С точки зрения идеологической конструкции Послание Медведева, явно претендующее на известную нетрадиционность (в том числе и по месту и по времени оглашения), – вполне эклектично.
От консерватизма в нем присутствуют заверения в преданности традиционным национальным ценностям, от классического либерализма – уверения в неприкосновенности частной собственности и отказ от широко принимаемого обществом требования национализации, от социализма и коммунизма – утверждение непременного соблюдения социальных гарантий граждан и высшей ценности свободного развития личности (последнее - вообще традиционное ключевое положение коммунистической идеологии).
Правда при этом президент, почему-то связал признание этой ценности с принятием ныне действующей Конституции в 1993 году, то ли забыв, то ли не зная, что данная ценность в той или иной форме была закреплена и прежними Конституциями, а так же – Программами Коммунистической партии.
То есть, набор ценностей предложен в широком спектре – каждому – что кому больше нравится.
Тематически Послание широкоформатно и пожалуй, амбициозно – но явно неровно.
В этом смысле, в смысле как бы уровня раскрытия тем и предложения действий, в нем можно выделить несколько начал:
1. Внешние сегодняшние вызовы, обращенные к России – это события на Южном Кавказе и мировой финансовый кризис, новая ситуация, с которой сталкивается Россия. И формат предлагаемых ответов выглядит неровно и не вполне последовательно.
Так утверждается, что Россия не отступит на Кавказе. Но она ведь уже отступила, согласившись на замену своих миротворцев в зоне безопасности международными наблюдателями и оставив существовать тбилисский режим, который в самом послании называется преступным. Что подразумевается под обещанием не уступить? Не отказаться от принятых решений? Но они не ликвидировали причину кризиса, и напряженность на границе с Грузией продолжает возрастать. По сути – дело неспешно идет к новой войне. Ограничится она защитой рубежей Осетии и Абхазии – или Россия выполнит свою роль гаранта безопасности на Кавказе и уничтожит осужденный ею режим?
В отношении мирового кризиса Медведев с одной стороны пообещал выстоять – но с другой – свел дело к инициативам России в области создания новых международных институтов и архитектуры финансовой стабильности. При этом не и слова не сказав о том, о чем сегодня говорят все ведущие страны, кроме России – о необходимости отказа от идей саморегулирующегося рынка и масштабной национализации – напротив, в отношении России откровенно заверяется, что подобного не произойдет.
Собственно сам подход к обоим данным вызовам выглядит поверхностно: они связываются исключительно с ошибками в экономической и политической деятельности США (что тоже присутствует), но не с исчерпанием самой существующей системы, системы рыночной саморегуляции, что так или иначе признанно лидерами западных стран.
А значит – высказанный президентом подход лишь отрывает дверь повторению данного кризиса в будущем в той или иной форме.
2. Вторая составная послания – это набор своего рода пропагандистских заявлений – важных, поскольку он демонстрирует ориентиры приверженности современного российского руководства - но не несущих конкретной смысловой нагрузки – а иногда прямо расходящихся с реалиями современной жизни.
Например, панегирики современной Российской Конституции и ее пятнадцатилетию, утверждение, что она является основой утверждения в жизни законности и демократии, наряду с сетованиями на правовой нигилизм – находятся в явном противоречии с не правовым и недемократическим характером ее принятия. То есть, игнорируется простой факт – что демократические нормы не могут быть действенными, если самим характером их принятия утверждают недемократизм, а Конституция, навязанная обществу не правовым образом – не может быть признана им в качестве основы права.
Тем более что Медведев оказался первым из российских президентов, преодолевший негласный запрет и предложивший ее изменить – причем по достаточно существенному моменту – сроку полномочий высших органов власти.
А уверения о недопустимости разжигания социальной розни в социально разделенном и имущественно дифференцированном обществе выглядят лишь откровенной защитой неприкосновенности интересов богатых от покушения на них со стороны бедных. И явно расходится с последующим акцентированным напоминанием о конституционной характеристике современного российского государства, как государства социального – причем с высказанной расшифровкой, что ущемление социальных прав граждан и ухудшение их материального положения не только аморально – но и незаконно.
3. Третья составная по своему наиболее конкретна и наиболее интересна – это по существу предложение заметной политической реформы. Причем именно реформы, в собственном смысле этого слова как «ре-формы», изменения формы без изменения содержания, частичного изменения.
Здесь Медведев действительно предложил относительно широкий спектр своих законодательных инициатив, ведущих к определенному изменению правил современной политической игры.
Это и предложение о сокращении официально-требуемой численности партий, и предоставление парламентских мандатов партиям, набравшим от пяти до семи процентов голосов на выборах, и закрепление права на внесение кандидатур руководителей региональных органов исполнительной власти исключительно за фракциями победившей на региональных парламентских выборах партий, и отмена денежного залога на выборах с одновременным освобождением от сбора подписей партий, создавших свои фракции в региональных парламентах.
Вообще, само по себе все это правильно и интересно. Но в современном конкретном политическом контексте – мало в чем изменяет ситуацию, а потому – не служит заявленной цели расширения привлечения граждан к управлению государством.
Потому что:
Сокращение официально-требуемой численности партий предполагается осуществить поэтапно – без указания конкретных сроков и длительности этих этапов, а значит – это в любом случае не касается сегодняшнего дня. И неизвестно, коснется ли это следующих выборов в парламент – с учетом предложения об изменении сроков полномочий парламента до пяти лет.
Предоставление парламентских мандатов партиям, набравшим от 5 до 7 процентов голосов на выборах – вещь верная и перспективная, особенно если бы она была дополнена предоставлением мандатов партиям, в целом набравшим может быть и меньше, но обладающим компактной поддержкой в той или иной части страны. Если, скажем, партия имеет высокую поддержку и парламентские фракции в Москве и Ленинграде – но по стране набирает значительно меньшее число голосов – то получает некоторое представительство в федеральном парламенте.
Однако, собственно говоря, с одной стороны, это лишь возвращение к представительству партий, достигших пятипроцентного барьера – то есть некоторый малый шаг к тому положению, которое было до не обоснованного увеличения барьера до 7 %.
С другой стороны, таких партий на сегодняшний день в стране как раз и нет: на последних выборах не оказалось ни одной партии, которая могла бы претендовать на подобный приз. Кроме четырех финалистов, наибольшее число голосов, собранных той или иной партией составляло 2,3 %, набранных Аграрной партией, уже, с тех пор, исчезнувшей с политической сцены. Так что данная норма применительно к сегодняшним условиям – просто ничего не означает. У нее – нет реального адресата.
Абсолютно здраво и нормально выглядит идея о закреплении права на внесение кандидатур руководителей региональных органов исполнительной власти исключительно за фракциями победившей на региональных парламентских выборах партий – и только за ней. Собственно, ненормально – когда такого положения не было.
Но, во-первых, закрепление такого права за партией вовсе не означает обязанности президента вносить именно эту кандидатуру – тут все зависит от того, каковы его личные качества и пристрастия. А значит, реальное действие нормы оказывается определено не правом, а конкретным должностным лицом, - как раз то, против чего, как будто, выступает Медведев.
Во-вторых же, в ситуации, когда на деле создана ситуация, при которой в большинстве случаев победить на региональных выборах может только «Единая Россия» - она и будет вносить эту кандидатуру. А это, в случае с данной организацией, будет означать, что она внесет того, кого ей рекомендует внести власть.
То есть формально верная и демократическая норма на деле опять-таки лишается всякого содержательного смысла.
Отмена денежного залога на выборах с одновременным освобождением от сбора подписей партий, создавших свои фракции в региональных парламентах – тоже выглядит привлекательно и правильно.
Но, с одной стороны, это означает, что определенные группы, обладающие реальной общественной значимостью должны вместо простого подтверждения своей значимости в виде предъявления своей состоятельности – предъявлять ее в камуфлированном виде – когда те же деньги служат той же цели через форму оплаты работы сборщиков подписей: ничего в сути не меняется.
С другой стороны, сейчас от сбора подписей освобождены партии, имеющие фракции в федеральном парламенте. Но региональных партий в стране не существует – и реально иметь фракции в трети региональных парламентов в силах только эти же партии. А значит, это право ничего не добавляет к ситуации – и обладателями его оказываются лишь те, кто и так им обладает.
То есть действительно во всех случаях получается, что меняется форма существующей имитации, но сама имитация остается неприкосновенной.
Для ее преодоления нужна иная политическая практика – но это то, что либо не меняется правовым способом, либо требует изменения через реальный доступ реальных партий к формированию системы исполнительной власти.
В этом отношении более близким к реальному воздействию на политическую жизнь выглядит идея законодательного закрепления права парламентских партий на изложение своей позиции в СМИ с государственным участием, но, во-первых, это не касается партий, не достигших парламентского уровня – и значит, не работает на их развитие и рост.
Во-вторых, ничем не гарантировано, что это закрепление не сведется к проформе, подобной праву партий на выборах на бесплатный эфир – когда им дается реализация этого права во время, не способствующее адекватному восприятию их программ и в обессмысливающей его форме и соответствующем объеме времени – тогда как под видом освещения деятельности партия власти занимает доминирующее время в пользующихся интересом программах.
Действительно интересно наделение парламента контрольными функциями – но при доминировании в нем той же партии власти это является лишь правом власти на контроль самой себя.
Правильно закрепление обязанности правительства на ежегодный отчет – но парламент нынешнего образца никогда не позволит себе не принять такой отчет.
4. Четвертый пласт послания – это тематика, в общем-то действительно направленная на опережающее развитие и гарантии социальных прав: образование, здравоохранение, социальные программы, том числе – пенсионная проблема.
Здесь главный плюс заключается в заявлении самой идеи опережающего развития, признании, что без качественного образования и здравоохранения страна не может решать проблемы своего развития, тем более опережающего развития.
Медведев прямо признал, что сегодня Россия утрачивает завоеванные и признанные в мире передовые рубежи образования. Убедительно говорил о задачах школы. Резонно отметил необходимость ее ориентации не на сегодняшние потребности производства – а на опережающее развитие.
Но одновременно осталось не понятным, кто будет готовить ту концепцию образования, которая должна, по замыслу вывести Россию вперед: потому что если ее будет готовить команда министра Фурсенко, ничего кроме ухудшенного воспроизводства современных (то есть обреченных на устаревание в неотдаленном будущем) западных моделей ей разработано быть не может. В этой команде просто в принципе нет людей, которые что-либо понимали бы не только в современных проблемах образования – но и в образовании вообще.
Абсолютно верная ориентация образования на опережающее развитие страны не может быть достигнута без отказа от участия в Болонском процессе, поскольку он сам изначально ориентирован не на это, а на потребности современной западной экономики. Но об этом то ничего сказано и не было.
Как ничего не было сказано и о том, какие новые черты в этих условиях должна приобрести как система здравоохранения, так и система пенсионного обеспечения.
А вот пятый пласт, послания, по сути дела – самый важный – это то, что активно акцентировалось в ходе избирательной кампании, но что оказалось почти полностью отсутствующим – кроме отсылок к планам правительства – в выступлении Медведева.
Это сама проблема опережающего развития, прорыва.
Да, Медведев несколько раз упомянул о создании экономики знаний, инновационной экономики – но абсолютно проигнорировал то, какими экономическими моделями и путями в современном мире достигаются эти цели. А достигается же это исключительно надрыночными механизмами, в экономиках, забывших о принципе «неприкосновенности частной собственности» - хотя бы в форме ограничения этого принципа постулированием качества «ответственности», как неотъемлемого свойства собственности в современном мире, разделением функций собственности и управления, контроля государства за деятельностью предприятий – и больше того – контроля работников предприятия за его деятельностью.
Мобилизацией средств на прорывных направлениях и обеспечения деятельности тех отраслей экономики и тех предприятий, которые с чисто рыночной точки зрения себя не оправдывают – потому что рынок ориентируется на отдачу в недалеком будущем, а прорывное (или опережающее) развитие требует действия и затрат, направленных на перспективу.
Возможно именно неясности в этом вопросе – или, напротив, понимание необходимости выхода за традиционные подходы и неготовность к такому выходу привели к тому, что об этом, наиболее важном направлении в послании практически ничего не было сказано.
И в этом смысле можно сказать, что послание Медведева по стилю, строению и подходам оказалось неким смешением довольно трезвого понимания стоящих перед страной и обществом проблем – и определенных прошлым ограниченностей представления о том, какие средства могут оказаться эффективными в современном мире.
