Дети войны полов

Сквозь нынешние бессилие и тенденциозность существующих узкоспецифических знаний о проблемах семьи и брака, воспитания и образования, сквозь тщетные, а порой и чисто демонстративные, сугубо «косметические» попытки ответить на вопросы «злобы дня», порой всё же прорывается суждение, правдиво и бескомпромиссно освещающее настоящее положение вещей.

К такому можно отнести ряд замечаний и мнений, высказанных доктором медицинских наук, профессором Владимиром БАЗАРНЫМ, руководителем Научно-внедренческой лаборатории физиолого-здравоохранительных проблем образования Администрации Московской области в интервью, размещенном на сайте «АПН» 20.08.2009г. (Лидия Сычева «Без мужчин народ — не народ»).

В этом интервью В. Базарный ознакомил читателей с практическими исследованиями и выводами, свидетельствующими о пагубном влиянии смешанного воспитания мальчиков и девочек в детских садах и общеобразовательных классах школ на их дальнейшую судьбу Он отметил целый ряд психосоматических расстройств и физиологических нарушений в генетике полов связанных с ранним смешением полов. Исследователь достаточно мужественно и категорически высказался против сложившейся системы взглядов, чем противопоставил свое мнение с нынешним, ставшим традиционным, мнением о действующей системе воспитания, как единственно возможной и неоспоримой. На мой взгляд, вопрос, поднятый В. Базарным, при его детальном рассмотрении даёт возможность выйти за рамки узко медицинской или узко педагогической проблемы. Он затрагивает, ним много ни мало фундаментальные основы человеческого бытия как такового. Впрочем, по порядку.

Для начала следует заметить, что институт брака и семьи, как собственно и большинство других социальных институтов, в нынешних условиях «актуализации глобальных рынков» медленно, но уверенно превращается в нечто формальное и ведомое.

Исследования и поиски, проводимые в этой сфере, носят настолько отвлеченный, «сопутствующий» характер и настолько узкоспецифическое значение, что многие из них практически утратили всякую связь с реальностью, тем более свою эффективную «регулирующую» функцию. Собственно, вообще сама наука оказалась «в заложницах» у заинтересованного лица — инвестора. Проще сказать — капитала. Она работает над его, капитала, потребностями, выполняет его заказы, защищает его позицию (или оправдывает её отсутствие) и только малой незначительной частью связана с рациональным развитием, с познанием как таковым. Не говоря уже об общечеловеческой гуманитарной основе и соответственно — пользе такой науки, для которой человек источник знаний не «для человека», а для управления и влияния на него в целях получения прибыли и стало быть власти.

Большинство современных государств, эти образования эпохи Макдональдс и синтетических наркотиков, всецело заняты своим, территориальным обслуживанием интересов корпоративных капиталистических рынков. Они уже не озабочены реальным состоянием семьи и пола, в рамках которого всецело и лежит процесс воспроизводства человека и в конечном итоге — гражданина. Действительно, когда человека, например, можно «создать» извне, путём миграционной политики, к чему ломать голову над проблемой его рождаемости внутри страны, то есть над проблемой разводов, врождёнными дефектами детей и т.д.? Зачем думать о его достойном обеспечении работой, социальными гарантиями, если есть «арбайтеры»? В конце концов, зачем думать об экологии, для населения, которое всегда находится в поисках работы?

Эта роскошь, роскошь миграционного способа восполнения трудовых ресурсов: имеется в виду массы, в большей мере состоящей из бесправных, законодательно «подвешенных» людей, доступна только для определённых стран, крупных игроков на международной арене. Украина к числу таковых не относится. Она как раз является поставщиком, донором рабочей силы. Позволив себе такой стать, Украина просто облагодетельствовала государства и их экономики вокруг себя. И всё же…

Так как другого, физического способа зачинать человека, растить и воспитывать его, в большинстве своём, кроме как в семье, человечество, со всеми его изощрёнными технологиями, ещё не достигло (разве только не начнётся его официальное массовое клонирование), состояние самой семьи и всю проблематику семьи надо рассматривать как главный объект изучения, как эпицентр. В той же мере и как индикатор состояния современного общества и государства.

Действительно, очень многое, слишком многое, чрезвычайно многое зависит от семьи, исходит из семьи. Вся глубина и связь семьи и государства была пристальным объектом изучения мыслителей прошлого, от Моисея до Маркса. А как обстоит дело сейчас?

Можно конечно решить эту проблему, проблему семьи «классическим», самым простым способом: уничтожить сам институт семьи и брака. Выхолостить всё его строение до основания, распылить и растлить мужеско-женские, читай отцовско-материнские идеалы семьи до социологической трухи, замодернизировать всю архаику семьи до её полной неузнаваемости, до бессмысленного словоблудия и образов из диссертаций и заменить её, на нечто, уже откровенно техническое и прагматическое, похожее, на фабрику по производству ГМО. Только теперь уже — ГМО человека. Однако согласитесь, нынешнее поколение людей морально к такому решению вопроса ещё не готово. Пока… не готово, как не готовы были, лет сто назад, воспринимать семью и брак без освящения его в церкви. А в нынешние современные «особенности» семейной специфики, поколения прошлого просто не поверили бы и восприняли бы их как крушение всей жизни, как уже свершившуюся катастрофу.

Примечательно, что в нынешнее время в украинских СМИ очень часто озвучивается проблема не семьи и брака, что автору статьи представляется более важным (об этом вся статья), а политическая проблема так называемой «национальной самоидентификации».

То есть этой «национальной самоидентификации» уделяется политиками так много внимания и аргументации, что порой кажется, что именно от неё зависит вопрос жизни и смерти самих политиков, взывающих к этой «самоидентификации». В этом состоит, по мнению руководства страны, самая главная потребность.

Отсюда и социальный массмедийный заказ. Нетрудно заметить, что вся сущность украинской проблемы с «национальной самоидентификацией» всецело лежит в политической плоскости или скорее даже в геополитической, чем во внутренней. Если учесть, что народы 21 века уже давно утратили свою национальную однородность то оживление такой, достаточно несолидной, как для «европейской державы», темы в Украине, говорит только о значительной неустойчивости украинского государства.

Можно так же, уточнить, что вопрос национальной украинской самоидентификации положен во главу политики «оранжевых революционеров», которые полностью монополизировали право судить, что украинское, что не украинское и что такое вообще — украинское. И это при том, что сама оранжевая революция не до конца легитимна в собственной стране!.

Поэтому затеянная «самоидентификация» служит всего-навсего одним из инструментов для евроатлантической перевербовки Украины, как бывшей главной союзницы России по бывшему советско-славянскому блоку. То есть вся «несолидность» вопроса «национальной самоидентификации» списывается за счёт упорно преследуемых геополитических целей и к истинным проблемам гражданина Украины, отношение имеет чисто внешнее, а не внутреннее, навязанное, а не присущее, искусственное, а не естественное.

Дело в том (о чем не стоит никогда и никому забывать), что для человека, его национальная самоидентификация, именно та, которой так неоправданно много нынче уделяют всеобщее политическое внимание, не является первичной. Первичной самоидентификацией человека является, и всегда являлась его самоидентификация как личности. Как существа самосознающего, как существа самоощущающего. Потом идёт самоидентификация пола, мужского или женского, со всеми этапами созревания и социализации, необходимыми для этого. Затем неотвратимо идёт градационная самоидентификация человека как члена семьи, как члена общества, как гражданина. И уж потом, после, идут различные надстройки в виде национальной самоидентификации, профессиональной, групповой и т.д. То есть сам процесс самоидентификации происходит, по принципу усложнения, и каждый раз заново, как каждый раз от ребёнка, при развитии его психики, навыков и способностей мы ожидаем его полноценное созревание для жизни в обществе себе подобных, уже взрослых людей.

Нынешние попытки украинской власти диким, варварски-политиканским способом подменить одну самоидентификацию другой, перескакивая через всю иерархию ценностей человека, приводят как раз к утрате самих этих ценностей. К искажению элементарной житейской логики. Приводят к потере человеком способности воспринимать действительность в многообразной реальности происходящего и соответственно выстраивать жизненно приоритеты поведения, к деформации характера. Одним словом приводят его к ограниченности, в итоге, отражающейся в падении нравственности, в снижении «императивности» сознания человека, в культурном оскоплении. И что самое главное к снижению иммунитета к манипуляциям его сознанием.

Если в супермаркете мы себя самоидентифицируем как покупатели-потребители из рекламных роликов, то на избирательном участке, на парадах, на массовых сборищах или на работе мы себя самоидентифицируем как граждане, как члены обществ, различных групп и профессий и т.д. То есть в нынешних современных условиях мы чаще и дольше всего работники, пассажиры, потребители, избиратели, клиенты и т.д., то есть кто угодно! Но когда же мы люди? Когда и как мы себя самоидентифицируем «людьми»?

Находясь в узко-специфических «коридорах» социума, куда нас втиснуло наше естественное желание выжить и жить (инстинкт — невзирая ни на что), мы очень редко имеем шансы для самоидентификации себя как «просто люди». Единственным источником и причиной, требующей от нас самоидентификации себя как человека, является семья: вечно испытываемая историей и цивилизационными катаклизмами на прочность и живучесть — цепь. Только там, в семье мы можем самоосознать себя, самоидентифицировать с первичными человеческими образами: девочка — мальчик, муж — жена, отец — мать. То есть, если я член семьи — я уже человек.

Система и образ жизни современного мегаполиса и кривляюще-копирующей её глубинки позволяет жить стадною толпой (группой, классом и т.д.). Жизнь в толпе, это чаще всего бессознательное культивирование свободного информационно-полового общения. Семья же, любой её вид, от первобытной, описываемой в трудах Г. Моргана, Ф. Энгельса, до нынешней, с её «глянцевыми» установками и клише, предполагает некую иерархичность, ограничение вплоть до табу, пусть даже и серьёзно потрепанную современной моралью. То есть на лицо конфликт между инстинктом и культурой, описанный ещё Львом Толстым в одном из своих писем-признаний: «В этих огромных скоплениях мужчин и женщин, в этих постоянно алчущих городах, невозможно сохранить истинную добродетель и верность…». Налицо конфликт между культурой (семьёй) и инстинктом (полом), то есть конфликт личностных самоидентификаций.

Ключ к проблеме, лежит в самом понятии «самоидентификация». Термин «Identifico» с латинского означает процесс эмоционального и иного самоотождествления индивида с другим человеком, группой, образцом, образом… Образом! Именно эта внутренняя работа по обозначению и выработке образа для самоотождествления, поиск этого образа, определение и выбор его качеств, как нам кажется благоприятных и означает наше пребывание в человеческом облике! Если в детском возрасте, эти образы нам преподносятся в качестве воспитания и формирования, то есть отчасти насильственно, то в зрелом возрасте мы уже их выбираем по более сложным схемам, но уже самостоятельно, исходя из исходных позиций и установок, базово приобретённых в детстве и приобретаемые в зрелом возрасте, благодаря аффекту. Нетрудно сопоставить и сравнить то качественное и количественное соотношение «образов человека» ныне преподносимые как детям, так и бывшим детям — взрослым для их той самой пресловутой «самоидентификации»! Сплошное социологическое фэнтези, кто во что гаразд!

К слову, если президент В. Ющенко так рьяно взывает к национальной самоидентификации, то исходя из явного отсутствия его чёткого контура (не спорного) этого самого «национального образа» для этой самой самоидентификации, можно предположить, что он призывает к самоидентификации населения с образом самого себя! Согласитесь, для президента, выбранного только пятьюдесятью процентами избирателей это достаточно самонадеянно. А для всего народа — просто разрушающе! Всё это можно расценивать как особый вид гуманитарного насилия над собственным «ридным» населением.

Вопрос стоит так: с чем идентифицироваться-то, если образа нет?

В принципе, вся ответственность за наличие и качество «образов», как первичных так и «надстроек» лежит на обществе, на его культурном, государственном ядре, на науке и образовании, на людях берущихся играть роль интеллигенции и в конечном итоге на государстве, если оно вообще способно заботится о себе самом, как полноценном жизнеспособном общественном образовании. На государстве, как на семье в микро и макромасштабном выражении. Серьёзность в подходе к созданию собственных, а не навязанных извне образов самоидентификации, для государства и его целостности, стоит на том же уровне, что и безопасность в атомной энергетике. И заменить политической, читай национальной самоидентификацией в человеке все остальные, жизненно первичные, а стало быть, более необходимые, можно, но только за счёт нарушения других, фундаментальных культурных образований в сознании и подсознании человека и в итоге за счёт искажения его нравственной природы. Короче, за счёт разрушения.

В.Базарный, в вышеупомянутом интервью говорит предельно отчетливо о проблемах, прежде всего связанных самоидентификацией половой, сексуальной. Надо ли лишний раз говорить о том огромном значении, какое приобретает сексуальная самоидентификация в процессе воспроизводства человека? Надо ли ещё раз напоминать о тех магистральных линиях связующих этот процесс с состоянием семьи и состоянием базирующегося на ней, по образу и подобию, государства?

Тут стоит описать, ту исследовательскую среду, о которой говорит профессор В. Базарный и полнее озвучить основной аспект исследуемого им вопроса. Придать ему более обыденное, социальное звучание, дабы можно было за научными фразами показать всю бытовую грандиозность и глубину проблемы.

Ведь речь идёт не просто о негативных последствиях смешанного воспитания полов, мальчиков и девочек, а об утрате фундаментальных сексуально-социальных образов, без наличия которых все наши надежды на построение гармонического, сбалансированного общества, способного к самооздоровлению и саморегуляции, обречены на провал.

Вообще, причина и социально-политические предпосылки введения смешанного, «совместного» воспитания и соответственно образования мальчиков и девочек в общеобразовательных школах в Европе и СССР, в конце первой половины двадцатого столетия, требует отдельного изучения. Тут важен серьезный практический анализ причин такого поистине исторического шага, который в конечном итоге может быть объясним, с точки зрения процесса социализации пола, выравнивания юридических и социальных прав мужчин и женщин.

К слову, нельзя назвать этот процесс выравнивания таким, который присущ только нашей эпохе, постиндустриальной. В некотором смысле и виде этот процесс наблюдался и раньше в истории других государств и народов. Просто постиндустриальное время для нас более осязаемо, так как находится на расстоянии «вытянутой руки». То есть оно рядом, мы в нём находимся. А необходимость нашего взрослого пребывания в смешанных половых группах различных социальных сред связанных то ли с бытом или с производством, дало основание и аналогии таким же образом смешивать в одном учебном классе мальчиков и девочек, уравнивая их только по возрастному принципу. Все современные психологи уверяют, что данная практика, связана с необходимостью повышения адаптивности детей к последующему межполовому общению, что она способствует к научению детей межполовой культуре с самого раннего возраста и т.д. и т.п.

Странная вообще то позиция. Ведь на практике мы видим, что ранняя «погруженность» в межполовую проблематику наших детей, с ещё не оформившейся психикой, в проблематику, в которой и взрослые, как правило, не могут дать себе полноценного отчёта, только отбирает их познавательную, образующую энергию для формирования личности. Иными словами, период личностно-психического становления подростков по «разрешению» современной педагогической науки совпадает с их первым опытом межполового общения! Подвергает таким нешуточным испытаниям в желании жить подрастающее поколение, о которых можно догадываться. Сам подросток же рассматривается, как бесполый, как практически «неопределённого» пола человек.

Может в этом и кроется феномен преждевременного психологического старения и усталости у огромного числа современных подростков, их неестественной экзальтации? Может это и служит причиной для утраты всякого интереса к противоположному полу уже в зрелом возрасте?

Если фактическое, читай природное неравенство полов в социальной среде, ещё как то нивелируется законами, традициями и общепринятыми правилами «взрослой» жизни вне школы, то неравенство в смешанных классах девочек и мальчиков, только-только вступающих на путь своей сексуально-социальной самоидентификации, никакому регулированию не подлежит по определению. Сама психика детей в этот период находится в состоянии формирования, не говоря уже о понятийно-волевом аппарате.

Возникает вопрос: как может адаптироваться то, что ещё не сформировано?

Речь идет о том, (В. Базарный об этом напоминает) что одинаковые по возрасту с мальчиками, то есть одногодками девочки, существенно опережают последних в психо-физиологическом развитии, что связано, прежде всего, с естественным стремлением природы (такое ещё есть!) дать женщине её репродуктивную функцию значительно раньше, чем это происходит у её сверстника — мужчины.

Этот, казалось бы, широко известный факт, оказывается ни к чему нашу педагогическую науку, не обязывает, а то, что последствия данного несоответствия, мягко говоря, далеко не позитивны — мало кого серьёзно интересуют. Исследовательские данные В. Базарный и не только его одного, подтверждают со всей очевидностью — проблема более чем серьёзная.

Как раз тут стоит остановиться особо. Источником, каких проблем служит совместное воспитание неравных по развитию мальчиков и девочек? Можно только представить себе те установки, скрытые, переведенные из детства в подсознание уже взрослого человека, с которыми покидают такую «смешанную» общеобразовательную школу наши юноши и девушки. Установки, с которыми покидали смешанную школу, и мы с вами. Какую, к примеру «информацию» можно почерпнуть из десятилетнего наблюдения и общения с незрелыми и вечно отстающими мальчиками? Из наблюдения и общения с БОЛЕЕ ЗРЕЛЫМИ эмоционально и психофизиологически девочками?

К самым распространённым, если брать во внимание девушек, можно отнести собственную переоценку, восприятие мужчины как чего-то неполноценного, вспомогательного, не «ключевого» для достижения женской жизненной цели и т.д. То есть их представление о потенциальном мужчине складывается не только (скорее — не столько) из наличия благородного мужчины-учителя, достойного дяди или того образа, который им прописывает, на чисто вербальном уровне, учительница, а из непосредственного контакта с мужчинами-сверстниками, оказавшимися рядом. Даже отец, если он, слава богу, есть в семье, в данном случае никак не заменит собственные впечатления девушки о мужчинах — впечатления, формирующие её личность.

При формировании жизненной цели у девушек, при таком подходе и таком опыте, приоритет может быть каким угодно, только не связанным напрямую с противоположным полом и образуемым с ним общим смыслом и надеждой на счастье и гармонию.

Такая «косвенная» феминизация, которой подвергаются наши девочки в школах, благодаря смешанному воспитанию полов, может быть и была бы оправданной, если бы мир, в который они выходят из школ был, по меньшей мере, матриархальным. Все представления бы и предпочтения, впитанные за период долгого пребывания в превосходстве над мальчиками, насыщение культурологическими штампами прошлого (хоть и красивыми эстетически), типа «таинственной незнакомки», «прекрасной дамы» имели бы своё продолжение и реализацию.

Однако, окунаясь в действительный мир, мир — поздних, но более развитых взрослых мальчиков, которые уже не так смешны и милы как раньше, которые уже категоричны, (вследствие уже своей потребности в своей сексуально-социальной самоидентификации), девушки чувствуют себя обманутыми. Вся власть, эмоциональная и интеллектуальная, которая им была доступна в школьном смешанном классе над недозревшими мальчиками, теперь кажется отобранной, а мир искажённым. Наступает типичный период ломки «школьных представлений».

В повседневности и в «классической» педагогике этот период, часто называют «критическим возрастом». Но так ли это? Ведь начальные условия неравенства полов в школьных классах должны быть в чём-то отражены. Другими словами ничто никуда не исчезает. Куда же, на взгляд официальной педагогики, исчезает данное противоречие?

Девочки взрослеют. Надо ли говорить, что очень многие представительницы слабого пола, становятся на путь отчаянных попыток возвращения, то есть исправления «этого несовершенного мужского мира» куда они, бедняги, попадают. Причём попыток исправления, по детски-эгоистических, «хотя бы только для себя и в себе самой». В этом и только в этом лежит основа феномена женской стервозности, неоправданного самомнения, и других фетишей феминизма, культивируемыми современными СМИ, как якобы «вынужденные» способы выживания женщины в «жестоком мужском мире».

Но «глянцевая» наука лжет: этот мир благодаря унификации давно стал большей частью бесполым и бесцветным. В нём нет места полу. В нём царствует гламур — профанация этого пола.

Растерянные девушки нисколько не задумываются, что их установки — следствие элементарной ошибки, ибо ошибки стали частью их самих, они вросли в их психику, в их логику, в их мышление и эмоции, в подсознание.

В женщине порой идёт колоссальная борьба с самой собой, если она уже видит, что из-за итогов этой борьбы зависит её конечная реализация как женщины. Так, во множестве женских судеб и житейских историй просматриваются порой чуть ли не подсознательная МЕСТЬ всему мужскому полу! Или другая крайность: отдача себя на полное растерзание с полным вычеркиванием себя и своей индивидуальности. Происходит самоубийство искажённого женственного начала, как нечто такого, что приносит только боль, усталость, неразрешимость и отвращение.

Всё это имеет массовое выражение и никак не индивидуальные случаи, как цинично об этом рассуждает глянцевая наука о семье и воспитании! Разочарованная и обманутая, как ей теперь кажется сама собою, женщина выходит, образно говоря, на улицу и отдаёт себя тому, кто её «захочет». Наиболее беззащитно себя ощущающие, используют тактику «прилипания» к мужчине, абсолютно не задумываясь над тем, что именно таким способом очень легко сломать свою судьбу, соединяя себя без всякой личностной «цензуры» (в которой как она уже понимает — нет никакого смысла) с абсолютно недостойным или неподходящим представителем мужского пола.

Именно с тем, кто тоже… в своё время вышел из смешанной школы, только уже со своим судьбоносным искажением — мужским. Как раз на таком прилипании-отлипании, начинают свою жизнь множество девушек, потерявших веру в свою половую самоценность. Они готовы магнуть рукой на важность каких-либо чувств, своих ли чужих ли, и в пожарном порядке бросаются в «устраивание личной жизни».

Впрочем, все эти «устраивания» имеют больше внешний, материальный оттенок, чем личностный. В ход идут социальные оправданния необходимостью, якобы, обеспечения детей. На самом же деле, девушки изворачиваются, они всё так же, как школьном классе, пытаются сохранить своё мнимое превосходство над «всеми остальными…» полами и в своём задержавшемся надолго инфантилизме пытаются строить современную семью.

Всё, что отныне будет делать женщина, она будет делать только для себя, даже рожать, потому что разочарованию её нет предела. И даже воспитывая ребёнка, такая женщина не будет преследовать цели воспитания в нём и или в ней женщины или мужчины, который бы нравился ей самой. Он будет всё той же, уже узаконенной ИГРУШКОЙ, положенной ей по праву её страданий.

Ещё более драматичной и проблемной выглядит судьба мужчины, покидающего смешанный воспитательный коллектив.

Как правило, он выходит изначально, с лёгким (или огромным) СОМНЕНИЕМ в своих способностях быть достойным женского уважения и стало быть внимания. Не говоря уже о понимании. В то время когда его природа говорит, о начале важнейшего этапа его личностного мужского самоутверждения, он вместо этого сталкивается (и достаточно плотно) с более умной и более развитой девочкой в общем классе и вынужден испытывать жесточайшее разочарование в себе! Смирится с этим — прямой путь к инфантильности, бороться — значит озлобляться, ибо силы просто неравны.

Говоря проще, сталкивание личностных самоутверждений девочек и мальчиков, на определённом этапе их совместного школьного объединения, в последующем вредит их в дальнейшей половой социальной самоидентификации. Базарный как исследователь, фиксирует феминизацию мужчин, но ведь есть и другие процессы, с феминизацией не связанные. Они более обыденны, но не менее актуальны.

Очень часто в современных мужских судьбах прослеживается неуёмное доказывание своей значимости, своей необходимости женщине, вплоть до раболепия. А так как реализация и того и другого теоретически невозможна (и нам уже известно почему), легко впадает уже в практическую озлобленность и женоненавистничество. Немотивированная агрессия, себялюбие, замкнутость, чередуемая с инфантильностью и безответственностью за свои поступки, неверие в себя, становится тяжелым препятствием для последующего формирования из него отца — мужского родителя.

Такой мужчина либо становится исполнителем женской прихоти, либо оголтелым шовинистом с повадками насильника. Но корень проблемы — один и тот же. Базарный, как психофизиолог, как исследователь говорит о снижении умственных способностей и задержке умственного развития у мальчиков, обучающихся в смешанных классах, о деградации даже тех навыков и способностей, которые при других обстоятельствах, могли бы быть успешно развиты. Это вполне объяснимо: отсутствует мотивация у мальчиков к состязанию в учёбе, если рядом всегда более умные и более развитые девочки. Зачем?! Чтоб в очередной раз опозорится? Тогда уж лучше асоциальное поведение и бунт!

УНИЖЕНИЕ МАЛЬЧИКА в тотальном женском коллективе, где и учителя, сплошь и рядом — женщины, самое «изысканное». И фундаментальная проблема состоит в формировании мужской психики подростков-мальчиков в современной системе воспитания по смешанному типу. А какое умственное развитие может получить мальчик в условиях эмоционального стеснения? Правильно, из него чаще всего выходит вполне антисоциальная личность, с отсутствием или деформацией логики и здравого смысла, с элементарным непониманием естественных явлений, с трусливым атрофированным понятийно-волевым аппаратом, с целым набором запрограммированных комплексов!

Реализуются абсолютно прогнозируемые сценарии с заведомым отрицательным финалом. Например, женщина ищет «достойного» мужчину, как она пытается это себе доказать, а когда находит, то всеми силами пытается этого «достойного» «уровнять» до того самого своего школьного представления, со всеми вытекающими отсюда эксцессами.

Причём это происходит у неё не намеренно, а инстинктивно. Хорошо если мужчина согласен, а если нет? Мужчина, в свою очередь, ищет женщину, что бы наконец поднять свою самооценку! Хорошее соединение! Причём это — сценарий ещё более-менее приличный, который заканчивается, как правило, разводом с интеллигентской мотивировкой: «не сошлись характерами», вполне закономерный итог брака мужчины и женщины, выведенных из нынешней системы воспитания и образования с абсолютно неправильными представлениями друг о друге. С фантасмагорическими представлениями. С представлениями, имеющими мало шансов на реализацию, что конечно не исключено, но и не типично.

«Массовый» мужчина в семье, в свою очередь, в конце концов, устраивается ещё более примечательно. Он самоустраняется от всякой ответственности за неё, отдавая на откуп женщине все воспитательные функции. «Она же её (семью) хотела!»

Таким образом, продолжая практику неполноценного школьника, роль которого уже достаточно привычна во взаимоотношениях с противоположным полом, он вполне на «законных» основаниях избегает не только серьёзной душевной работы, а и интеллектуальной и физической, которую ему предназначено самой природой! Отсутствие воли, мужской воли — не это ли причина такой повальной мужской ненадёжности, от которой страдают в конечном итоге сами женщины, семьи и дети.

К слову, при наличии этой, самой настоящей мужской воли, значительно меньше шансов стать наркоманом, алкоголиком. Значительно труднее попасть под соблазн легкого ухода от сложной реальности, под искушение самоутвердится самым разрушительным и самоубийственным способом: в дурных привычках, в антисоциальном, но вполне эгоистическом (читай — мужском) инфантильном поведении!

Существенным подспорьем в десексуализации полов, служит Реклама, она «ратифицирует» — популяризирует самый первичный инфантильный образ «всеобщего потребления», где у женщины «особое» потребительское место, а у мужчины более низкий статус. Статус клоуна на крышах Макдональдза. Поток этих рекламных образов неиссякаем. Он обрушивается на проблемную психику современного бесполого человека и уже практически «с чистого листа» прописывает ему нормы поведения! Но не только поведения но и мышления. Попробуйте сказать что-то о «мужском» мире и вас сразу облепят упрёками в домостроевщине и солдафонстве. Попробуйте говорить о женском мире как мире прежде всего материнства, как вас затопчут феминистки и феминисты.

Искажение и заретушевывание главных образов для самоидентификации полов, а порой и элементарная их дискредитация, привели к тому, что уже и сам брак стал восприниматься «рекламно», то есть скорее как некий акт приобретения, как удачную или неудачную покупку-сделку. Для девушек, отчаявшихся получить обещанное счастье «по школьному», это становиться главным делом их жизни, жизни-торговли, пока они ещё молоды и имеют «товарный» вид. Для мужчин же смешное приобретение более совершенной по дизайну и «наворотам» модели.

И вот, на горизонте, от таких браков появляется огромное число детей, любимых ровно столько, насколько можно любить только лишь свою собственность, полученную в результате таких «удачно-неудачных» сделок. И уже никак не идёт речь о взаимной ответственности отца и матери за судьбу и состояние своих детей. Какая уж тут ответственность, если идёт война народная, идёт война полов! Война на кухнях, война в душах, а в телевизорах полное равнодушие и унисексуальность. Любят ли полноценно этих детей — постоянных объектов шантажа и противостояния, находящихся на территории этой великой войны полов, в которой никогда не будет победителей? Дарят ли им то внимание, дают ли им те навыки, которые так необходимы — риторический вопрос. Что, кроме пустоты и нежелания жить, что кроме безотчётного протеста и агрессии мы можем видеть в наших детях, детях этой великой войны полов? Что им остаётся, кроме бегства в другие, ещё более аморфные котркультурные состояния, чем уже есть и так, если даже официальная педагогическая наука не может и не хочет увидеть в наших детях будущих мужчин и женщин?

Зигмунд Бауман в своей книге «Индивидуализированное общество» пишет: «Массовое психическое заболевание уже перестаёт считаться таковым. Оно плавно перетекает в культуру. Семьи становятся новым полем «битв за самоутверждение», покинувших в свою очередь сферу общественной жизни.»

Профессор Базарный, как физиолог, говорит уже о гормональных нарушениях в огромной массе молодых женщин и мужчин, о психосоматичесиких нарушениях, связанных с возникающими проблемами с сексуальной самоидентификацией целых поколений. Какое потомство, в итоге и какое физическое здоровье дают матери и отцы прошедшие такую психосоматическую «мясорубку», не требуется догадок!

По сути, штамповка нынешней системой воспитания «проблемных» людей, что это, как не мечта современных политтехнологов и манипуляторов, уводящих их, именно их, мужчин и женщин, от поиска и отстаивания своих естественных и гра