Кыргызстан: взгляд на события

Мятеж или революция? — пытаюсь я понять. — Революция или мятеж? В России мне внушали, что больше мятеж. Говорили: береги голову не только от пуль, но и от инфернальной интоксикации.

Спрашиваю у всех кыргызстанцев подряд. От попрошайки, собирающего милостыню, до главы временного правительства. Все, как один, говорят, что при Бакиеве невозможно стало жить. Нечем было платить по поднятым в три раза тарифам за ЖКХ. А еще — что Бакиев начал строить дороги, чтобы побольше украсть, вместо того, чтобы строить заводы. И ввел паспорта на баранов, чтобы с каждой живой твари стричь налоги.

Бизнес шагу не мог ступить. От любой сделки приходилось нести долю к сыну президента в созданный им инвестиционный фонд. Пять банков захватила семья Бакиева в Кыргызстане. Разве это допустимо для такой маленькой страны? В общем, уверяют, что революция.

— Как представим, что он засел на долгие годы, а потом посадит своего преемника — так тоска, — отвечает продавец газет. У белого дома тоже тоска. Уже вывешены фото убитых снайперами. Когда мулла начинает читать по убитым суры из Корана, все: и мужчины, и женщины, — садятся на корточки, по-пацански.

Они знали, что Бакиев будет стрелять. Он не раз об этом заявлял публично. Но вот чтобы так — подло! Даже на войне отстрел снайперами — когда жертва как на ладони — действо пакостное. А против мирных жителей пакостно втройне.

— Я думала, — говорит горничная Индира, — началась стрельба, и все сейчас разбегутся. Ан нет, кровь возбуждает. Убитых уносили, знамя подхватывали и поднимали вновь. Национальный стяг, надо сказать, у киргизов кроваво-красный, революционный. С желтой юртой-солнцем в центре. Туда, должно быть, на вечный покой отправились убитые храбрецы. «Герои, отдавшие свою жизнь за свержение антинародного семейного режима», — как гласит плакат в центре столицы.

Индира из одного села с Акаевым, поэтому она все еще за Акаева и надеется, что он вернется. Звуки выстрелов ее тоже не заставили уйти с площади.

Впрочем, к стрельбе здесь, кажется, уже многие привыкли. Самое неприятное, что снайперы, по утверждению киргизов, были славянской (не киргизской!) внешности. Мол, наши никогда бы не стали стрелять в своих. Здесь все повязаны друг с другом родственными связями и боятся кровной мести. Не готовят ли такие заявления почву под этнические чистки? Все-таки 84 убитых — слишком большое число жертв для маленькой Киргизии.

У взорванных ворот президентского дворца к нам подходит взволнованный мальчик и тихо-тихо говорит, что хочет сделать заявление.

— Напишите, пожалуйста, — еле слышно шепчет он, — что мы не должны уподобляться скинхедам. Что мы в Кыргызстане всегда жили дружно. И очень прошу, отметьте, что дунгане на стороне революции. Что они никогда бы не пошли против киргизского народа.

Все ясно. Парень по внешности явно дунганин.

Похороны в Киргизии — это особый ритуал. Обычно хоронят быстро, без речей. А теперь начали говорить не останавливаясь, женщины причитают, плачут. Чудовищное зрелище. И все это транслируется по телевизору, нагнетается обстановка.

А тут только кинь спичку, брось кличь, и моментом соберется толпа. Одна такая, перекрывая запрудой центральный проспект, движется на штурм телецентра, собирая все больше и больше людей. «Смерть Бакиеву!» — чуть ли не единственное требование.

— Самое тяжелое было — принять решение отпустить Бакиева, — говорит во время чаепития Роза Отунбаева. — Но я вынуждена была это сделать, чтобы не расколоть страну надвое. Народ требует смерти, но послушайте, мы же стремимся стать цивилизованной страной, и надо отходить от самосуда. Вон как избили бывшего министра внутренних дел Кыргызстана. Просто уничтожили морально. Да еще каждый плюнул в него!

— А как его избили? — спрашиваю я таласца Алика из толпы, что идет на штурм телецентра.

— Прорвали кордон, смели оцепление. Он пытался убежать. Нашли. Спрятался он в выгребной яме за общественным туалетом. Сорвали погоны, засунули дубинку в зад!

— Бакиеву нет возврата назад. Он подписал себе смертный приговор, — говорит Роза-эдже. — Но пусть это все же решает суд.

— Уберите камеру! — вещает-пугает-зомбирует боевитая баба в толпе, идущей к телецентру. — Сейчас начнут стрелять. В первую очередь будут бить в людей с камерами. Тем более — со славянской внешностью.

Так славяне или в славян?

— Есть ли угроза осложнения отношений с Россией? — спрашиваю Розу Исаковну.

— Мы от России далеко и не уходили. Мы всегда дружили и будем дружить.

— А почему толпа так агрессивна?

— Это все Бакиев Максим виноват, сын бывшего президента. Он, по сути, контролировал правительство, а брат Бакиева — все силовые структуры. Такую они выстроили вертикаль. Продали энергораспределяющую компанию Бишкека за копейки. Максим пригласил к себе консультантом некоего Евгения Гуревича, который совершил махинацию. Увез 2 миллиарда долларов из страны. Отсюда и антисемитские лозунги. Но мы хотим жить в дружбе со всеми.

Не только дружбы, но и передела собственности здесь хотят многие. На окраинах Бишкека начался самозахват земель. Люди разбили все свободные поля, наметили куски баклашками. Так было и после первой революции 1905 года. Сейчас вошли во вкус и претендуют уже на участки с домами. Толпы бедняков из дальних районов Киргизии собираются в пригородах. Все хотят жить в более-менее благоприятном Бишкеке.

Среди митингующих в самой столице очень много молодых людей в спортивных костюмах. В первый день после революции они вошли в магазин. «Одевайтесь, во что хотите, только ничего не ломайте». К просьбе продавца отнеслись с пониманием. Переоделись, оставили одежду. Но не всем магазинам так повезло. Некоторые торговые центры и подпалили. Сожгли и налоговую инспекцию с прокуратурой. О чем это говорит? Кто-то под шумок революции заметает следы.

К разграбленным магазинам подъезжают такси. Багажники набиваются награбленным.

— Я сделал превентивное заявление с нотой озабоченности судьбой русскоязычных! — говорит посол Валентин Власов. — Потому что знаю, по какому сценарию может развиваться конфликт. А вообще в Киргизии к русским хорошо относятся. И кроме отдельных актов бандитизма, которые всегда есть и будут в подобных ситуациях, крупных эксцессов не было.

Мы и сами видели только дружеское отношение к русским.

Власов — боевой генерал, попавший в плен во время чеченской кампании, просидевший 7 месяцев в зиндане. Затем 6 месяцев руководил Карачаево-Черкесией в период политического противостояния во время выборов. Он с честью выходил из многих куда более сложных ситуаций. Надеемся, что справится и с этой непростой ситуацией.

— А кто-нибудь ждал, был готов? — спрашиваю у таксиста.

— Никто. Разве что американцы.

Таксист нам попался с бородой, подвернутыми штанинами. Я сразу узнал в нем салафита (ваххабита) и не киргиза. Оказался уйгуром.

— Им Кыргызстан важен для войны с Афганистаном, — развивает свою мысль таксист. — Но зря они туда сунулись. Кстати, у них есть база. Если хотите — съездим посмотрим.

Революция революцией, а жить на что-то надо. Тем более таксистам. Несколько дней им пришлось работать бесплатно. Возить раненых и награбленное добро под дулом автомата. Пора подумать и о себе.

— А это небезопасно?

— Умирать — так весело! Взорвем их к чертовой матери! — смеется таксист в свою бороду. А я вспоминаю, что в последнее время в Кыргызстане построено три тысячи мечетей. Насколько здесь силен религиозный фактор и позиции исламистов, которые пока еще не сказали своего слова?

Едем на базу «Манас». По пригорку поднимаемся под запрещающий знак. Подъезжаем к воротам. Я открываю окно и начинаю фотографировать. И вдруг водитель срывается с места так резво, что у меня от удара об раму чуть не вылетает из рук фотоаппарат.

— Ты что, сдурел?

— Видел, они М-16 с плеч начали скидывать? Тут одного водителя молоковоза пристрелили только потому, что им показалось, будто он вооружен. А ты такой дурой в них целишься!

Только потом, разглядывая фото, я заметил, как один из них смотрит в бинокль, а другой вскинул автомат.

— Будет база в Киргизии или нет? — спрашивает у Розы Отунбаевой в лоб мой товарищ Сергей Шаргунов.

— Но послушайте! Вы — большая страна, вы можете себе позволить все, что угодно. Дружить или брякать оружием. Мы — маленькая страна и хотим сохранить чувство собственного достоинства. Просим на нас не давить и дать нам шанс использовать все наши небольшие возможности. Мы хотим дружить со всеми и жить со всеми в мире.

Смотрю я на Розу Отунбаеву с некоторой грустью. Сможет ли эта хрупкая женщина, которая утверждает, что у киргизов женщины всегда имели равные права с мужчинами, удержать ситуацию? Не оттеснят ли в политической борьбе интеллигентного, занимающегося йогой человека матерые волки? Не поставят ли в вину уход Бакиева? Будет ли на этой многострадальной земле мир?

Очень хочется, чтобы у братского народа было все хорошо. Мирно и гостеприимно, как и прежде!