5 июня, в разгар рабочего дня все Информагентства сообщили: в Дагестане убит глава местного МВД, генерал-лейтенант Адильгерей Магомедтагиров. Хладнокровно расстрелян снайпером возле банкетного зала, где должна была состояться свадьба дочери одного из его подчинённых. Если не ошибаюсь, в современной истории России это второй случай убийства главы МВД субъекта федерации. Первый произошёл в июне 2004 г. в Назрани, когда боевики при налёте на город расстреляли и.о. министра Абукара Костоева в собственном доме.
Теперь, в июне 2009 г. убит Адильгерей Магомедтагиров. Бессменный министр внутренних дел республики на протяжении 11 лет. Организатор и руководитель множества спецопераций в городах и сёлах, горах и лесных массивах. Человек, вызывавший лютую ненависть бандподполья. И не только…
“Кровь не высыхает, долг не забывается”,- гласит аварская пословица. Пословица того народа, к которому принадлежал покойный генерал. В последние годы крови в Дагестане лилось много. Вероятно, прольётся ещё больше, ибо вооружённая борьба с “лесными”, наложенная на всё обостряющуюся борьбу за верховную власть в республике в условиях финансового кризиса и гипотетического сокращения российских дотаций, грозит ввергнуть самый южный регион страны в сущую вакханалию.
Бывший начальник Дербентского ГОВД, тогда ещё мало кому известный подполковник Адильгерей Магомедтагиров вступил в должность министра в конце мая 1998 года. Сразу после так называемого мятежа братьев Хачилаевых, когда 21 мая 1998 г. толпа ворвалась в здание ГосСовета республики и устроила погром, разогнав находившихся там чиновников и заставив некоторых из них улепётывать через окна заднего двора первого этажа. А на ступеньках ГосСовета (“Белого Дома”, как называют теперь нынешнюю администрацию президента Муху Алиева) погромщики, состоящие, в основном, из базарных торгашей и уличной шпаны, сорвали фуражку с тогдашнего министра внутренних дел республики генерал-майора Магомеда Абдуразакова – он вышел им на встречу. Сорвали и, под свист и улюлюканье, начали её тут же на его глазах топтать. Подобного унижения дагестанская милиция не знала ни до, ни после. Власть тогда вообще оказалась на волоске, а Магомед Абдуразаков в тот же день подал в отставку.
11 лет Адильгерея Магомедтагирова – это целая эпоха в жизни республики. Цумада, Ботлих, Карамахи и Новолак – военные лето и осень 99-го. Кровавый взрыв на праздничном параде в Каспийске 9 мая 2002 г. с десятками погибших. Боевой 2005-й с десятками спецоперацией и сотней убитых с обеих сторон.
После короткого затишья самого начала “нулевых” Дагестан превратился в самую горячую точку России. Именно в годы нахождения Магомедтагирова на своём посту спецоперации и боестолкновения с боевиками сначала участились, а потом стали регулярными, еженедельными. Танки и бронетранспортёры, поддерживающие огнём бойцов спецназа при штурмах домов и квартир – всё, что мы раньше видели лишь по телевизору, в репортажах из Чечни, теперь в Дагестане воспринимается совершенно обыденно. На одной улице идёт бой, громыхают взрывы и бьют автоматные очереди, а на соседней, совсем рядом, люди занимаются своими обычными делами, ничему особенно не удивляясь.
В спецоперациях за последние годы с обеих сторон погибло множество людей – счёт идёт на многие сотни. Между силовиками и “лесными”, как и между их родственниками, уже реки крови. Общество поляризовалось.
Существует организация “Матери Дагестана за права человека”, объединяющая родственников убитых боевиков. Эдакий дагестанский аналог “Шинн Фейн” – легальное крыло активно действующей в лесах и горах местной “ИРА”. Правда, “Матери Дагестана” боевиками-ваххабитами своих родственников не считают, называя их жертвами милицейского произвола. И в Страсбурге проводят времени чуть ли не больше, чем в Махачкале. Но есть и объединения вдов и матерей погибших милиционеров, которые ненавидят и самих боевиков, и тех, кто их защищает. Разлом идёт среди всего дагестанского общества. Сейчас уже множество людей в республике так или иначе сталкивались с реалиями партизанской войны. Теперь дети на махачкалинских улицах, играя в войну, делятся не на “наших” и “фашистов”, как эпоху моего детства, а на “вахов” и ментов. Причём, боевики для них теперь – герои положительные. Характерный штрих, не правда ли?
В Дагестане многие были уверены, что после отставки генерал-лейтенанта Магомедтагирова с поста министра тому нельзя больше оставаться в республике ни дня – слишком уж много у него личных врагов. Причём, не только из числа боевиков или их родственников. Под молох силовиков попадали слишком многие. И слишком многие потом, в том числе и после пыток в отделениях, клялись отомстить. А горцы – народ мстительный.
Все последние годы, несмотря на частые бодрые заявления самого Магомедтагирова, зона распространения радикального ислама в республике лишь расширялась. Соответственно, расползались и очаги войны. Гимры, Губден – всё это новоявленные “кадарские” зоны конца “нулевых”. Безусловно, у милиции был целый ряд успешных операций против “лесных”. Ликвидации главарей бандподполья вроде Расула Макашарипова или Раппани Халилова, разгром в сентябре прошлого года в Юждаге и в марте этого под Губденом крупных банд боевиков – это безусловные успехи. Но успехи всё же локального характера. Проблему бандитизма в республике они не решали.
Более того. Несмотря на все спецоперации и бесконечные “Вихри-антитерроры”, дагестанское бандподполье не только не было разгромлено окончательно, о чём на своих сверхэмоциональных пресс-конференциях неоднократно заявлял сам Магомедтагиров, но наоборот – оно, неся потери, тем ни менее оформилось в действенную диверсионно-террористическую структуру. Создало разветвлённую сеть ячеек по всей республике. Вовлекло в сферу своего влияния доселе мирный и тихий Южный Дагестан. Наладило каналы финансирования. Причём, отнюдь не из Саудовской Аравии, как до сих пор думают многие, а из недр родной республики. Многие представители дагестанского бизнеса теперь вынуждены выплачивать “лесным” “налог на джихад”. Добралось даже до Страсбурга, призывая Европейский суд по правам человека на защиту своих прав – якобы в Дагестане преследуются не радикальные исламисты-боевики, а мусульмане вообще. В общем, почти классический сценарий партизанско-повстанческой борьбы.
Если говорить об уровне неполитической преступности в Дагестане, то ниже он не стал. “В нашей республике было очень много громких убийств, и они не раскрываются. Профилактическая работа по предотвращению преступлений, агентурная работа не ведется…”- говорит в своём экспресс-комментарии “МК” по поводу убийства Магомедтагирова глава независимого милицейского профсоюза Магомед Шамилев. Это же самое он говорил и мне. Дагестанской милиции, ведущей борьбу с бандподпольем, зачастую не до обычных, уголовных преступников. Тем более, что уровень квалификации большинства её молодых кадров крайне низкий.
И здесь впору остановиться на другой отличительной черте правоохранительной системы современного Дагестана - коррупции. Фактически, она стала всеобъемлющей. Все принялись доить всех. Силовики низшего ранга – тех, кто попадал им в руки, силовики рангом повыше – их самих. Например, известная дагестанская газета “Черновик”, находящаяся в резкой оппозиции и к теперь уже покойному Адильгерею Магомедтагирову, и к прокурору республики Игорю Ткачёву, не раз публиковала на своих страницах разоблачительные материалы о почти феодальной системе вымогательства и поборов в милиции. Причём, поборов, которыми облагались, в первую очередь, собственные сотрудники, не раз славшие в редакцию анонимные письма, в которых во всех подробностях рассказывали о царящих в среде силовиков нравах. Газета письма публиковала и.... отвечала по закону. МВД РД направляло иски в суд, и материалы журналистов признавали клеветническими, не соответствующими действительности. Мол, вы – газетчики - докажите в суде, что трудоустройство в ППС действительно “стоит” 15-20 тысяч рублей, а в ФСБ – почти столько же тысяч, только долларов. Нет документальных свидетельств, платёжных ведомостей и официального прейскуранта с гербовой печатью и подписями? Значит, вы лгуны и клеветники!
Трагизм ситуации в том, что огромное число жертв боевиков составляют отнюдь не расхитители бюджетных средств из правительственных кабинетов, до которых просто не добраться, а простые сельские парни из ППС и ОМОНа, для которых служба в милиции – едва ли не единственная возможность трудоустройства в республике. Они – по своей сути не каратели и не палачи, коими их пытаются выставить пропагандисты боевиков. Они сами во многом жертвы.
В 2007-2008 гг. в системе МВД Дагестана происходили неслыханные для современной России вещи – милиционеры митинговали на центральной махачкалинской площади им.Ленина, протестуя против коррупции в рядах своего ведомства. Даже создали собственный независимый милицейский профсоюз во главе с капитаном милиции в отставке Магомедом Шамилевым. В феврале 2007-го в Махачкале взбунтовался целый полк ППС – рядовые сотрудники требовали от руководства МВД отставки своего командира, который, по их словам, обложил их системой поборов. Митинговал на своей базе ОМОН. “Нам нужны Герои, а не Гереи”,- требовали манифестанты в унисон с оппозицией. Обо всём этом подробно рассказано в моей статьей “Митинг на базе ОМОНа”.
На Адильгерея Магомедтагирова уже было два покушения. Первое – в августе 2006 г., под Талгами, когда министерский кортеж попал в засаду, следуя в Буйнакск, где только что убили прокурора города Битарова. Заложенный на дороге фугас рванул через какую-то секунду после того, как проехала бронированная машина генерала. На месте взрыва осталась огромная воронка диаметром три и глубиной полтора метра. Машины сопровождения тогда попали под убийственный пулемётно-гранатомётный огонь с соседней горы. Почти все, ехавшие в них, погибли.
Второе – в феврале 2007 года, на выезде из Махачкалы. Тогда Магомедтагиров спешил на место убийства капитана милиции Магомеда Магомедова – сына своего друга. На пути кортежа, практически под машиной самого министра взорвались уже два фугаса. Погибло ещё двое милиционеров, однако сам генерал-лейтенант не пострадал. В обоих случаях почерк покушавшихся был одинаковым: ими совершалось громкое убийство, на которое министр МВД должен был выехать лично, и на пути его следования устраивалась засада.
Третье покушение оказалось успешным. На этот раз не было убийств-приманок, не было засад и фугасов. Всё решили пули снайпера. 5 июня Адильгерей Магомедтагиров приехал на свадьбу дочери начальника Управления по борьбе с налоговыми преступлениями полковника Абдулжапара Магомедова. Свадьба, на которой присутствовало всё руководство дагестанской милиции, проходила в роскошном банкетном зале “Маракеш” по проспекту Ахмед-хана Султана, на южной окраине города. Возле него министр и был убит снайперским выстрелом в сердце. Погиб также и начальник службы тыла МВД РД Абдуразак Абакаров, а ещё семеро милиционеров из числа охраны было ранено.
Разумеется, первая версия, которая уже гуляет во всех федеральных СМИ – это месть боевиков. Разумеется, она имеет право на существование. Однако я бы сразу обратил внимание на совершенно нехарактерный для них почерк. Боевики обыкновенно убивают иначе: либо закладывают возле дороги фугас и подрывают машину, либо расстреливают жертву в упор, что называется, глядя ей в глаза. Всё с шумом, грохотом, часто демонстративно. Но загадочный неуловимый снайпер, бьющий наверняка и наповал с крыши 9-этажного дома – этого что-то новое. Это какой-то совсем не дагестанский способ убийства. Кажется, это вообще первое в республике громкое убийство, произведённое выстрелами из снайперского оружия. Уже в силу этого обстоятельства версия о причастности “лесных” вызывает сомнения. Да и лживо-хвастливый Кавказ-центр на сей раз сообщает о смерти Магомедтагирова как-то слишком скромно и туманно.
Но если снайперские выстрели не дело рук “лесных”, то чьи? Мстителя-одиночки? Весьма сомнительно. Мстители-одиночки, как правило, не обладают современным оружием спецназа. Рассматривать это преступление надо не только в аспекте борьбы милиции с боевиками, а, в первую очередь, сквозь призму всё обостряющейся в преддверии 2010 года борьбы за власть. Не секрет, что Адильгерей Магомедтагиров имел влиятельный противников и среди известных в Дагестане политиков. Кстати, эту же, “не лесную” версию озвучивали и в августе 2006-го, сразу же после первого покушения на министра.
Ещё одна странность. Официально в Махачкале сразу же был введён в действие тотальный план “Перехват”. Объявили о закрытии всех въездов и выездов из города. Однако 5 июня во второй половине дня в Махачкале наблюдалась вовсе удивительная картина – почти вся милиция куда-то исчезла. Местным жителям, давно привыкшим к автоматчикам на каждом перекрёстке, это сразу же бросилось в глаза. А теперь всех их будто корова языком слизала. И въехать и выехать из города, по словам многих махачкалинцев, можно было без проблем. Хотя это вообще нелепица – наглухо закрыть Махачкалу не в условиях боевых действий. Да через неё идёт такой поток машин, что весь город задохнётся в многокилометровых пробках. Всех их направить в объезд, через Буйнакск и Талги крайне затруднительно.
Очевидно, что власти Дагестана растерялись. Что характерно, ни президент РД Муху Алиев, ни кто-либо другой из высокопоставленных чиновников 5 июня никаких комментариев не давал. Отреагировали уже все, включая президента России Медведева, и только в Дагестане со стороны официальных лиц молчание. Республиканское же МВД, как структура жёстко централизованная, вообще, видимо, на какой-то момент оказалась в состоянии, близком к параличному. Ведь погиб её руководитель. Человек, сам претворявший в жизнь жёсткий принцип единоначалия. Фактически, руководить действиями милиции оказалось некому. Очевидно уже, что никакие “Перехваты” никого не перехватят. Теперь расследование смерти министра, по всей видимости, будет долгим.
Изменит ли убийство Магомедтагирова расклад сил в республике? Безусловно, изменит. Судя по тону высказываний Дмитрия Медведева и Рашида Нургаливева, Дагестан ждут перемены.
“Сегодня бандиты бросили нам вызов. Убит министр внутренних дел Дагестана Магомедтагиров, которого я знаю 12 лет. Реакция правоохранительных органов на это преступление будет адекватной”- заявил министра МВД РФ, экстренно прилетевший из Ялты в Москву.
Чем же “адекватным” может ответить Москва? В первую очередь, вводом в республику новых подразделений МВД и Министерства обороны, образцово-показательными акциями возмездия “лесным” и, возможно, введением на территории республики режима контртеррористической операции (КТО). В сущности, подобные прогнозы озвучивались ещё в апреле, сразу же после отмены КТО в Чечне. Они, кстати, выглядят довольно обоснованными – всю эту милицейско-чекистскую рать надо чем-то занять. Да и их финансовые аппетиты после регулярных выплат всевозможных боевых надбавок стали ого-го какие.
Теперь же повод для начала крупномасштабных действий более, чем весомый. У федерального центра вообще накопилось много вопросов к руководству Дагестана. 2009 года приносит из республики вести одну неприятнее другой: сначала изгнание налоговика Владимира Радченко, потом вновь вспыхнувшие волнения в Махачкале из-за массовых отключений света, теперь убийство министра МВД. Очевидно, кресло под президентом Алиевым шатается всё сильнее. В конечном итоге ведь именно он несёт ответственность за обстановку в регионе. В 2005-2006 гг., наблюдая неуклонную эскалацию террора в Дагестане, Кремль принял решение сменить Магомеда-Али Магомедова на Муху Алиева. Сейчас ситуация схожая – до истечения президентских полномочий нынешнего руководителя республики осталось восемь месяцев, а никакой стабилизацией обстановки и не пахнет. Наоборот, лодку раскачивают всё сильнее. В том числе и для того, чтобы добиться отставки президента.
Что же может принести гипотетическая КТО или какая-то иная крупномасштабная спецоперация в республике? Да ничего хорошего она, скорее всего, не принесёт. Так, пошугают, конечно, по лесам мелкую сошку. Кого-то ликвидируют. Кого-то посадят. Наверняка, под удары спецопераций попадут и случайные люди, не имеющие отношения к боевикам.
Опыт проведения предыдущей КТО в Унцукульском районе республике, в районе аварского села Гимры, фактически жившего в реалиях шариата, а не российского законодательства, оставил больше вопросов, чем ответов. За восемь с половиной месяцев КТО (с декабря 2007 г. по август 2008 г.) никаких значимых успехов достичь не удалось. Ликвидация десятка боевиков – это ли повод для гордости? Куда, спрашивается, подевались остальные “войны джихада”? Ведь их там было явно больше десяти, если ещё в январе 2006-го в бою под Гимрами против них применялась армейская артиллерия и авиация, а дагестанский ОМОН потерял только убитыми десятерых. Разбежались по соседним сёлам? Затаились на время, выдавая себя за обычных граждан? В сущности, похвастать силовикам после Гимринской операции было нечем. Зато к лету 2008-го дагестанские СМИ заполнили скандальные публикации об ужасном снабжении задействованных под Гимрами милиционеров, которые вырубили на дрова все окрестные абрикосовые сады и вообще чуть ли не голодали, в конце концов, начав дезертировать оттуда. Это же самое в частных беседах рассказывали и выходцы из Унцукульского района. Дело в том, что корни событий в Гимрах лежали гораздо глубже, чем могло показаться вначале. Каша-то заварилась не только из-за негласно вышедшего из правового поля РФ и РД села, а из-за страшного воровства денег, выделяемых в зону затопления Ирганайской ГЭС, и из-за дележа финансовых средств “Сулакэнерго”. Шариат оказался лишь катализатором.
Но если КТО в окрестностях одного маленького аварского села сопровождалась такими “подводными течениями”, то можно представить, во что может вылиться контртеррористическая операция в масштабах всей республики. Разумеется, я далёк от мысли, что в боевики идут сплошь несчастные обездоленные люди, у которых не остаётся иного выбора. Несчастным и по-настоящему обездоленным не до джихада. Все их силы уходят на то, чтобы прокормить семью и себя. Поэтому они либо пашут от зари и до зари, либо покидают Дагестан и уезжают в Россию, где работодателя при устройстве на работу не интересует, сколько ты можешь отстегнуть лично ему, насколько влиятельны твои родственники и к какой нации принадлежишь ты сам. В боевики, по большей части, идут совсем другие – имеющие определённый доход и располагающие свободным временем. А зачастую, ещё и влиятельные родственные связи. Во многом, в силу этих причин бандподполье настолько живуче.
Контртеррористическая операция, не затрагивающая самих основ укоренившейся в республике порочной экономической и социально-политической системы, никакого результата в плане нормализации обстановки не даст. В сущности, логика проста: больше чиновников и силовиков – больше мздоимства, произвола и поборов. Под шумок спецопераций политические противники, принадлежащие к различным этнокланам, будут сводить друг с другом счёты в борьбе за власть и доступ к дотационному бюджету. Народ обозлиться ещё больше. Соответственно, диверсии и теракты участятся. Ведь заправил дагестанской политики, начиная с самого верха и заканчивая главами районных администраций, тех, кто виновен в расползающейся по Дагестану гражданской войне в первую очередь, никто не тронет. На самом деле, там надо проводить сначала ККО (контркоррупционную операцию), выкорчевать до основания все ростки бессовестного чиновного воровства. Необходимы комплексные меры по переустройству и реорганизации экономики республики. Дотационная игла стала сущим проклятьем для Дагестана. Пока не прекратиться порочная практика накачивания республики московскими деньгами, не прекратиться и стремительная деградация ещё существующих в ней остатков промышленности и сельского хозяйства, не прекратятся бесконечные и бесконтрольные хищения на всех уровнях.
Но для того, чтобы остановить сползание республики в кровавый хаос, нужны радикальные изменения в Москве, во всей России. Причем, в России в первую очередь, а потом уже в Дагестане. Никакой существенной пользы от перестановки лиц на руководящих постах и наводнения республики новыми милицейскими ратями не будет. В нынешних реалиях правила игры диктует система, а не отдельные её персоналии, будь-то министры или президенты. Необходимо радикальное преобразование всей системы в целом. Только лишь после этого можно решить проблему наличия боевиков. Эффективно и быстро.
P.S. 6 июня, на вторые сутки после смерти Адильгерея Магомедтагирова со специальным заявлением выступил президент Дагестана Муху Алиев. Основным тезисом его послания был следующий: министр МВД погиб из-за предательства сослуживцев, которые “заманили его на эту свадьбу”. И далее в том же духе: “в данном случае очень важно найти не только снайпера, но и заказчика преступления. При этом не всегда заказчик бывает среди террористов, как у нас принято считать. Чтобы не произошло, говорят, что это дело рук террористов и экстремистов. Необходимо отработать все версии и найти заказчика”. В общем, между строк достаточно ясно читается точка зрения главы Дагестана: убийство политическое и совершено не “лесными”. К нему причастны влиятельные в республике силы, ведущие борьбу за власть. От себя добавлю: не просто влиятельные, но и имеющий чётко выраженный этноклановый характер.
Дело в том, что покойный генерал-лейтенант рассматривался некоторыми дагестанскими аналитиками в качестве возможного претендента на высший пост в 2010 году. Особенно, в контексте гипотетической ставки Кремль на “сильную фигуру” по примеру Ингушетии. Хотя лично я и считаю, что вероятность такого варианта была низка, ибо подобное назначение было бы воспринято дагестанским обществом, мягко говоря, неоднозначно.
Тем временем серия убийств силовиков в Махачкале продолжились. 8 июня днём на проспекте Акушинского (бывшем пр.Маркса) были расстреляны неизвестными в своей машине три сотрудника особо секретного “седьмого отдела” местного УБОП. Двое из них скончались на месте, третий госпитализирован. Объявленный в городе план “Вулкан-5” результатов не дал.
На следующий день, 9 июня в Махачкалу прилетел президент РФ Дмитрий Медведев, где провёл выездное совещание Совета безопасности и сделал несколько грозных заявлений. Скорее всего, Москва всё больше склоняется к силовому сценарию. Фактически сейчас лишь один Муху Алиев продолжает публично утверждать, что никаких причин для введения в республике режима КТО нет.
