Грядущий хам: век XXI

Хамская статья Игоря Бойкова «Историко-географический ликбез» украшена эпиграфом со словами о том, что нечего лезть «в мужское дело» с «бабьими играми» и начинается с оценки моей «сугубо женской эмоциональности». Вынуждена сказать Игорю Бойкову: я никогда не позволяю размахивать в моем присутствии пенисом в качестве интеллектуального аргумента.

Много там освежающего и бодрящего с самого начала. Когда один человек пишет — пусть даже очень резкий — полемический ответ другому — говорить «обиделась и ринулась отвечать» мягко говоря, не совсем принято. Кстати, «ринулась» я аж через неделю.

Впрочем, для хамов все это довольно типично. Слово «хам» я употребляю здесь не как синоним грубияна, а как техническое обозначение всякого коммуниста. Кстати, придумала сие не я: традиция такого обозначения весьма давняя.

Сложившаяся же ситуация выглядит довольно скорбно.

Честно говоря, с таким же успехом я могла бы полемизировать с какими-нибудь безумными блогерами, обвиняющими меня, что я разом продалась Ватикану, Пентагону и Кремлю. Но коль скоро публицисты уровня Бойкова представлены в наше время на серьезных ресурсах — что же, приходится отвечать. Увы.

Поймала на подтасовке в прошлый раз — словно и не заметил. Во всяком случае, не смутился. Теперь вот обвиняет меня в незнании географии. Ай, молодца!

Что ж, будем терпеливы. Повторим заново, другими словами. Сказано было во второй моей статье ровно следующее: распространение христианства именно в Европе определило расстановку религиозных сил в мире на многие столетия вперед, задолго до открытия латинских и прочих Америк. Как я сформулировала это в моем интервью британскому телеканалу, Европа — «место, на которое Христос ступил обеими ногами». Европа — исторический центр христианского мира. Границы этого центра не всегда совпадают с европейской территорией (о чем я, кстати, в той же статье писала), но, тем не менее, именно Европа — «Христов континент».

О «континенте». Существует терминология науки под названием география. А еще существуют термины культуры. Британец, говоря, «еду на континент», имеет ввиду отнюдь не Аравийский полуостров евразийского материка.

Азия — это в данном случае не территория. Азия это прежде всего духовный антоним Европы.

Обвинять же меня в том, что я не знаю, где находится какая христианская страна — это либо запредельный идиотизм, либо типичный для большевичков подловатый расчет: побольше трескотни не по делу, авось сработает. Владимир, царство ему подземное, Ильич, очень этим приемом не пренебрегал.

Как выражается один мой знакомый биолог: «У Европы три корня: греческая культура, римское право и Библия. И пусть никто не смеет под них свинячьим рылом подкапываться». Можно, конечно, повести здесь долгий и не относящийся к делу рассказ о соотношениях между салическими сводами, русскими правдами и римским правом, можно поговорить о механизмах проникновения римского права на Запад и на Восток, но от этого я, пожалуй, воздержусь. Скажу только: если Бойков полагает, что британцы освоили понятие прецедент не из римского права, что туманный Альбион не был издавна знаком с, например, презумпцией невиновности, то он… как бы оно помягче выразиться?

Трескотня, ложь и подтасовки. Любому ясно, что под конфликтом Европы и Азии я подразумеваю, конечно, конфликт христианства и ислама. Поэтому как мы будем в этом разговоре называть буддизм — вопрос решительно праздный в силу оного буддизма для нас абсолютной неактуальности.

Да, европейцы часто гибли в войнах. И мирное население бывало жестоко истребляемо. Как ни странно, Бойков меня тут ничем не удивил. Не я, однако, придумала, что отношение христиан-европейцев к человеческой жизни — принципиально иное, чем у азиатов-мусульман, но и мне есть, что тут сказать. Так, например, жизнь ребенка в глазах европейца ценнее жизни взрослого, жизнь женщины — ценнее мужской. В мире ислама все — наоборот строго. И это — азиатский менталитет. И русский менталитет тут — самый что ни на есть европейский. Христианский. Но этого Бойкову не понять, он разъеден азиатчиной.

На обличительный же пафос Бойкова в отношении фактов жизни моей скромной особы я отвечать, с позволения читателей, не стану. Человек я публичный, всяк меня легко может найти и обо всем, что в моей биографии его напрягает, сам спросить. Мне скрывать в этой жизни нечего. Но Бойков что-то рановато вообразил себя в кожанке и с маузером — ну-ка, что там у нас есть на «эту контру» Чудинову?

Теперь о том, что мне представляется действительно существенным. Вспомнился кстати один случай. Год назад мы взаимно расфрендились в живом журнале с неким блогером: он оказался сталинистом. Надо сказать, мы оба были этим расфрендом действительно огорчены. Да, я знала, что мой оппонент жестоко заблуждается, но, тем не менее, его воззрения были мне хотя бы по-человечески понятны. Я часто такое встречаю: Джугашвили-де «истребил ленинскую гвардию, интернациональную нерусь», что устраивала свой шабаш в 20-е годы, а потом, избавившись от русофобов, порадел русскому народу, разрешил пропаганду Александра Невского и Суворова, церкви открыл и т.д. Еще раз скажу — человек, который так думает, глубоко заблуждается, но думающий подобным образом человек — не людоед по своей природе. Он вменяем.

Но тому, кто тоскует о раннем большевизме, нечем прикрыть свой русофобский срам. Вообще нечем. Мы имеем в лице таких людей дело с новым — XXI века — изданием «Бесов» Достоевского. Впрочем, Достоевский ведь все врал. И Бунин врал, врал и злопыхал. (Кстати, называть «Окаянные дни» «литературным произведением» можно не в большей степени, чем «Дневник писателя»). Тэффи врала. Врал Аверченко. Врал Набоков. Врала Гиппиус. Далее перечислять эту большую компанию злопыхателей и врунов, а также ссылаться на них мы не станем. Мы опять сошлемся на самого человечного человека, верить которому Бойков обязан полностью.

Вот, например, цитатка, в свете коей незабвенный товарищ Бокасса покажется вегетарианцем:

11 августа 1918 г.

11.VIII.1918 г.

В Пензу

Т-щам Кураеву, Бош, Минкину и другим пензенским коммунистам

Т-щи! Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес всей революции, ибо теперь везде «последний решит. бой» с кулачьём. Образец надо дать.

1) Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийцев.

2) Опубликовать их имена.

3) Отнять у них весь хлеб.

4) Назначить заложников – согласно вчерашней телеграмме.

Сделать так, чтобы на сотни вёрст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц кулаков.

Телеграфируйте получение и исполнение.

Ваш Ленин.

Такое вот судопроизводство с конституцией. Заметим, кстати, что бунт «кулачья» возник после серии расстрелов и организации концлагерей силами латышских стрелков. (Что также могу подтвердить цитатой). Так что это даже не «условия военного времени», это период разжигания войны самими товарищами. Не обойдем стороной и того, что «кулак» это, по сути, всякий крестьянин с руками и с головой, не пьянь. Поэтому у него есть хлеб и есть корова. Наше сельское хозяйство загублено не только колхозами, но и физическим истреблением лучшей части крестьянства. (Сперва ленинцами-троцкистами, потом — коллективизацией). Деревни наши погрязли в нынешнем запустении в числе прочих причин потому, что обитатели их — потомки сельского отребья, пьяни и рвани, на каковое отребье только и могли делать ставку большевики в своем «раскулачивании».

Если Бойков ради каких-либо «высоких» целей одобряет подобное (ведь никаких «перегибов на местах», все спущено сверху) отношение к русскому мужику, то он — русофоб, Землячку ему в бабушки.

А вот иллюстрация отношения не к крестьянину, а к рабочему русскому человеку, но тоже занятная:

22 октября 1919 г.

22/Х 1919

Т. Троцкому!

Меня несколько «смутило» вчерашнее требование Зин[овье]вым новых полков. Верно ли про эстонцев?

Я всё же передал Склянскому, и распоряжение о посылке из Тулы (опять из Тулы!) дано.

Но брать дальше из резерва Южфронта не безопасно. Не лучше ли поискать в других местах?

Покончить с Юденичем (именно покончить – добить) нам дьявольски важно. Если наступление начато, нельзя ли мобилизовать ещё тысяч 20 питерских рабочих плюс тысяч 10 буржуев, поставить позади их пулемёты, расстрелять несколько сот и добиться настоящего массового напора на Юденича?

Если есть 5-19 тыс. хороших наступающих войск (а они у Вас есть), то наверное такой город, к[а]к Питер, может дать за ними, к ним в подмогу тысяч 30. Рыков говорит, что имущества «нашли» в Питере много. Хлеб есть, мясо идёт.

Надо кончить с Юденичем скоро; тогда мы повернём всё против Деникина.

С Южфронта брать теперь, по-моему, опасно: там началось наступление, надо его расширить.

Я, кстати, об этих пулеметных очередях в спину писала еще в юношеском романе «Держатель Знака». Когда я была значительно моложе нынешнего Игоря Бойкова, меня ловили и вытряхивали за шкирку из спецхрана «Ленинки», невежливо отрывая от конспектирования интереснейших документов. Могли бы и посадить, конечно: и за проникновение в спецхран, и за сам роман. Других сажали за меньшее, мне всегда везло.

Ну, а о следующей цитате, наверное, и говорить не стоит. С точки зрения Бойкова, какой здесь может быть предмет разговора?

Конец октября — ноябрь 1920 г.

[…]

4) Принять военные меры, т. е. постараться наказать Латв[ию] и Эстл[яндию] военным образом (напр., «на плечах» Балаховича перейти где-либо границу хоть на одну версту и повесить там 100-1000 их чиновников и богачей).

Ерунда какая, 100 или 1000 «чиновников» повесить, да еще чужих. Зато конституция, какой при царизме не было.

Бойков, Блюмкина ему в дедушки, догадался в ответ сослаться на факты ожесточения белых. Что ж, ответного ожесточения не могло не быть. Не могло не быть, поэтому было. Но не мы переделывали Россию в каннибальскую утопию. Зато хоть капельку похожих на приведенные выше цитаты цитат из Колчака и Юденича Бойков сыскать не сумеет, хоть он тресни. Нет в природе таких гнусных, таких циничных, таких русофобских приказов верховного белого командования.

А вот еще, это особенно мило, Бойкову понравится:

Конец октября – ноябрь 1920 г.

…прекрасный план! Доканчивайте его вместе с Дзержинским. Под видом «зелёных» (мы потом на них и свалим) пройдём на 10-20 вёрст и перевешаем кулаков, попов, помещиков. Премия: 100.000 р[ублей] за повешенного.

Ну и довольно, а то у меня еще много такого добра «в кладовке». Перейдем к выводам. А они таковы.

Всякий вменяемый человек знает, что начальный красный период был периодом массированного антирусского террора, осуществляемого интернациональным сбродом. Кому этого не ясно, того и вразумлять бесполезно.

Но вот всякий разумный человек, лелеющий мифы о «Сталине — борце с русофобами-ленинцами» должен лишний раз задуматься: где Джугашвили, там и Ульянов. Опускаясь в красную бездну, остановиться на каком-то определенном уровне невозможно. Этот спуск — до дна. Пусти на порог джугашвилиста, за ним неизбежно придет ульяновец Бойков, Якова Свердлова ему в дядья. Придет и потребует «репрессий в качестве государственной необходимости».

Бойков не способен понять, что «репрессии», которых он жаждет, и закон, к которому он пытается апеллировать, понятия взаимоисключающие.

Я писала уже о том, что властный сценарий — возвращение к «красному проекту». Его активно поддерживают «патриоты-имперцы»: Дугин, Леонтьев, Бражников и прочие Карпецы. Если в среде патриотов-националистов не сформируется «белого проекта», движения возвращения к исторической России — концентрации здоровых сил не произойдет. В этом я глубоко убеждена.

Я приветствовала некогда огорчившее многих разделение патриотического лагеря на «имперцев» и «националистов». Вся надежда на еще одно, уже последнее, разделение: националистов на белых и красных, а, вернее сказать, на вытеснение красных из националистического пространства, куда-нибудь к Дугину и Джемалю, в репрессанты-опричники, где их естественное место.

Еще одна цитатка из Владимира, царство ему, подземное, Ильича: «прежде, чем объединяться, надо размежеваться». Вот тут не могу не согласиться: «архиверно»!

Продолжать спорить с Бойковым я далее не буду, чего бы он ни писал. Довольно делать молодому человеку рекламу. (Прекрасно ведь, невзирая на ужимки «ах, не знаю, заслуживает ли это ответа с моей (Игоря Бойкова) стороны», понимает, что публичный спор с Еленой Чудиновой — удачно выпавший лотерейный билетец). Но все акценты уже расставлены. Я тратила свое время потому, что увидела «новую модель» врага моей несчастной страны — врага уже безнадежно сформировавшегося, окостеневшего в восприятии любой неудобной ему правды в качестве «стереотипов». Врага, мечтающего о репрессиях, жаждущего снова «захлопывать рвы» над русскими людьми. Коммунист может быть только русофобом. Этим и объясняется беспрецедентная резкость моего ответа.