Россия как кажется, готова сделать новый шаг к пересмотру своей внешней политики на более инновационной основе, отойдя от имиджа силы, заинтересованной единственно в поддержании статус-кво.
На основе сведений, просочившихся в западную печать из штаб-квартиры НАТО, можно понять, что Кремль выступил с предложением создать новую систему безопасности, в которую, кроме стран-членов НАТО и ОДКБ смогли бы войти и такие страны, как Китай и Индия.
По-сути, речь может идти о создании новой зонтичной структуре безопасности, покрывающую все северное полушарие, от Сан-Франциско до Владивостока. Эта структура не отменяя уже существующие (НАТО, ОБСЕ, ОДКБ, ШОС), в значительной степени отодвинула бы их на периферию, закрепив для них статус региональных.
Как можно понять, Россия надеется таким образом придать дополнительную силу своей аргументации против глобальной роли НАТО и его дальнейшего расширения на восток.
Москва также может надеться, что в новой структуре система институтов будет создаваться на более эффективной и менее забюрократизированной и ангажированной основе, чем это имеет место в настоящее время в ОБСЕ.
Предложение, озвученное Дмитрием Рогозиным, является, по сути, продолжением и развитием заявления, сделанного накануне Медведевым о необходимости создать новую, общеевропейскую, систему безопасности, куда вошли бы, как страны НАТО, так и другие страны, включая Россию.
В Кремле, по-видимому, осознали, что нет никакого смысла ограничивать зону действия такой системы европейским театром, и решили сформулировать свое предложение в более далекоидущем ключе.
Тон комментариев по этому поводу скорее враждебный. По оценке все тех же западных СМИ российское предложение не имеет ни малейшего шанса на успех, и будет неизбежно отвергнуто. Однако, тут не лишним было бы уточнить, что считать «успехом»: подобного рода миролюбивые предложения отличаются тем, что на них весьма сложно ответить отказом без серьёзного для себя имиджевого ущерба.
Ведь недаром еще ранее появлялись различные признаки того, что некие силы стараются отговорить российское руководство от выдвижения подобных предложений заранее, всячески намекая через «свободную печать» о безнадежности попыток создать в Евразии общую систему безопасности на так называемой «вестфальской» основе — симметрического суверенитета государств с различным внутренним устройством. Якобы, США и их «демократические» союзники никогда не откажутся от принципа поддержания и расширения своих структур безопасности (НАТО) на основе асимметрически применяемых «демократических ценностей».
Очевидно, что в некоторых, особенно опасающихся российского активизма, западных государствах, кое-кто действительно опасается такой эвентуальности. Ведь полезность для России подобной активность, даже если она останется всего лишь риторикой, вполне очевидна. Выдвинув это предложение, Россия сразу ставит себя в центр мирового политического развития, и не в качестве ведомого, а в качестве «ведущего колеса».
Понятно также, что предложения такого уровня могут выдвигаться лишь наиболее мощными в военном отношении и политически влиятельными государствами, такими как США, Россия или Китай. Со стороны менее весомых международных акторов призыв создать глобальную систему безопасности выглядел бы попросту смешным.
Да и не решились бы даже такие государства, как Великобритания или Франция выступать с предложениями, идущими настолько вразрез с линией Вашингтона, не имея той степени военно-политической укоренённости одновременно на европейском, азиатском и арктическом театре, какую имеет теперь Россия.
Ведь, в сущности для подобных предложений прежде всего необходимо, чтобы страна, их предложившая, сама обладала бы достаточными инструментами вмешательства на достаточной части пространства, которое должно войти в данную сферу безопасности. Речь идет также и об амбициях проводить независимую политику, которых не хватает даже у таких в общем-то влиятельных государств, как Великобритания или Германия.
Теперь складывается следующая ситуация: чем скорее и резче США отвергнут российские предложения, тем большим будет выигрыш России на поле борьбы за привлекательность и ресурсы «мягкой силы». Впрочем, учитывая изощренность и опытность западной дипломатии, скорее следует ожидать попыток утопить российские предложения в обсуждениях с параллельными попытками вести активную закулисную агитацию против. Американская дипломатия, скорее всего уже начала разработку своих собственных предложений на данную тему. США могут активизировать, например, попытки вовлечения Индии в так называемый «четырехугольник» в составе США, Японии и Австралии. Возможны и совершенно неожиданные, но весьма изобретательные и координированные выпады американцев и англичан, даже, несмотря на разгар избирательной кампании в Америки.
Так что, развертывая нынешнее дипломатическое наступление, российской дипломатии следует быть предельно внимательной. Иначе, как это уже бывало в прошлом, результаты победы России будут заранее урезаны до минимума.
КЛЮЧЕВЫЕ «ЗАДВОРКИ»
Важно, чтобы мнимые «доброжелатели» не смогли бы интерпретировать последние российские предложения, как угрозу другим важным партнерам России: таким как Китай, Индия или Иран.
Предложение Медведева в прежнем ограниченном виде, не предусматривающем вовлечение азиатских гигантов в новую систему безопасности даже в качестве возможности, могло дать пищу подозрениям. Россию могли заподозрить в том, что при Медведеве, как ранее при Ельцине и в какой-то мере и при Путине, её политика продолжает отдавать подхваченным еще с петровских времен и довольно таки иррациональным евроцентризмом, и интересы азиатских союзников Москва ставит на второй план после энергетических аппетитов «белых братьев» из ЕС. Теперь такие подозрения должны рассеяться.
Впрочем, помимо Евразии у России постепенно появляются близкие партнеры и в других частях света, интересы которых следует принимать во внимание, выступая с глобальными планами. Недавний визит венесуэльского президента Уго Чавеса в Москву вновь подтвердил амбиции России играть в мире такую глобальную роль. Большая часть визита была посвящена политическим вопросам, так что вопросы подписания конкретных сделок в различных сферах были отодвинуты на более низкий уровень. Как бы этот факт ни был интерпретирован в печати, подобный формат общения более всего соответствует стилю переговоров, ведущихся между лидерами западных стран, а также — между лидерами России и стран Старой Европы.
Напомним, что прежний путинский стиль общения с лидерами стран Третьего Мира, предполагал обязательное заключение многомиллиардных сделок, которые становились как бы главным критерием «успеха» встречи. Таким образом, у этих лидеров закономерно возникали подозрения, что России нужны от этих стран только деньги, а с политической ролью этих стран Россия считаться не готова.
Медведев изменил стиль, и переговоры его с Чавесом напоминали скорее встречи Путина с Ангелой Меркель или любым другим «белым президентом», которого Путин когда-либо называл «другом».
От того, насколько удачным окажется маневрирование России в рамках собственной новой риторики, зависит и отношения пожалуй с самым верным и важным союзником России: русским населением пограничных с Россией стран, а также и гражданами России, проживающими в «непризнанных государствах».
Накануне Россия потерпела серьезное политическое и моральное поражение в Сербии, где у власти укрепились силы, твердо стремящиеся к вхождению страны в НАТО и ЕС. Попытка разбавить эти силы пророссийскими путем российской поддержки позиции Сербии по Косову фактически провалилась, о чем свидетельствует выдача Караджича Гаагскому трибуналу. Как мы уже предостерегали раннее, помощь России в данном вопросе лишь усилила позиции прозападных сил в самой Сербии, дав им козыри в переговорах с ЕС и США о вступлении в НАТО и Европейское сообщество.
Используя угрозу заключить союз с Россией, как рычаг давления на своих западных партнеров, президент Борис Таджич смог добиться для себя некоторого смягчения условий и сокращения обещанных сроков интеграции страны в Европу и НАТО. Таким образом, Россия расплатилась своим тяжело добытым политическим капиталом за стремление сербских элит стать членом «уважаемого сообщества демократических наций».
Как нами было уже было отмечено, провал политики России был в данном случае предсказуемым и обусловленным отсутствием у неё достаточных инструментов военного и экономического вмешательства в ситуацию, сравнимым по своим возможностям с западными.
Непонятно также, если Россия всерьез желала сохранения Косова за Сербией, почему вместо ясного и недвусмысленного предупреждения о том, что в ответ Россия признает непризнанные республики, из МИДа следовали одни за другим обещания именно этого не делать? Конечно, можно предположить и совсем другое: Россия не только не желала всерьез сохранения Косова за Сербией, но, наоборот — стремилась к тому, что произошло, а именно — к отделению Косова, признанию его западными государствами и созданию на этой основе прецедента, который можно было бы использовать в своих целях, тогда, когда это потребуется. В таком случае политика России выглядела бы воистину маккиавелиевски. Но на такое рассчитывать сложно.
Впрочем, именно после того, как столько было высказано слов против «сеператизма» с трибуны ООН, Москве стало особенно неудобно поддерживать стремление к независимости союзных ей непризнанных республик Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья.
Это «неудобство» России почуяли и другие. Как следствие, грузинское руководство приободрилось и вскоре приступило к активным действиям. А Москва вместо того, чтобы зацепиться за создаваемый в Косово прецедент (коль скоро он уже создан), продолжала повторять проклятия в адрес «сепаратизма». И если в Киеве позицию России по Косово еще не восприняли, как сигнал к разгрому русских движений и окончательному уничтожению автономии Крыма, то только из-за общего паралича тамошней власти.
Если что-либо подобное опять произойдет в результате новой медведевско-рогозинской инициативы, на имидже Медведева, как «националистического» политика, можно ставить крест. Подобно тому, как Путин не смог «отмыться» от плохо обоснованного отступления с баз на Кубе и во Вьетнаме, от сдачи Украины «оранжевым» силам, так и вера народа в серьёзность медведевских намерений завоевать для России новый более высокий мировой статус была бы подорвана, если бы в конце-концов глобальной дипломатическое наступление Москвы оказалось бы пшиком. Скажем, если бы после туманных обещаний США продолжить переговоры по созданию новой системы безопасности, Москва бы согласилась с началом официальной подготовки к принятию Украины в НАТО. Или если бы Москва даже не согласилась с таким шагом, но когда это произошло бы, стала бы продолжать переговоры по формированию новой системы безопасности, как ни в чем не бывало.
Другими словами, Смоленской площади ещё есть, над чем поработать.
Канонерам дипломатических битв стоит хорошо продумать ответы на самые разнообразные варианты, в том числе и на такой: как Россия может выйти в случае чего из процесса, который сама же инициировала.
Если российские партнеры вообразят, что Россия настолько всерьёз увлеклась, что уже не в силах начать «бить посуду», они цинично воспользуются такой слабостью, и, надеясь на безнаказанность, постараются содрать с России как можно больше. Другими словами, России с самого начала не следует воспринимать слишком серьезно собственную риторику, чтобы не попасться самой в расставленный капкан.
В дипломатии есть одно золотое правило: если не умеешь убедительно лгать, предоставь это делать другим. Впрочем, от привилегии получать за такое искусство зарплату по доброй воле ещё никто не отказывался…
РИТОРИЧЕСКИЕ ПУЗЫРИ
Вообще использование политической риторики напоминает раздувание экономического пузыря: в какой-нибудь из производящих или даже непроизводительных отраслей создаются особо благоприятные условия для привлечения спекулятивного капитала.
«Пространство успеха» обильно унавоживается ферромонами обещаний «экономического чуда» и всевозможными государственными гарантиями. Всем ясно, что такой пузырь рано или поздно лопнет, однако до тех пор, пока он раздувается, экономике такого государства удается быстрее решать проблемы развития одной какой-либо отрасли, либо группы отраслей за счет вовлечения в решения своих проблем внешних ресурсов. На самом деле иного пути обеспечить себе опережающее развитие, кроме использования чужих ресурсов в своих целях, на сегодняшний день просто не существует. Государства, способные к надуванию экономического пузыря, получают конкурентное преимущество в виде доступа к мировым финансовым ресурсам.
Однако, то же самое верно и для международной политики.
Более того: надувание раз за разом экономических пузырей, по-видимому, и невозможно без одновременного надувания пузырей политической риторики, которая обеспечивает приток самого ценного капитала: капитала международного доверия, объединяющего рынки, денежные, людские и информационные потоки.
За этот капитал и идет борьба: государства и блоки государств стараются раздуть свой политический пузырь как можно ярче, одновременно подставляя ножку усилиям конкурентов и всячески пытаясь «проколоть» их пузыри.
Конечно, суть такой словесной борьбы прикрывается риторикой же, так что для неискушённого внешнего наблюдателя всё выглядит так, как будто мировые политические лидеры действительно предлагают миру рецепт всеобщего процветания, а не стараются использовать доверие народов в своих национальных интересах.
России для того, чтобы выбраться из трясины многолетней стагнации и катастрофического спада 90-х, также следует искать рецепт раскручивания механизмов долгосрочной спекулятивной накачки капиталами своих переспективных отраслей: аэро-космической, атомной, электронной и нанотехнологической, связи и программирования.
Это означает, прежде всего, что международная риторика российской дипломатии должна конструироваться с учетом этих внутриполитических задач.
Что имеется в виду? В пакете предлагаемых Россией международных усилий по очередному «осчастливливанию» человечества должны находиться вполне конкретные предложения о создании соответствующих «банков развития» и других финансовых инструментов, необходимых для решения подобных задач, естественно со штаб-квартирой в Москве и использующих рубль в качестве валюты при расчетах.
Касательно последних российский предложений — пока неясно, как будет обеспечиваться эта гипотетическая система безопасности финансово. Возможно, России стоит уже на раннем этапе проработки предложить какую-нибудь систему финансирования развития сферы безопасности государств — потенциальных членов. Кроме технической поддержки полицейских и антитеррористических подразделений этих государств, имеет смысл попытаться «оседлать» и какой-нибудь более «цивильный» сектор экономики. Гражданские сектора более открыты для движения капиталов, и в них возможность раздутие спекулятивных пузырей шире.
Например — под эгидой улучшения способности транспортной инфраструктуры решать задачи безопасности предложить себя в качестве главного координатора транспортных проектов. Вот, где можно раскрутить очередную спекулятивную гонку! А заодно и решить собственные проблемы с транспортом, быстро накачав отрасль спекулятивным капиталом. А ещё — и продвинуть вперед проблему внутриевразийских континентальных транспортных коридоров с одновременным укреплением собственных границ перед лицом нелегальной миграции и наоборот — большей открытости и доступности России для связей с соотечественниками…
Можно было бы нечто подобное предложить и в сфере энергетики под сурдинку «укрепления энергетической безопасности», но российский энергетический пузырь уже и так раздут, и более важно поскорее найти ему замену, чем раздувать ещё больше. Конечно, в этом деле необходим позитивный настрой на удачный грабеж и побольше куражу, чему не вредно поучиться у таких уважаемых демократических стран с давней историей, как Англия и США.
В течение последних двух столетий России не раз доводилось выполнять за других грязную работу, не всегда умея обеспечить правильный баланс прибыли и издержек. Русская армия вызволяла сербов и болгар из турецкой неволи, а Германия и Австрия спешили «помочь» этим государствам со строительством железных дорог и развитием экономики. СССР понес основные человеческие издержки Второй Мировой войны, а США «помогли» Западной Европе. СССР вкладывал огромные средства в деколонизацию, однако даже не попытался обеспечить себе долгосрочную и стабильную сверхприбыль в качестве законного трофея любого уважающего себя народа-освободителя.
Теперь пришло время коренным образом изменить эту порочную и малоэффективную практику.
И как нам кажется момент для этого самый благоприятный: пока американский пузырь потерял свой радужный блеск, самое время предложить миру российский.
Тогда Россия не будет втянута, как в черную дыру, в воронку решения чужих проблем, а наоборот — российские проблемы станут решаться за счет других.
Существует ведь мнение, что дипломатия — это в принципе искусство решать свои собственные проблемы чужими руками.
Современная дипломатия и экономика столь тесно переплелись, что уже и не ясно, где кончается одно, и начинается другое.
