оценил обстановку в Дагестане как «ухудшающуюся» (странно было бы, однако, оценивать её как-то иначе) и констатировал, что местное общество всё больше разламывается на две группы: клерикальную и светскую. Причем, религиозники тоже, в свою очередь, расколоты на ряд более мелких и при этом ожесточённо враждующих между собой группировок. Представлять их в виде цельной и однородной общности ошибочно.
В качестве одной из основных проблем Максимом Шевченко была заявлена проблема образования. И с этим утверждением трудно не согласиться, ведь образование - это фундамент любого современного и развивающегося общества. В частности, были приведены конкретные примеры закрытия общеобразовательных школ в горных районах Дагестана и открытия на их месте исламских учебных заведений. Шевченко отметил, что многие молодые люди не хотят быть учителями физики, литературы, математике, однако с большим рвением учатся и преподают дисциплины сугубо религиозного характера, и данная тенденция только возрастает. В общем, при всей сервильности господина Шевченко по отношению к высшим властям РФ, его доклад получился острым и правдивым, что не могло не сказаться на реакции зала.
После него на трибуну сразу же вышел представитель администрации президента РД, который заявил, что «не знает ни одной школы, которая была закрыта за последнее время…». В ответ из зала тут же посыпались реплики по поводу закрытия одной из самых старых школ города Махачкалы (средней школы №2), существовавшей ещё в царское время. Однако столь выгодное месторасположение учебного заведения (прямо в центре города, буквально напротив правительственного квартала), пережившего все потрясения XX века, прельстило местных чиновников ещё семь лет назад, и здание было передано ГЕРЦу. Учеников же с учителями просто распихали по другим школам.
В принципе, реакция работника президентской администрации ожидаема и понятна – было бы удивительно, если бы он публично признал наличие всего того негатива, о котором говорил Шевченко. Вообще, проигрыш этих осточертевших пластинок в духе “всё хорошо, прекрасная маркиза” мы регулярно слышим по телевидению от чиновников любых уровней. Слушая их, складывается впечатление, что они либо живут вообще в иной реальности, соприкасаясь с нами, рядовыми гражданами, лишь через экран, либо имеют шизофренически раздвоенное сознание, картина мира в котором состоит лишь из обставленных дорогой мебелью кабинетов да пахнущих дорогой отделкой салонов служебных и личных иномарок.
Однако показательно и другое. С начала встречи нередко можно было слышать призывы из зала «не жаловаться Шевченко» и как бы «не показывать проблемы гостю». Что ж, это вполне в духе местного менталитета. Пышные встречи высоких гостей из Москвы с шашлыками, коньяками и ресторанами на Кавказе, которыми им пытаются застить глаза, давно уж стали притчей во языцех.
На встрече было довольно много откровенных и эмоциональных выступлений, в которых рельефно проявлялась позиция выступающего. Это не могло не радовать, потому что от официозности здесь все давно устали.
Резкими получились речи национальных лидеров. Хотя многие и говорили о том, что национальный вопрос находится далеко не на первом месте, его обсуждение вызвало эмоциональную дискуссию. Она переросла в грубую перепалку, когда слово взял лидер Каратинского джамаата Магомед Ахмеднабиев, заявивший, что федеральное законодательство препятствует коренным народам в изучении родных языков. Также он затронул проблему ущемления прав малочисленного каратинского народа, который ещё несколько десятилетий назад был искусственно слит с аварцами и которого теперь де-юре как бы не существует. Это очень не понравилось некоторым из присутствующих в зале аварцев, один из которых не просто вступил в резкую полемику с Ахмеднабиевым, но и оскорбил выступающего, а на призыв Шевченко к соблюдению этических норм поведения попросту огрызнулся.
Известный богослов Ильяс-хаджи Ильясов высказал мнение, что партийная система уничтожила последнюю надежду зарождавшейся демократии.
Представитель молодежной профсоюзной организации Магомед Сулейманов раскритиковал ряд местных СМИ (в частности, газету “Черновик”), обвинив их в экстремистских призывах. Он призвал эти СМИ, де-факто льющие воду на мельницу боевиков, выйти и подписать меморандум. Излишне говорить, что этого не произошло.
Присутствовал в зале и небезызвестный Адолло Алиев, бывший заместитель Шамиля Басаева в Конгрессе народов Кавказа. Тот самый, который в 90-е годы был сначала главным редактором газеты “Путь ислама” (и которая ещё тогда получила официальное предупреждение за разжигание религиозной розни), а затем поддержал чеченскую интервенцию августа 99-го. Прожив несколько лет в Турции, Алиев в середине “нулевых” вернулся-таки в Дагестан, предстал перед судом по обвинению в причастности к НВФ и получил 8 лет условно (!) Интересно, подобные приговоры вообще имеют ещё аналоги в судебной системе РФ?
Выступление Алиева получилось вполне соответствующим его воззрениям и биографии. Так, одной из причин нестабильности в регионе он назвал то обстоятельство, что пока абсолютно все структуры Дагестана, включая ФСБ и МВД, подчинены федеральному центру (!?). И пожелал, чтобы все они по примеру кадыровской Чечни поскорее были подчинены местному президенту. Что же до межнациональных отношений, то, по мнению г-на Алиева, после событий на Манежке решение национального вопроса в РФ видится в том, чтобы всех русских депортировать из Дагестана (!) в другие регионы страны. А проживающих там дагестанцев он милостиво готов, “так уж и быть, забрать назад”.
Читатель сам может сделать вывод, что именно скрывается за такими заявлениями и к чему распространение подобных настроений может привести на практике.
Нередко задавались вопросы о том, какой путь выхода из критической ситуации предлагает столичная делегация во главе с Максимом Шевченко. На что тот отвечал, что его задача - создать дискуссионную площадку, на которой можно было бы выработать решения и цели для достижения порядка и мира в Дагестане и на Кавказе в целом.
Данный подход вызвал по большей части недоумение у собравшихся. Им было трудно представить, что всю ответственность за происходящее в Дагестане предлагается возложить на них - считающих себя важной частью общества и любящих выступать от его имени. Принять от Москвы помощь, особенно финансового характера – к этому они готовы всегда. А вот чтобы взять на себя ответственность…
Один из возгласов на этот счёт был особенно запоминающимся: «Дайте нам самим жить. Не надо нас учить, нам нужно помогать, а не учить!»
Однако стоило Шевченко прямо сказать, что Общественная палата РФ как раз и предлагает обществу самому разобраться, как практически все выходящие на трибуну вопрошали его: что же вы нам конкретно предлагаете? Как Вы собираетесь наводить порядок и согласие в Дагестане...
Разве это не показатель того, что дагестанское общество попросту незрело и в реальности не готово хотя бы к минимальным действиям, ведущих к разрешению тех или иных проблем? И разве не делает такой же вывод, или почти такой же, власть в Кремле? И что, собственно говоря, ей остаётся в данном случае? Естественно, возложить все “решения” на плечи силовых структур.
Меморандум, включающий в себя пространные тезисы о мире, противоборстве с экстремизмом-терроризмом, неразделении по национальному признаку и т.д., подписывали там же. Каждому выступающему задавался вопрос: согласен ли он с текстом меморандума и готов ли его подписать.
Казалось бы, что этому мешало? Ведь данный документ не имеет никакой юридической силы, а представляет собой лишь некое «моральное обязательство». Однако даже его не спешили подписывать. Фраза одного из сошедших с трибуны ораторов (выступая на которой, он, между прочим, громогласно выразил готовность к подписанию) предельно ёмко выразила отношение большинства собравшихся к предложениям высоких московских гостей. Именно поэтому я и вынес её в заголовок.
В Дагестане к мирному существованию не готовы даже на бумаге, как ни горько это констатировать.
