Прошедшая неделя несомненно войдет в историю как знаковая в деле сокращения ядерных вооружений и уменьшения связанных с ними «глобальных рисков». Так, 6 апреля президент США Барак Обама обнародовал новую ядерную доктрину своей страны, в соответствии с которой США не будут применять ядерное оружие против стран, которые таким оружием не обладают – что призвано в том числе уменьшить стремление «третьих стран» к обладанию ядерным арсеналом. А 8 апреля президенты России и США подписали в Праге новое соглашение о стратегических наступательных вооружениях (новый договор СНВ-2).
Подписанный президентами двух стран договор (рассчитан на 10 лет с возможностью пролонгации еще на 5 лет) предстоит ратифицировать американскому Сенату (что проблематично ввиду критического отношения к нему сенаторов-республиканцев) и российской Госдуме с Советом Федерации (чье одобрение в целом не вызывает сомнений).
Официальные толкования характеризуют подписанный договор как международно-правовой документ, который «в полной мере выдерживает баланс интересов России и США», ибо в результате его заключения «победили обе стороны, которые упрочили свою безопасность, а с учетом этой победы – победило все мировое сообщество». Однако энтузиазма, который вызывали подобные договоры между СССР и США 80-х годов прошлого соглашения, данное соглашение не вызывает. И более внимательное ознакомление с текстами обоих документов заставляет быть чуть более осторожными и чуть менее оптимистичными в его оценках. Выигрыши обеих сторон от подписанных документов присутствуют, но они не столь очевидны в современном «обществе глобального риска» (Ульрих Бек).
Так, подписав это соглашение, Россия получает тактический выигрыш, выходя из давно бесперспективной «количественной» гонки вооружений. Предполагается, что в результате реализации договора число боеголовок будет сокращено до 1550 с каждой стороны, т.е. почти на треть, а число носителей стратегического ядерного оружия – до 700, то есть более чем вдвое. Общее же число развернутых и неразвернутых стратегических носителей ограничено 800 единицами.
Эти положения вполне устраивают Россию, поскольку и без договора ей все равно пришлось бы в обозначенный срок сократить до указанных уровней свои стратегические носители и боеголовки. Помимо этого, у Москвы нет материально-технических возможностей поддерживать свои стратегические вооружения на прежнем уровне, и не только из-за влияния эффектов глобального экономического кризиса. Ибо модернизация экономики и социальной сферы, которая становится все более насущной задачей российского общества и власти, неизбежно потребует дополнительных ресурсов.
Еще один выигрыш для российской стороны заключается в том, что сторонам теперь дана возможность самостоятельно определять структуру своих стратегических сил. Ранее, напомним, отдельные потолки существовали для МБР наземного базирования, стратегических бомбардировщиков и МБР на подводных лодках. Пойдя на подобные уступки, американская сторона проявила известный прагматизм: демонстрируя внешнее уважение к России как к партнеру и декларируя «добрую волю», в Вашингтоне хорошо понимают известную ограниченность возможностей России модернизировать ее стратегические вооружения в современных условиях.
«Минусы» заключенных соглашений не столь очевидны, но в обозримом будущем могут создать целый ряд проблем прежде всего для российской стороны.
Так, договор никак не обозначает связь между наступательными и оборонительными вооружениями и не содержит никаких конкретных обязательств сторон на этот счет (исключая обещание России в одностороннем порядке выйти из договора в случае развертывания США системы ПРО в Восточной Европе, за что придется заплатить усилением неопределенности).
Помимо этого, следует помнить, что в современных условиях Стратегические ядерные силы (СЯС) перестали играть столь значимую роль в обеспечении «стратегического паритета», какую они играли еще несколько десятилетий назад.
Сегодня «баланс сил» в отношениях между сверхдержавами во многом зависит от таких новых видов вооружений, как лазерное оружие, высокоточные баллистические ракеты с неядерной «начинкой», беспилотные сверхзвуковые летательные аппараты, а также космическое оружие, о котором после «технических неудач» СОИ не принято много говорить публично, что не исключает, однако, известных успехов и в этой области. США, используя имеющийся у них на сегодня экономический и научно-технологический потенциал, являются мировым лидером именно в области новейших вооружений, в то время как России, при заметном улучшении ситуации в этой сфере в течение последнего десятилетия, достаточно сложно конкурировать с Америкой в этой области.
И главное - объявленная новая ядерная доктрина США, как уже отмечалось рядом экспертов, не предполагает отказ от нанесения ударов по врагам американской нации, но предполагает более «точечный» и избирательный характер таких ударов, что позволит им быть более эффективными с точки зрения военных результатов и более экономичными с точки зрения расходов.
Показательно, что в тексте договора СНВ никоим образом не упоминаются американские планы развертывания систем ПРО в Европе, что является подтверждением приверженности США «тактике нейтрализации локальных угроз и нанесения локальных ударов». При этом в Вашингтоне хорошо понимают, что односторонний выход России из договора в случае развертывания американской ПРО на Востоке создаст для России заметно больше проблем, чем для ее нынешнего американского партнера.
В конечном итоге, современная тактика Вашингтона предполагает создание «впечатления долгосрочного и перспективного партнерства» с Россией в целях уменьшения порожденных современными кризисами рисков и усиления своего влияние на процесс глобальных изменений, с одновременным успокоением своих европейских союзников. Вместе с тем США рассматривают сегодняшнее партнерство как тактическое, рассчитывая перейти к более долгосрочным и комплексным стратегиям после того, как новая система международных отношений, которая сегодня только формируются, обретет хотя бы относительную устойчивость.
А посему - существуют большие сомнения, что новый договор СНВ на протяжении хотя бы 30 лет просуществует в нынешнем виде и не потребуется заключения нового договора, ибо ситуация в международных отношениях может коренным образом измениться уже в обозримом будущем. «Договор между Россией и США может действовать и быть жизнеспособным только в условиях, когда нет качественного и количественного наращивания возможностей систем противоракетной обороны США» - говорится в российском заявлении, предваряющем договор. Однако кто в современной изменчивой ситуации может гарантировать действительный отказ США от заявленных ранее планов по созданию восточноевропейского «противоракетного щита»?
Главная же уступка со стороны России, позволившая заключить достаточно выгодный для нее договор по СНВ, заключается, по всей видимости, в согласии поддержать новые, более жесткие санкции против Ирана в связи с ядерной программой последнего, что является значимым сигналом для других государств, желающих «в одностороннем порядке» стать обладателем ядерного оружия.
Обобщая, мы можем заключить, что России договор по СНВ дает подтверждение ракетно-ядерного паритета с США и гарантирует, что США не собирается этот паритет нарушать. Однако подобный паритет не гарантирует отказа от односторонних действий и главное – поддержания стабильности в мировой системе контроля за вооружениями. Глобальный мир изменился, став гораздо менее управляемым, вследствие чего Договор о нераспространении ядерного оружия (ДВЗЯИ) едва ли дееспособен в его современном виде, а террористические вызовы ставят под сомнение надежность традиционных гарантий безопасности в глобальном масштабе.
В мире, где приоритет все чаще отдается «soft power» и «мягким технологиям» точечного воздействия, делать массивные ядерные вооружения единственным основанием национальной безопасности государств едва ли разумно, а поэтому целесообразно отказа-ться от нагнетания «количества» с целью выиграть соревнование за «качество» собствен-ной политики и международной безопасности в целом. В этом и состоит глубокая правота подписавших договор сторон. При этом рассматривать его как прорыв в обеспечении глобальной безопасности едва ли разумно. Ибо Договор – не аналог соглашения о ядерном разоружении между СССР и США, когда мир действительно был относительно упорядочен двумя существующими «ядерными полюсами». Его смысл – нахождение сторонами определенного «порога доверия и безопасности», позволяющего добиться относительно большей предсказуемости в отношениях друг с другом в современном глобальном мире с его постоянно умножающимися вызовами.
Сегодня США рассчитывают лучше распорядиться ресурсом времени и трансформировать систему международных отношений в свою пользу после преодоления последствий глобального экономического кризиса, используя как технологии «жесткого давления», так и технологии «мягкого влияния» в зависимости от характера вызовов и специфики конкретной страны или региона. У России подобная комплексная внешнеполитическая стратегия на сегодняшний день отсутствует. В этой связи следует помнить о печальном опыте СССР, который пойдя на масштабные сокращения ядерных арсеналов, СССР практически по всем статьям проиграл сражение в сфере «мягких», прежде всего политических и информационно-пропагандистских технологий, которые тогда позволили стратегическому конкуренту изменить «матрицу» массового сознания и основные мотивы политического поведения значительной части населения бывшей сверхдержавы. В современной ситуации пережившая период «смуты» и масштабного ослабления Россия выглядит куда более уязвимой, нежели СССР в начале периода «перестройки и гласности», что не позволяет ей быть «самоуспокоенной».
Поэтому единственным возможным ответом на складывающуюся ситуацию со сторону России, если она не хочет проиграть свою партию на «глобальной шахматной доске», является известное сосредоточение в целях проведения широкомасштабной внутренней модернизации с одновременными усилиями по поддержанию благоприятного для себя баланса сил на ключевых направлениях и в наиболее значимых с точки зрения ее интересов регионах мира. Ибо стратегия «локальных» прорывов и «управления по тенденциям» без игры на опережение на сегодняшний день практически изжила себя.
