Кавказ может отпасть от России

Как это ни странно, русские все еще являются одним из самых многочисленных народов Северного Кавказа. Но определенно самым «тихим» народом в смысле выступлений протеста, количества и активности общественных организаций, представляющих русских, внимания СМИ и Федеральной власти к их проблемам… Одной из немногих заметных организаций, выступающих от имени русского населения, является Союз славян республики Адыгея. Хотя и он действует только в пределах своей республики. Ничего подобного Союзу Славян Северного Кавказа нет и в помине.

Собеседник Авраама Шмулевича — Владимир Иванович Каратаев, Председатель исполкома «Союза славян Адыгеи», редактор газеты «Закубанье».

А.Ш.: В русском обществе все более настойчиво звучат призывы к «уходу с Кавказа». Что Вы по этому поводу думаете?

В.К.: Русское общество устало от войны на Кавказе и от кавказских криминальных группировок, активно осваивающих просторы России. Поэтому за 20 лет у людей и сложилось мнение, что лучше уйти, чем оплачивать беспредел. Плюс — беженцы из республик, которые не желают видеть рядом с собой тех, кто лишил их нормальной жизни.

Лично я убежден, что вот так — взять и уйти с Кавказа — России невозможно. Но и дальше сохранять такую гибельную для государства политику также невозможно.

Что делать — это вопрос к федеральной власти, нашим мнением она никогда не интересовалась. Кроме того, проблема Кавказа не существует сама по себе. Она вытекает из проблем общегосударственных — коррупция, отсутствие вменяемой национальной политики, разрушение экономики и сельского хозяйства.

А.Ш.: Русские в Адыгее, составляя большинство населения, оказались в роли политического меньшинства. Примерно такая же ситуация сложилась во всех национальных республиках и РФ и СНГ. В чем причина? Не проявляется ли тут некоторое базовое свойство русской нации — неумение жить вне «зонтика» мощного государства?

В.К.:Это как посмотреть. С точки зрения народа, «зонтик» — это необходимый для нормальной жизни уровень социальной защиты, достигнутый после многих лет лишений и титанического труда. С точки зрения тех, кто народ ограбил — это некое неестественное образование, якобы мешающее людям в самостоятельной жизни.

Мне представляется, что в лучшие времена Россия развивалась благодаря не рабам, а людям свободным, имевшим возможность самостоятельно строить свою жизнь: поморы, казаки, купцы и промышленники, свободные крестьяне. За годы большевистского террора уничтожен цвет русской нации. Самые лучшие из нового, уже советского поколения погибли на фронтах Великой Отечественной. А по тем, что выросли после войны, стальным катком проехала «перестройка». Русский народ очень давно не жил «для себя» и не решал «для себя». У других народов, тех же адыгов, какая-никакая, но своя национальная власть к моменту распада Союза была. У русских ничего этого давно уже не было. Если помните, попытку создать такую структуру после войны Сталин пресек в корне. В итоге народы, которые имели республики и автономии, или те, которые уже при Советах имели опыт криминального рынка, оказались в более выгодной ситуации.

Неумение жить вне «зонтика» мощного государства — это, как мне представляется, естественное свойство государствообразующего народа, давно переросшего такие консолидирующие механизмы, как родоплеменные традиции. Отсутствие «зонтика» — трагедия народа, утратившего контроль над государством. Но этот народ может стать колоссальной созидательной силой в том случае, если государство изменится.

А.Ш.: Кого представляет «Союз Славян Адыгеи»?

В.К.:Проводившиеся нами съезды, собиравшие более 1000 человек делегатов практически от всех населенных пунктов Адыгеи, говорят сами за себя. Другое дело, что центральные СМИ с большим энтузиазмом показывали съезды Конфедерации горских народов, на которых выдвигались ультиматумы России и игнорировали все, что исходило от русских из республик, требовавших соблюдения своих гражданских прав.

А.Ш.: Расскажите о Вашей организации и о себе лично.

Вообще-то, часть активистов Союза славян занялась общественной деятельностью ещё в клубе «Гражданин». Созданный в 80-е годы, он объединял немало людей разных национальностей, понимавших необходимость демократических преобразований в государстве, управление которым было доведено верхушкой КПСС до маразма. Искренне верили речам Горбачева, позднее многие из нас верили и в раннего Ельцина. Жизнь показала, что «перестройщики» — всего лишь воры, вознамерившиеся нагреть руки на очередной трагедии народа

А вот партхозноменклатура, в отличие от нас, никакими иллюзиями не страдала и умело использовала имеющийся ресурс КПСС в собственных интересах, подкрепив его риторикой о национальном самоопределении. Это было время «глотания суверенитетов» автономными областями и республиками. Активная сепаратистская деятельность части адыгейской национальной элиты, поддерживаемая руководством Адыгеи, публикации идеологов «Великой Черкесии» — все это не давало нам никаких иллюзий относительно намерений лидеров нового «государства в государстве».

Почему именно «Союз славян»? Казачья организация в Адыгее к тому времени уже существовала. Но в среде казачества сразу же начались споры — «казаки — народ или часть народа русского?» Немало их впало в иллюзию, что казаки, пережившие массовое истребление в годы большевистского террора, могут рассчитывать на реабилитацию. Другая часть, на мой взгляд, трезвомыслящая, понимала, что судьба казаков неотделима от судьбы всех русских в России. Этот внутренний конфликт не способствовал тому, чтобы казачество стало ядром для консолидации русского, если хотите, славянского населения Адыгеи в борьбе за свои гражданские права.

Поэтому в результате переговоров тогдашних руководителей казаков, клуба «Гражданин» и регионального отделения «Демократической партии России» (Травкина) и было решено создать «Союз славян Адыгеи». Согласно уставу, организация призвана отстаивать интересы того самого «нетитульного населения», составлявшего в то время 68 % общей численности жителей Адыгеи.

Что касается меня лично, то до распада Союза я работал начальником гидрологической станции. Много личного времени посвящал общественной работе, вел туркружок, вместе с супругой организовывали для школьников летние эколагеря. Был одним из основателей отделения «Социально-экологического Союза» и его сопредседателем.

Политикой заняться жизнь заставила. Возможно, от отца — участника Отечественной войны — я унаследовал непримиримость ко всему несправедливому, вот и несу свой рок. Получать деньги от государства я прекратил в 1999 году, когда мои представления о государственном интересе вошли в противоречие с политикой, проводимой руководством Росгидромета в регионах. С тех пор редактирую газету нашей организации «Закубанье».

А.Ш.:От некоторых черкесских активистов мне приходилось слышать мнение, что этот Союз — выразитель интересов оттертой от власти номенклатуры. Какова ваша общественная и административная поддержка?

В.К.: Если говорить о русской партхозноменклатуре, оставшейся в наследство от КПСС, на мой взгляд, в большинстве своём это конформисты, лишенные всякого чувства не только национального, но и просто человеческого достоинства. Те из них, которые могли как-то повлиять на ситуацию, не были «оттерты от власти», а, наоборот, были обласканы руководством нового «государства» и получили свою долю от «суверенитета». Бывало, что некоторые из них, лишившись должности или столкнувшись с какой-то проблемой во взаимоотношениях с руководством Республики Адыгея, обращались в Союз славян, но никогда не оказывали никакого влияния на нашу работу, хотя такие попытки неоднократно делались.

В составе правления Союза славян есть госчиновники, учителя, врачи, предприниматели, рабочие, пенсионеры. Наша общественная поддержка — простой народ, причем не только русские. Ведь, отстаивая права граждан, мы не делим их по национальностям.

Что касается административной поддержки, её, за исключением 1-2 случаев (в частности, когда решался вопрос с выделением нам помещения под офис) не было и нет. Да мы никогда на неё и не рассчитываем.

Всё, что нам удается делать — это вклад наших активистов и результат поддержки простых людей, также вносящих свой посильный вклад в работу организации.

А.Ш.: Ваше отношение к созданию СКФО? И в том числе к тому, что в состав округа не включена Республика Адыгея?

В.К.:Как и все, что в последнее время делается федеральной властью на Кавказе, создание СКФО для меня непонятно. Оказавшись неспособным навести конституционный порядок в Чечне, Кремль осыпал её деньгами в обмен на видимость стабильности. Сдается, что территория, где будет поддерживаться такая «стабильность», с созданием СКФО значительно расширяется. В этом смысле я считаю, что Адыгее очень повезло. А в целом я глубоко убежден, что существование этих округов не имеет смысла.

А.Ш.:Как вы относитесь к идее административной ликвидации Республики Адыгея? В последнее время некоторые службы и ведомства были выведены из ведения республиканской администрации и переданы в подчинение Краснодарскому краю.

В.К.:Очень положительно. Сохранить традиции, язык и культуру возможно и в составе края. К тому же уровень жизни и общественно-политическая стабильность при объединении явно поднимутся. Три президента Адыгеи имели все возможности сделать из республики «конфетку». Но для этого у них не хватило того самого чувства долга, которым они якобы руководствовались, проводя здесь «государственное строительство». Всё свелось к личным интересам или интересам окружения.

Я имел опыт работы в федеральной службе и знаю, что интересы местной власти и общегосударственные не всегда совпадают. Что касается таких структур, как ФСБ, МВД, Наркоконтроль, таможня, пограничная служба и т.п., то здесь должен быть подход не административно-территориальный, а основанный на задачах службы. Ну зачем, например, в Адыгее отдельная структура наркоконтроля, если она внутри края? Или ФСБ? Разве что для того, чтобы обеспечить рабочее место ещё одному генералу. К тому же административно-территориальное деление таких служб нередко ведёт руководителей их подразделений к зависимости от местных князьков: квартиры, дачки, работа для жён, учеба для детей и т. д. В итоге федеральная служба становится карманной. Мы в Адыгее это неоднократно наблюдали. Должна быть разумная достаточность и общегосударственный интерес.

Другое дело, что высокая степень коррупции делает эти службы малоэффективными, в каких бы границах они не существовали. В этой связи борьба за «свою» федеральную структуру может быть всего лишь борьбой за кормушку для очередного родственника и не более того. Взять ту же Адыгейскую таможню, которую закрыли из-за высокой коррумпированности (кажется, даже кого-то осудили).

Но если конечно разговор идёт о создании суверенного государства, то да, тогда следует обязательно требовать наличия здесь подразделений всех федеральных служб, вплоть до Генштаба и Центра управления космическими полетами.

А.Ш.:Черкесские общественные организации выдвигают требование об объединении всех черкесов РФ в единый субъект Федерации. Ваше мнение — насколько это желательно и насколько реально? Будете ли вы способствовать или препятствовать процессу создания такой «единой Черкессии», если он начнется?

В.К.:Опять же здесь следует уточнить ситуацию. Если черкесы стремятся к созданию собственного государства, то всё правильно. Но в этом случае и русские вправе требовать того же, и карачаевцы, и балкарцы, и т. д. А далее — это уже вопрос урегулирования интересов черкесов и других народов, живущих на этой территории. Думаю, что идея эта сегодня абсурдна.

Вся проблема — в маразматическом федерализме РФ. Если он территориальный — следует упразднить республики, отделив те, что не желают жить по общим законам. Если он национальный, то у меня опять вопрос — где русское национальное государство, в котором я чувствовал бы себя на своей земле?

А.Ш.:Ваше отношение к вопросу «признания геноцида черкесов»?

В.К.:Я не могу рассуждать об этой теме достаточно компетентно. Могу сказать одно — этот вопрос не должен быть поводом для политических спекуляций. К сожалению, это уже имеет место быть. В вопросе этом нет единого мнения, а в школах и институтах Адыгеи уже вовсю преподают историю геноцида. При таком подходе истина, по большому счету, уже и не нужна. С другой стороны, меня возмущает позиция опять же федералов — их двусмысленное молчание. Вопрос очень серьезный, чтобы позволять себе отмалчиваться. Кстати, недавно Андрей Епифанцев написал книгу, в которой, на мой взгляд, дал достаточно взвешенный взгляд на эту проблему. Вот такого всестороннего подхода к рассмотрению фактов местным историкам явно не хватает.

А.Ш.: Что из себя представляет казачество Северного Кавказа, Адыгеи в честности?

В.К.:Сегодня это остатки тех казаков, которые искренне поверили в сказки Ельцина, а потом Путина о «реабилитации казачества». Никакой реабилитации они, естественно, не получили. А право, записавшись в «реестр», поддерживать общественный порядок наравне с милицией – это не реабилитация. Надеюсь, Вы понимаете, что не только в милиции, но и в любом роде войск, можно учредить «казачьи бригады». Гораздо труднее вернуть казакам земли и станичное самоуправление, то есть то, что и составляло суть их жизненного уклада. Из этого ничего не сделано. Может быть, будут новые обещания перед выборами президента?

А.Ш.:Каково положение русских в других северо-кавказских республиках?

В.К.:Лет десять назад у нас были контакты с русскими организациями в этих республиках. Сегодня активно работающие организации нам неизвестны. Казачьи (реестровые) структуры где-то ещё работают, но в целом ситуации с русскими это не меняет — русские уходят или уже ушли.

А.Ш.:Ваша организация имеет репутацию антисемитской. В органе ССА, газете «Закубанье», главным редактором которой Вы являетесь, довольно часто публикуются статьи, которые евреи однозначно воспринимают как антисемитские. Было даже открыто уголовное дело из-за стихов «Будь русским!», строчка о пришлецах, «что свой Талмуд мусоля,// Две тыщи лет нас к пропасти вели», признана экспертизой антисемитской. (Дело по ст. 282, ч. 2 УК РФ возбуждено в сентябре 2008　г., в декабре 2009 года прекращено «за отсутствием состава преступления, поскольку стихотворение «Будь русским!» в момент его публикации в газете «Закубанье» не было признано экстремистским материалом»). Почему «еврейский вопрос» так сильно и в таком именно виде стучит в сердца славян Адыгеи?

В.К.:На мой взгляд, «борцы с антисемитизмом» нередко пытаются подменить антисемитизмом, вернее, антиеврейством, неприятие большинством людей установок талмудистов. А это далеко не одно и тоже. Думаю, что Вам известны не только русские, но и евреи, граждане Израиля, которые не приемлют талмудизм и открыто об этом говорят. И, заметьте, в Израиле их никто не пытается обвинить в экстремизме. Что касается стихотворения, то другие, неангажированные спецслужбами специалисты, в т. ч. и евреи, ничего экстремистского в нем не обнаружили. «Антисемитизм» стихотворения — это повод для расправы со мною совсем за иные публикации. По поводу статей, которые «евреи воспринимают как антисемитские». Наверное, это о публикациях, где мы обращали внимание читателей на непомерное влияние на российскую власть бывшего гражданина Америки Берла Лазара, регулярно встречающегося с президентом РФ. Кстати, та же информация давалась и в центральных СМИ. Но это не «еврейский вопрос», а «русский вопрос». В свое время, имея на руках 20 тыс. подписей жителей Адыгеи под обращением к Путину по вопросу объединения с краем, мы добивались встречи с ним. Так и не сподобились! А у Берла Лазара с этим нет никаких проблем.

А.Ш.:Мне говорили жители Адыгеи, что Нина Николаевна Коновалова, председатель Союза Славян Адыгеи — по национальности еврейка, что 　девичья Коноваловой — Азарова. Так ли это? И если да, то не смущает ли данный факт славян Адыгеи, которых она возглавляет?

В.К.:Не смущает, поскольку дедушка Коноваловой — Азаров был казак из рода атамана станицы Асиновской. Но наши «друзья» в листовках писали, что его фамилия Азерман, чтобы версия с национальным подлогом выглядела более убедительно. И это не единственные слухи, активно о нас распространявшиеся в ходе выборных кампаний. Были и более экзотичные. То, что такие слухи распространяются, говорит о полном отсутствии логики у наших оппонентов. Могли бы выбрать что-нибудь одно: либо антисемиты, либо семиты.

А.Ш.:Отличаются ли отношения русской и черкесской молодежи от отношений между людьми более старшего поколения? Куда в этом смысле движется Адыгея?

В.К.:На уровне людей старшего возраста могут быть споры и даже враждебность, но сохраняется возможность диалога. Все-таки, мы росли в одном государстве, учились в одних школах и жизненные ценности у нас во многом общие. С молодежью сложнее. Разделение на «наших» и «не наших» видно уже в средней школе. Чтобы это понять, достаточно поговорить со школьниками. Впрочем, есть ещё школы, где такого нет, наверное, это зависит от директора. В целом же думаю, что Адыгея движется тем же путем, что и другие республики, хотя некоторый оптимизм придает то, что мы все-таки внутри края.

А.Ш.:Какие еще межнациональные проблемы имеются в Республике Адыгея?

В.К.:Конечно, главное, это кадровая политика, имеющая гипертрофированное этническое выражение. Можно говорить и о периодически возникающих этнических конфликтах на бытовой почве. Но это все, на мой взгляд, вторично. Главное сейчас — растущее недоверие населения к власти, как местной, так и федеральной и процесс распада всех структур управления. При этом - отсутствие того самого гражданского общества способного этому что-то противопоставить. Кавказ может отпасть от России не потому, что большинство его жителей этого желают или потому, что того хотят русские. Это станет следствием хаоса, признаки которого можно видеть повсеместно.

А.Ш.:Одна из «горячих» проблем — «проблема поклонных крестов». Эти кресты устанавливают в различных значимых точках республики, видимо, русские активисты. А другие активисты, предположительно адыги, их регулярно уничтожают и оскверняют. В феврале 2010 свое возмущение «продолжающимися акциями вандализма в отношении поклонных крестов, установленных на территории Адыгеи» выразил Правозащитный центр Всемирного русского народного собора. В свою очередь, установка поклонных православных крестов в Адыгее вызывает недовольство у представителей адыгской общественности республики. Так, глава «Черкесского конгресса» Мурат Берзегов считает возведение в республике поклонных крестов провокацией. А общественное движение «Адыгэ Хасэ» выступает против появления христианских религиозных символов вдоль автомобильных дорог и при въезде в населенные пункты Адыгеи, считая, что размещение крестов в таких местах воспринимается представителями других религий как пропаганда религиозного превосходства. В Майкопской и адыгейской епархии Русской православной церкви, в свою очередь, убеждены, что ущемлением прав верующих других конфессий установка поклонных крестов не является — равно как и звучащая 5 раз в день из громкоговорителей городских мечетей молитва, сопровождающая намаз.

В.К.:Возня вокруг крестов, на мой взгляд, не интересует 99 % населения республики. Если бы Черкесский конгресс искусственно не обострял эту тему, и кресты бы стояли на месте, и никто бы никому в этой области не противостоял. В самом деле, насколько мне известно, никому из православных не пришло в голову требовать прекратить пятикратные молитвы по громкоговорителю во время намазов как унижающие их чувства или ставить кресты у аулов. Что касается установки крестов в горах, то я тоже отношусь к этому критично. Там, где шли бои — это вполне уместно, на иных вершинах — нет. Природа не нуждается ни в каких символах. Впрочем, рядом с крестами, если уж они поставлены, можно установить и иные знаки, чтобы никому не было обидно.

А.Ш.:Ваше отношение к эмиграции Мурата Берзегова, руководителя Черкесского Конгресса Адыгеи? Напомню, что он попросил политического убежища в США после попытки поджога его дома и серии избиений, а также арестов и даже одного убийства адыгских активистов в других республиках.

В.К.:Я слышал, что он воссоединился с семьей. Что касается поджогов и серии избиений — об этом ни мне, ни кому-либо из моих знакомых не известно. В любом случае плохо, что человек уехал. Насколько я знаю активистов этой организации, среди них большинство люди идейные и искренние, хотя, как и все мы, в чем-то и заблуждающиеся. Ничего хорошего в том нет, если он станет предъявлять претензии к России теперь уже из Америки.

А.Ш.:Ваш прогноз: каким будет Северный Кавказ через 10-15 лет?

В.К.:Вы знаете, прогнозы, которые я давал относительно Адыгеи 18 лет назад, когда провозгласили республику, в основном сбылись. Не хочу играть роль Кассандры. Но для оптимизма оснований пока не вижу.