Обычно крупномасштабный кризис закономерно ослабляет позиции власти и повышает активность и значимость оппозиции.
Все равно – это оппозиция действительно антисистемная, которая считает, что устранять нужно всю существующую политическую систему, или это оппозиция внутрисистемная, полагающая, что стоит лишь изменить часть системы, а главное – допустить к управлению системой ее – как ей удастся справиться с ситуацией.
Кризис 1992 года уничтожил политические позиции бывших «демократов» и вывел в качестве почти главной силы на авансцену политического процесса им же возрожденное коммунистическое движение.
Кризис 1998 года сделал КП РФ чуть ли не самым влиятельным политическим игроком. Хотя после своего отказа от победы на президентских выборах она шаг за шагом превращалась определенный придаток властной системы.
Массовые протесты 92 года, костяком которых стало инициативное коммунистическое движение (КП РФ тогда еще не существовало) – сделали возможным смещение Гайдара и приход на пост Премьера Черномырдина.
В 1998 году до таких протестов дело не дошло – первой взбунтовалась элита, и, толкая перед собой как таран КП РФ, устранила от власти сначала Кириенко, а затем – чуть было не вернувшегося Черномырдина, расплатившись с коммунистами левым правительством Примакова.
В обоих случаях, с одной стороны, существовала сила, способная на предъявление своей альтернативности и на давление на власть, с другой – обеспечиваемая ею смена власти (реальная или имитационная) – рождала определенный кредит доверия тому, кто воспринимался как новый носитель власти. В результате – резко снижала опасность для системы в целом.
Черномырдин и Примаков, каждый в свое время – практически спасали Ельцина. Тем самым – они спасали ту самую систему, в результате протеста против которой оппозиция приводила их к власти.
Но это приводило и к тому или иному повышению роли политической силы, ранее выступавшей в качестве оппозиции. Даже когда вопреки естественному ходу событий оппозиция сама к власти не приходила – ее значение и роль повышалась.
Сегодня - все оказалось наоборот. С развитием кризиса все более сложно становится представить себе, чтобы оппозиция действительно смогла предъявить власти свою альтернативность.
Причины этого – частью в опыте прошлых кризисов, когда оказывалось, что несомая на гребне общественной поддержки к успеху оппозиция разменивала его на тактические выигрыши. Частью - в политической предыстории нынешней ситуации – и предыдущих поражениях оппозиции (что «коммунистической», что «либеральной»). Да и в том, что оппозиция к кризису оказалась не готова: ни кадрово, ни концептуально, ни политически.
И «коммунисты», и «либералы» чуть ли не в той же мере, что и власть поверили, что стабильность всерьез и надолго, что впереди длительный период, когда шансов на особый успех у них не предвидится. И приняли в качестве главной своей установки одно - выживать.
Они стремились к одному - сохраниться, дождаться, пока страна от власти начнет уставать, и лишь потом, через многие годы, после того, как кризис все-таки придет –вот тогда и подхватить власть, выпавшую из рук ее нынешних обладателей.
Здесь изначально присутствовали две ошибки. Одна – постоянно повторяющаяся, что у Зюганова, что у Явлинского – наивная вера в то, что их непременно когда ни будь позовут. Причем позовет именно власть. Позовет именно потому, что испугается стихийного протестного движения – а они к этому времени в полной мере докажут свою умеренность, предсказуемость и лояльность. Ждут они каждый уже по пятнадцать лет – и все меньше и меньше кто-либо имеет желание их звать.
Вторая ошибка заключалась в установке на длительный период стабильности – и избранной тактике «выживания». Потому что при такой постановке вопроса «выживание» в качестве одного из ведущих компонентов предполагало «лояльность власти».
Если выживать – нужно, чтобы твой формальный противник, то есть власть, оставила тебя в покое. Не добивала. А для этого, разумеется. необходимо принять ее условия – то есть, не только не доставлять ей особых хлопот, но и делать, когда скажут, то, что скажут.
И поэтому все оппозиционные партии (КП РФ, Яблоко, бывший СПС) сделали для себя главным – ни в коем случае не допустить, чтобы их деятельность создала какие либо реальные проблемы для власти.
Более того, каждая из них занялись «лоялистким переформатированием». СПС решил в массе своей вписаться в известный проект, тем самым разрывая со своими внутренними носителями активности и протеста. «Яблоко» - ушло в мелкотемье «защиты бытовых прав» обладателей гаражей, противников точечной застройки и прочего повседневного начала, которое, кстати, действительно могли бы дать неплохой политический эффект – но, во-первых, только через длительный период, а во вторых – только если бы сопровождалось не только «бытовым», но и реально системным противостоянием власти.
КП РФ, объявила курс на сворачивание реальной работы (накопление сил), единственно верным «ленинским путем», а путь реального противостояния с властью – «порочным троцкистским». И одновременно погрузилась в пучину внутрипартийной борьбы, расправляясь с теми представителями своего актива, которые с этим были не согласны и сохраняли энергию и способность к какому либо практическому действию.
Власть она продолжала клеймить, к акциям протеста призывать – но твердо зная, что ни то, ни то власть для себя опасным не считает – очевидно, в размене с властью оговорив себе право на те акции, которые отчасти поддерживали бы оппозиционное реноме, но не представляли опасности для власти.
Призывая к митингам протеста – КП РФ ограничивается информацией об этом исключительно в среде актива и на страницах исключительно ими же читаемых газет – даже не пытаясь как-либо работать с массами ни по месту жительства, ни по месту работы.
Оппозиция настраивалась на длительную зимовку как раз тогда, когда на пороге замаячил кризис. И в отличие от власти - не заготовив на случай обострения ситуации никаких резервов.
Власть за предыдущий период накопила резервные ресурсы в виде не всегда рационального доверия масс и третьих в мире по размеру золотовалютных резервов. Оппозиция за время сотрудничества с властью – утратила доверие даже протестных групп, и в значительной степени изничтожила наиболее дееспособную часть собственного актива.
Оппозиция с одной стороны, не знает, что ей делать и вообще как либо использовать ситуацию не готова просто психологически – рассчитывали же на другое развитие событий. С другой стороны не создала тот резерв, который в данном случае был бы ей более важен, чем валютные накопления для власти – резерв альтернативности, резерв морального авторитета в обществе.
Не подлежит сомнению, что общество ждет сильной социально-защитной политики. Но общество именно во власти и видит носителя этой политики.
По недавним данным ВЦИОМа, которые он, впрочем, очень вольно проинтерпретировал, в ответ на вопрос, «Какие из следующих партий отстаивают социальную справедливость, равенство, интересы людей труда?» 47 % граждан назвали «Единую Россию», 30 % - КП РФ, 18 % - «Справедливая Россия», 7 % - ЛДПР, (все остальные – значительно меньше), 20 % затруднились с ответом на вопрос.
Даже среди тех, кто прямо признался в симпатиях к левым, социалистическим идеям – 45 % носителями их признали «Единую Россию» и лишь 40 % - КП РФ.
Даже среди категории «идеологических левых» признали свою готовность голосовать за «ЕР» 49 %, тогда как за КП РФ чуть ли не вдвое меньше – 29 %. Стоит обратить внимание, если в 1996 году на президентских выборах в первом туре за КП РФ голосовали, по официальным (то есть – заниженным) данным 32 % избирателей, то сегодня из числа «идеологических левых» - 29 %. То есть сегодня 71 % тех, кто отрыто заявляет о своей левой ориентации – не допускает даже возможности голосования за КП РФ.
Кстати, из тех, кто признается в своей «либеральной» ориентации голосовать за партии этого спектра считают для себя возможным 12 %. А из тех, кого ВЦИОМ достаточно спорно определил как «русских национал-консерваторов» за партии, декларирующие такую ориентацию готовы голосовать всего 14 %.
От оппозиции не только коммунистической, но и любой другой общество сегодня просто ничего не ждет. Им просто не верят – не верят ни в то, что они говорят, ни в то, как себя называют, ни в то что даже чисто теоретически они были бы способны хоть что-либо вообще сделать.
Сегодня ВЦИОМ признал, что экономическая политика власти имеет поддержку всего 15 % граждан. Но премьер-министр, проводящий эту политику – имеет поддержку 75 %.
Это происходит потому, что если и власть, и Путин, и Медведев выглядят в глазах общества как НЕЧТО, - оппозиция и ее лидеры выглядят как абсолютное НИЧТО. Они как будто есть – но они в политическом пространстве, как пространстве реальном – не заявлены.
Они могут сколько угодно обижаться, что их не пускают в информационное пространство. Когда малые коммунистические партии в 1992 году выводили полумиллионные толпы на площади Москвы – их вообще никто особо никуда не пускал. Сегодня выпустить нынешних лидеров КП РФ или либералов на телеэкран – скорее всего означало бы их политическое уничтожение.
Ни в глазах общества, ни в глазах власти они не существуют как нечто альтернативное чему бы то ни было.
Кризис наступает – а их нет. Их не видят. Им не верят. 31 января в Москве на протестный митинг КП РФ собрала порядка одной тысячи человек – и то, при том, что поддержать ее вышли многие активисты других левых организаций, например – «Левого Фронта», который она без устали клеймит нас страницах своих изданий. Это при численности Московской организации в три тысячи человек. То есть лидерам КП РФ не верит уже и рядовая партийная масса.
7 февраля на митинг в Ленинграде у Финляндского вокзала пришли три сотни человек вместе с экзотическими союзниками подобными «ТИГРу». При численности городской парторганизации в две тысячи человек. Правда, как раз незадолго до этого лидеры КП РФ распустили треть из них, объявив, что те – «не коммунисты».
Конечно, странно, когда ситуация кризиса не оборачивается ростом активности и влияния оппозиции. Такого по определению быть не может. Но это есть. И из этого может следовать только умирание этой оппозиции. Говорилось в одном культовом советском фильме – «проверка – она всем проверка».
Она проверка власти. Она проверка элите. Она проверка экономической политике правящих кланов. Но она проверка и оппозиции.На предмет того, является ли последняя оппозицией – или ее имитацией.
Причем, если оппозиция в таких условиях не становится сильнее – она неизбежно становится слабее.
Условно общество в такой ситуации делится на части.
Теоретически, когда в кризис оппозиция заявляет свою альтернативность – сплачивается ее гиперядро – те, кто поддерживает ее всегда и во всех условиях; завораживается ею значительная часть тех, кто ранее не доверял ни власти: начинает как минимум присматриваться к ней часть тех, кто верит власти.
Это происходит потому, что кризис всегда есть вызов власти и ее испытание – и всегда некое возложение на нее вины за то, что его не удалось избежать. А это означает ту или иную – но некоторую меру отчасти латентного разочарования и стремления оглядеться – может быть есть некие иные варианты, кроме тех, которые осуществляет власть? И естественно, взгляд оборачивается в той или иной степени на тех, кто как будто все время позиционировал себя как нечто, несогласное (несогласное – еще не есть альтернативное) с властью.
И когда на этот пусть латентный, запрос нет ответа – от подобной протоальтернативы – то есть того, от кого ждали альтернативности,а ее не оказалось – просто отказываются даже как от предположительного, мнимого варианта.
Сторонники власти, кинув взгляд на это «нечто-ничто» - убеждаются, что никуда не денешься, их предыдущий выбор действительно был оптимален – пусть даже и противен. Промежуточная группа приходит к выводу, что и впрямь от данного субъекта ожидать ничего не приходится. А сторонники оппозиции, которые ждали, что объект их подспудных надежд уж в этой ситуации, когда на помощь ему пришел сам Мировой Кризис (они же учили и знают, что кризисы приводят к революциям, если дополняются действием субъективного фактора) – покажет на что способен, – просто приходят в выводу, что избранный ими объект оказался… несубъектом. И тоже в значительной части отворачиваются от него.
Для оппозиции кризис – это ее звездный час. Редкий момент, когда у нее есть шанс выиграть. Если она умеет играть. Если нет – она проигрывает.Кризис это момент, когда оппозиция играет против ослабленного противника.
И если она не может выиграть у него – значит больше на нее никто уже ставить не будет.
