Ответы на вопросы редакции АПН:
Существует ли угроза, исходящая от философских (и, шире, гуманитарных) текстов?
Может ли издание и изучение философской литературы представлять опасность, и если да — кому или чему?
Каким уровнем автономии должна обладать гуманитарная наука в современной России?
Должна ли она следовать мировым стандартам академической автономии, или необходим дополнительный контроль над интеллектуалами и их интересами?
Какова должна быть инстанция подобного контроля, должен ли он быть административным, общественным, или каким-то иным? Если нет, то почему?
Беспокойство «околокремлёвских» кругов понятно. На то они и «около», чтобы преданно улавливать малейшие флюиды, исходящие из кабинетов на Старой площади, и воспринимать их как руководство к действию.
Ввести жёсткую цензуру для издателей, выпускающих книги немецких мыслителей? Присвоить себе право решать, кто из них — Фридрих Ницше, Карл Шмитт, Эрнст Юнгер — является «протофашистом»? Как говориться, заставь дурака богу молиться — он себе лоб расшибёт.
Уже сама постановка ими такой задачи свидетельствует, что это, как минимум, люди, одержимые навязчивой фобией.
Любое издательство преследует коммерческие цели, стремиться к извлечению прибыли. Если, к примеру, оно издают труды Шмита и Юнгера, значит, спрос на них в российском обществе существует. И спрос устойчивый. Лучшие представители нашего народа пребывают в интеллектуальном поиске, ими с жадностью проглатываются книги любых серьёзных авторов в области философии, социологии или политики. Причём, не только немецких и не только из давно ушедших эпох.
С другой стороны причину беспокойства всех этих шавок понять нетрудно. И определённую угрозу труды великих мыслителей прошлого (как отдалённого, так и не очень) действительно представляют. Для них, в первую очередь. Ибо «нищета философии» власть имущих современной РФ настолько очевидна, что интеллектуальную опасность для них будет представлять даже выпускник философского факультета, имеющий собственный, независимый взгляд на происходящее в стране и, самое главное, не боящийся его высказывать открыто.
«С идеями пушками не воюют»,— изрекла Екатерина II. И, будучи монархом на троне, не считала для себя зазорным переписываться с великими французскими просветителями, чьи идеи, во многом, и подготовили почву для свержения французской монархии. Екатерина II понимала эту, в общем-то, прописную истину. Потому и осталась в истории как Екатерина Великая. А чем, какими средствами борются с неугодными идеями властители современной России? Какими — мы все хорошо знаем. Хорошо хоть до пушек дело не дошло, ограничиваются пока прокурорами и ОМОНом.
Вообще в нашей стране сложилась парадоксальная на первый взгляд ситуация.
В области политики, политологии, социологии — сплошные запреты, наклеивание ярлыков, обыски, экспертизы на предмет возбуждения дела по 282-й статье, суды и приговоры. Почти всё, что так или иначе расходится с официозом, объявляется экстремистским.
Зато в области общественной морали, воспитания подрастающих поколений — отсутствие практически любых запретов на аморальность. Ну, или почти любых — хорошо хоть гей-парады не дают проводить, и на том, как говориться, спасибо.
Оно и понятно: порнография и Дом-2 — это ведь вам не труды Эрнста Юнгера. При этом строе никто и никогда закрывать их и не подумает. А пресловутая «философия гламура» вообще является господствующей среди так называемой российской элиты.
У нас давно уже накинули жёсткую узду на прессу и ТВ. Практически извели независимые и действительно неподконтрольные газеты. Остаются книгоиздатели и Интернет. Если в 90-е книжные рынки были завалены изданиями едва ли не любой идеологической направленности, вплоть до брошюр с анекдотическими названиями типа «Ожидовление», то сейчас из провластных кругов всё чаще и чаще раздаются голоса с требованием усиления политического контроля за интеллектуальной жизнью общества.
Поэтому шаги в этом направлении, если они последуют, станут вполне закономерными и наверняка будут носить административный запретительный характер. В виду полного отсутствия в своих рядах лиц, способных сгенерировать хоть какое-то подобие жизнеспособной идеологии, бороться с идеями в очередной раз поручат прокуратуре. Можно не сомневаться.
