(Продолжение. Начало см. 1, 2, 3, 4)
О ТРЕТЬЕМ РИМЕ И СВЯТОЙ РУСИ
Клерикализм «Русской доктрины» весьма заметно выразился также в рассуждениях о Святой Руси и Третьем Риме, традиционных ориентирах русской клерикальной мысли. Тема эта интересная, действительно имеющая прямое отношение и к нашим дням, в отличие от темы Византийской империи.
Беда только в том, что авторы РД пытаются играть в историков, но не всегда удачно. К примеру:
«Преподобный Сергий Радонежский показал Руси, зачем жить» (24). Вот как сильно сказано доктринерами! Глубоко копнули смыслократы. Не слишком ли глубоко? Спросите сегодня любого человека на улице — от школьника до академика (если только он не специалист по истории Древней Руси), кому и что показал преподобный, вряд ли хоть один человек даст вам внятный ответ. А он оказывается, состоит в том, что «игумен Земли Русской», содействуя покрытию России сетью общежительных монастырей, дал, ни много ни мало, «канон России будущего». Под каноном смыслократы подразумевают «сетевой проект “Святой Руси”».
О том, что сетевая система — не панацея, будет сказано ниже. А пока попытаемся разобраться с сакральными принципами.
Смыслократы пытаются поставить в зависимость от монастырской системы Сергия Радонежского — весь героический (я бы сказал, эпический) период заселения и освоения Русского Севера, период действительно крайне важный и значительный для русского народа. Они прямо пишут о монастырском строительстве а-ля Сергий Радонежский как о времени «первого шага того неудержимого русского колонизационного порыва, который придал маленькому Московскому княжеству… узнаваемые контуры на мировых картах» (25). Увы, я должен заметить, что это абсолютная неправда, в чем очень легко можно убедиться, заглянув в упоминавшуюся выше книгу М. К. Любавского «Обзор истории русской колонизации», из которой следует, что славяне начали колонизацию Севера по меньшей мере за пятьсот лет до «игумена Земли Русской». Замечу на правах потомка тех самых колонизаторов, что поморское село Усть-Вага, откуда происходит род Севастьяновых, было заложено выходцами из новгородчины в XII веке, то есть за двести лет до «игумена». Что ж, наша церковь, как впоследствии КПСС, всегда была не прочь присвоить себе народные подвиги и достижения.
Маленькая ложь, как известно, рождает большое недоверие. Попытка выдать весьма поздний опыт монастырского жития и строительства чуть ли не за алгоритм всей нашей русской жизни попросту несостоятельна.
Но дело не только и не столько в этом, сколько в том, что сами по себе проекты Святая Русь и Третий Рим — разнонаправленные по самой своей сути и никак не совместимые друг с другом. «Третий Рим» — это всемирная миссия, это чистой воды экстраверсия. В то время как «Святая Русь» была абсолютно интравертной: вы все будете адским пламенем гореть, а мы, русские-православные, здесь у себя наверняка спасемся.
Эти два взаимоисключающие проекта вошли в непримиримый конфликт к XVII веку.
С тех пор, по правде говоря, любой клерикальный проект в России имеет внутреннее противоречие, связанное с незаживающей раной в русской истории: с никонианскими реформами. Этнический мордвин, патриарх Никон выставил нашу отечественную религию — специфическое русское православие — на суд и осуждение высокопоставленных инородцев, глав православных церквей, собранных со всего мира. Поставить свое, родное, самобытное религиозное наследие, веру отцов, под контроль никому на Руси не ведомых и не близких высших иерархов из-за рубежа — это был чудовищный опыт в масштабах всего русского космоса. И завершился он поистине чудовищным же событием: анафемой, которую Большой Московский Собор 1666 года (ох уж, эти три шестерки!) наложил на старые обряды, то есть на душу и память всего русского народа, который вдруг, в один момент оказался не свят, а проклят!
Отказ от веры отцов, пусть под давлением грубой силы, не прошел безболезненно и бесследно. О какой теперь «Святой Руси» могла идти речь, если, как вдруг выяснилось, и все прежде бывшие русские святые верили «неправильно»? Духовное самоубийство Руси, свершившееся в тот год, сразу низвело ее из «чемпионов духа» — на задворки просвещенной и цивилизованной Европы. Что остро восчувствовал и чему воспротивился Петр Первый, решив «догнать и перегнать» Европу, но только уже на материальном, а не на духовном, утраченном, поприще.
Версия «Третьего Рима» при Никоне как бы победила версию «Святой Руси», но это была пиррова победа, и вскоре Петром Первым, а затем и Екатериной Второй русская церковь, еще недавно рассуждавшая на тему «священство выше царства», была низведена до положения одной из государственных служб. И народ, глубоко оскорбленный никонианством в своих самых заветных чувствах, не заступился ни за отмененное патриаршество, ни за закрытые монастыри, ни за секуляризованные церковные земли. Народ, даже оставшись под омофором официальных иерархов, не простил национального предательства.
Как ни странно, победившая версия не реализовалась вовсе либо реализовалась в минимальной степени. В чем проявился экстравертный характер «Третьего Рима»? Разве что в крещении поволжских да сибирских инородцев в границах самой России, а также в защите зарубежных единоверцев. Но разве шла экспансия православия на Запад?! Даже в присоединенные, подчиненные Польшу и Финляндию? В Прибалтику (мы не перекрестили в православие даже крепостных латышей и эстонцев)? Нет. А на Восток — в Туркестан, Азербайджан, Крым? Нет. Мессианские надежды и стремления, связанные в народном сознании с концепцией «Москва — Третий Рим», оказались подавлены, не реализованы. И надо признать, эти надежды изначально были беспочвенны. Мир, отвергший православие из первых (Христос и апостолы) и из вторых (Константинополь) рук, не принял бы его из третьих рук (Москва) и подавно.
Отчасти мессианские чувства русских взыграли и осуществили реванш в ХХ веке: ведь коммунистический проект был проектом «счастья для всех», он был принципиально экспансионистским. И он соответствовал тому рывку к мировому господству, которое осуществила образовавшаяся в России в 1917 году этническая химера: еврейская голова на русском теле. Мессианизм двух народов, каждый из которых своим путем восходил на исторический пик своей пассионарности, причудливо сплелся и предложил миру свой вариант «глобализации по-коммунистически». Но мир не принял и его тоже. Проект рухнул, едва не погребя нас под своими обломками. Можно надеяться, теперь русский народ получил передышку, которая позволит ему если не возродиться, то хотя бы отсрочить окончательную гибель.
При этом надо помнить об одном. Претензии на мировое господство различных народов, набравших по каким-то причинам соответствующий потенциал, были и будут. Каждый раз их хищническая суть будет прикрываться очередным проектом счастья для всего человечества — а как же иначе? Все они — суть лишь разные лики одного явления, имя которому «глобализм».
Своих глобальных претензий русскому народу, думается, не родить еще лет сто (это в лучшем случае, если мы сумеем регенерировать как племя). И очень хорошо: целее будем. А в осуществлении чужих глобальных претензий нам участвовать и вовсе не с руки. И логика подталкивает нас к единственному решению: сделать ставку на столь же всемирную тенденцию, которая противостоит глобализму в каждой стране, в каждом народе.
Имя этой тенденции — национализм.
Форма ее — национальное государство.
Быть вторым Иерусалимом или третьим Римом одинаково унизительно и непрестижно. Надо быть первой и единственной Москвой.
СОПЛЕЗУБЫЕ ТИГРЫ
Среди русских патриотов всегда полно любителей фанфар, раздувания щек, милитаристских игр и шапкозакидательства. А для тех из них, кто стоит на принципах империи, этот набор является просто обязательным. Нетрудно обнаружить таковых и под крышкой переплета РД.
Беда в том, что у таких людей, как правило, «сбиты настройки», они плохо представляют себе разрыв между своими мечтами и действительностью и питают иллюзии и претензии, не обеспеченные действительной военно-политической мощью страны. Почему и получили от меня прозвище «соплезубых», а не саблезубых тигров.
Те же, кто силен по-настоящему, как правило, помалкивают и всячески скрывают собственную агрессивность, не торопятся не только хвастать успехами в создании новых вооружений, но даже и вовсе упоминать о них. И всегда помнят гениальные слова Сунь Цзы, древнего учителя поколений китайских военачальников: «Величайший полководец побеждает без войны». Этим словам столько же лет, сколько Библии, но их мудрость нам еще усваивать и усваивать.
В «Русской доктрине» мы видим скрытое, но драматическое противостояние сильных, умудренных опытом профессионалов военного дела, консультантов и экспертов, с одной стороны, и тех самых «тигров» с ненастоящими зубами, смыслократов, которым хочется всех подмять и порвать, всем показать, всеми рулить, — с другой. Тигры бредят всемирным имперским величием России, ее вселенской миссией и т.п.
Профессионалы характеризуют нынешнее положение России как «великую беззащитность на пороге непредсказуемого мира» (376) и подробно расписывают угрозы, а также возможные сценарии развития событий, особенности современной войны, критерии агрессии и т. п. По их раскладу получается (и я тут полностью согласен), что нам надо вести себя поскромнее и не лезть в рискованные авантюры, особенно с оружием в руках. Список потенциальных врагов России, приводимый ими, внушителен и не предрасполагает к щенячьему задору:
«Самыми вероятными противниками России выступают США и блок НАТО, Китай, агрессивные сетевые организации исламских экстремистов, сетевые международные преступно-коммерческие сообщества и транснациональные корпорации. С известной долей вероятности противниками страны могут выступить Турция, Япония, некоторые постсоветские страны» (378).
И далее, сухо и профессионально, следуют подробные рассуждения о том, какие вооруженные силы нам нужны (пока что их и близко нет!). Как лицо малокомпетентное в этих делах, я от их анализа воздерживаюсь, но доверяю основной идее: угрозы велики, а силы наши малы. Именно поэтому, кстати, военный раздел РД предусматривает исключительно оборонительную войну.
Тигры же время от времени просовывают свои морды сквозь решетку строгих военно-научных построений — и прелестно рычат. Например, так: «Мы считали бы правомочным восстановление России в границах СССР на 1 января 1989 года (слава богу, что не на 1 августа 1914! — А. С). — дипломатические ведомства России должны получить соответствующие инструкции при всяком удобном случае напоминать о правомочности старых имперских границ» (773). При этом не забываются и претензии на мировое господство, хотя бы в будущем… из благодетельных для человечества видов, разумеется.
Мне все эти тигриные рыки сильно напомнили веселенькую утопию куртуазного маньериста Вадима Степанцова:
Но жизнь меняется, однако,
Мы скоро будем в мире том,
Где Русь все страны ставит раком
И вор венчается с ментом.
Смех и грех…
Любопытно, что будущая Россия представляется соплезубым тиграм «северной цивилизацией воинов, ученых и разведчиков» (316). Поскольку наука, по всей видимости, будет преимущественно военной, как при СССР, перед нами — супермилитаризованная страна.
Конечно, это намного лучше, чем «страна кулаков с армией власовцев», о которой мечтают последователи НОРНы. Но я бы предпочел, чтобы в ней не меньшим почетом, чем война и разведка, пользовались философия, искусство, литература и все те гуманитарные сферы, которые одни только и делают нашу жизнь мало-мальски терпимой…
О СОЦИАЛЬНОЙ ПРАВДЕ, НАИЛУЧШЕМ СТРОЕ, ОБРАЗЕ ПРАВЛЕНИЯ
Доктринеры-смыслократы пишут о необходимости «бросить клич социальной правды, обратиться к этому вековому чувству» (23).
И не понимают при этом, что социальная правда — это именно и строго социальное понятие, что у разных социумов она своя. Если для людей физического труда, рабочих и крестьян, социальная правда — это, по преимуществу, означает «всем поровну» (знаменитое требование Парижской Коммуны: «равная плата за равный по времени труд»), то для людей умственного труда, в особенности для предпринимателей и интеллигенции второго порядка, социальная правда выражается формулой «каждому свое». А это совсем, в принципе иной подход к проблеме справедливости. И совместить эти два подхода невозможно никак и ни при каких обстоятельствах, хоть ты тресни!
К чьему же вековому чувству обращаются наши смыслократы, не знакомые со смыслом тех понятий, которыми оперируют?
Как ни странно, с одной стороны мы видим ожесточенную критику ельцинских реформ и постоянные экивоки в сторону социальных гарантий и уничтожения частной собственности на землю и недра, а с другой — авторы утверждают: «Справедливо не то общество, которое каждому выдает “побольше”, а то, которое воздает каждому по заслугам». Ловко! Они напрямую не обещают нам реставрацию социализма, но обетования, которые раздаются в РД направо-налево, а также ностальгия по достижениям СССР заставляют думать, что этот камешек греется у авторов за пазухой. «Обещайте, обещайте! Обещать — не жениться», — так и читается между строк некоторых глав. Думается, впрочем, что это не только ловкий ход матерых пропагандистов, но и следствие неразрешимых разногласий и противоречий внутри авторской группы, часть которой мечтает о социалистическом реванше, а часть этому противится.
В результате можно предсказать, что РД будут критиковать за непоследовательность и половинчатость и слева, и справа.
Я же думаю, что возврат к социализму и невозможен и нежелателен; этому вопросу я посвятил немало публикаций, не стану здесь их пересказывать[1].
Далее. Доктрина сделана под диктатуру, личную диктатуру главы государства (788-790). В этом случае мы все становимся его заложниками, поскольку вся наша судьба станет определяться «уровнем некомпетентности» (Паркинсон) одного человека. Я, хоть и убежденный противник социализма, — но столь же убежденный сторонник партократии, поскольку уверен, что более совершенного инструмента управления такими большими странами, как Россия, история еще не знала. Свои взгляды на сей предмет я также высказывал неоднократно[2], повторяться не стоит. Могу сказать только, что автократия уже проявила в России свои отрицательные свойства, предъявив нам непрофессиональное, неэффективное и коррумпированное управление, безответственное и безнаказанное. Тем более все это сохранит и преумножит диктатура а-ля рюсс. Надо, все же, знать реалии своей страны.
Не восстанавливая скомпрометировавший себя социализм с его разрушительными противоречиями, следует восстановить безупречный инструмент управления, партократию.
Авторы РД предлагают нам иметь партии, но… по византийскому образцу, не ради власти (власть, увы, остается беспартийной), а ради влияния на власть (245).
Сценарий тщательно расписан до мелочей. Одна партия должна будет называться — «державники», другая — «народники», в соответствии с двумя «главными идеалами». Почему бы не объединить эти идеалы в одном названии, подумалось мне, возглавляющему, как известно Национально-Державную партию России? И куда девать тех, кто не вписывается в эти две убогости? И где, наконец, партия русских национальных интересов? В лучших отечественных традициях маниловщины, авторы подробно расписали даже, как должны будут выглядеть партии «державников» и «народников», все заранее за всех решив. Думаю, все же, что если дойдет дело до двухпартийной системы, вряд ли кто у них спросит, как им выглядеть, как называться и чем заниматься…
О том, какая каша в голове у смыслократов, говорит тот факт, что идеал державности они усматривают в римской империи Октавиана Августа, а идеал народности в римской республике V в. до н.э., когда был установлен институт трибунов. Принципиальная несовместимость империи с республикой их не смущает.
Впрочем, непонятно, зачем нужны партии, если главный политический тезис звучит так: «Россия — собор племен и вер» (247). И это — «РУССКАЯ» доктрина?!!
Далее. Борьба с коррупцией представляется авторам РД важнейшей, если не ключевой, задачей. Но судьба чиновничьей, бюрократической России расписывается авторами РД с беспримерной маниловщиной и прекраснодушием. Авторы явно жили на Луне последние годы и, глядя оттуда на грешную Землю, тщательно писали свои фантастические подробнейшие планы по реорганизации управленческой системы нашей Родины. Задача создания жертвенной, преданной идеалам службы и к тому же профессионально безупречной элиты, разумеется, стоит весьма остро, и не только у нас. На памяти человечества она была решена (если была), пожалуй, только в Третьем Рейхе, откуда можно сделать вывод, что она вообще по силам только национальному государству. А вот утопий на сей счет всегда было немало, начиная от системы Михаила Сперанского, намеревавшегося ввести экзамены на всякий чин, кончая славным лозунгом «сам выбрал — сам суди!», который уж лет двадцать бесплодно пропагандирует Юрий Мухин и его Армия Воли Народной. Думаю, если кто-то из нынешних российских бонз раскрыл бы РД на соответствующих страницах, они бы немало посмеялись, читая умилительные подробности устройства аппарата власти, включая, например, «базовую оплату труда судей», которая должна быть «пропорциональна (?) рангам государственных служащих» (418).
А вот над этим императивом до колик бы поржали наши олигархи, представители «золотой сотни» журнала «Форбс»: «Экономическая элита должна рассматриваться как слуга общества, а не как его хозяин» (516).
«Мечтать не вредно», — повторит тут кто-нибудь расхожий тезис.
«Мечтать вредно, — отвечу я вновь, — когда на кону судьбы миллионов людей».
Обобщая, можно сказать, что нищета традиционных политэкономии с геополитикой вполне проявились на страницах РД, этого прекрасного образца политической аналитики вчерашнего дня.
Нужен современный, этнополитический подход, чтобы разрешить все выявленные (и невыявленные) противоречия РД. Но этим подходом авторы, увы, не владеют.
(Окончание следует)
[1] См., например, мои работы «Национал-капитализм», «Уроки Гитлера», «Национализм против социализма», «Нужен ли русским национал-социализм?» и др., которые можно найти на сайте www.sevastianov.ru.
[2] См., например, мою статью: Только партия. Партия соло. – "Литературная газета" 28.12.05 г.
